Страница 22 из 61
- Прости, - прошу еще раз, разворачиваюсь и даю деру.
Останавливаюсь только на входе в общежитие, втянув голову в плечи, проскальзываю мимо вахтера и бегом поднимаюсь на четвертый этаж.
Легкие горят огнем, тело сотрясает крупная дрожь. Я начинаю осознавать, что натворила. Мама всегда говорила, что моя несдержанность и топорная прямолинейность до добра не доведут.
Так и вышло. Я выплеснула на Алину все, что носила в себе последнее время. Разочарование, ревность и обиду на Греховцева, черт бы его побрал!
Что будет теперь? Меня отчислят с позором? Как я Раисе Николаевне и Герману Дмитриевичу в глаза посмотрю? Как домой вернусь?
Боже… какая я непутевая…
- Это правда, что о тебе говорят? – спрашивает ворвавшаяся в комнату Света.
На щеках румянец, в глазах азарт.
- Что говорят? – спрашиваю хрипло.
- Что ты побила какую-то фифу с третьего курса.
Зажмурившись, я болезненно морщусь. Мне конец.
- Правда, да?.. – чувствую, как прогибается матрас, - расскажешь, что случилось?
Закрываю лицо руками и отрицательно мотаю головой. Я не стану оправдываться, пусть отчисляют.
Надо позвонить маме и тете Рае.
В этот момент мой, зажатый в руке телефон, оживает. Номер неизвестный, но и так уже понятно, ничего хорошего мне этот звонок не принесет.
- Ответь, - шепчет Света, глядя на меня с сочувствием.
Я нажимаю на зеленую трубку и подношу телефон к уху.
- Спускайся. Живо! – орет голос Греховцева.
- Нет.
- Хочешь, чтобы я сам поднялся? Я могу, ты меня знаешь!
- Хорошо, сейчас выйду…
- Даю две минуты.
Обреченно вздохнув, поднимаюсь с кровати и, накинув куртку, молча выхожу из комнаты.
На улице уже стемнело. Над широким гранитным крыльцом, качаясь от ветра, тускло светит фонарь.
Кутаясь в собственные руки, я останавливаюсь на выходе и всматриваюсь в темноту в поисках черного Лексуса.
Справа, у въезда на стоянку, вдруг мигают фары, и я, преодолев три ступеньки, иду туда быстрым шагом.
Не знаю, что меня там ждет, скорее всего, Саша приехал с Алиной и сейчас заставит меня перед ней извиняться. Возможно, я извинюсь, но оправдываться точно ни перед кем не стану.
Подхожу ближе и вижу, что в машине он один. Положив голову на подголовник, наблюдает, как я приближаюсь.
Открыв дверь, сажусь рядом. В салоне тепло. Включен подогрев сидения, и в ноги дует теплый воздух. Пахнет, как всегда, кожей и Греховцевым. Вкусно.
Он не орет, я начинаю согреваться, по телу все равно волнами идет озноб.
- Рассказывай, - устало вздыхает он.
- Я не знаю, что тебе сказать. Наверняка Алина тебе уже все рассказала.
- Конечно. В красках. А подружки подтвердили.
- Меня отчислят? – рассматривая свои ногти, спрашиваю негромко.
Саша меняет положение тела. Подается вперед, кладет обе руки на руль и сжимает его до скрипа кожаной оплетки.
- Для начала я хочу выслушать твою версию.
- А что, не доверяешь своей девушке?
Повернувшись ко мне, он проходится взглядом по моим ногам, сцепленным в замок рукам, медленно, заставляя меня затаить дыхание, скользит по груди и, наконец, останавливается на лице.
- Доверяю. Мне не понятны твои мотивы. За что ты напала на нее?
- Напала?.. – переспрашиваю я, - она так сказала?
- Она и все ее свидетели, - он проговаривает это с усмешкой, и я непроизвольно копирую его мимику.
Он ей не верит?
- Рассказывай.
Я наполняю грудь воздухом и начинаю:
- Она догнала меня, когда я шла в общежитие после пар. Сказала, что знает, что мы не родственники.
- И?
Бросив на него быстрый взгляд, впиваюсь ногтями в кожу ладоней. Мне стыдно об этом говорить.
- Она сказала, что я вешаюсь на тебя…
- За это ты бросилась на нее с кулаками?
- Я дала ей пощечину! – проговариваю с нажимом, - и не за это.
- А за что?
В груди давит, в носу начинает пощипывать от подступающих слез. Закрыв лицо ладонями, еле внятно бормочу:
- За шлюху и проститутку.
Глава 25.
Услышав тихий смех, я убираю руки от лица, незаметно поглядываю в его сторону.
Барабаня пальцами по рулю и глядя в боковое стекло, он смеется! Смеется! Ему смешно!
У меня сейчас судьба решается, а он ржет!
Страх, занимавший собой всю мою грудную клетку последние часы, быстро испаряется, а освободившееся место так же быстро заполняется гневом.
- Может, скажешь, что тебя так рассмешило? – произношу голосом строгой училки, - посмеемся вместе.
- Не думал, что из-за меня телочки драться будут, - самодовольно улыбаясь, выдает говнюк.
- Во-первый, я не телочка. Во-вторых, я дралась не из-за тебя. А в-третьих, - повышаю тон, - оставьте меня в покое! И ты, и твоя придурочная подружка!
Разворачиваюсь к двери, чтобы выйти из машины, но не успеваю. С тихим щелчком дверь блокируется.
- Открой! – дергаю рычажок, рискуя выбить стекло, стучу в него ладонью.
Собираюсь кричать во все горло, звать на помощь, но замираю от неожиданности, когда чувствую, как его пальцы обхватывают мой затылок.
Берут его в жесткий захват и вынуждают меня смотреть на него.
На лице Саши больше нет дурашливого выражения, улыбки, насмешки – тоже нет. Ноздри раздуваются, в глазах дикий огонь.
- Пусти, - шиплю, пытаясь вывернуться.
- Как ты меня за@бала уже! – вгрызается злым поцелуем, не щадя, дергает волосы, царапает короткой щетиной.
Я толкаюсь, кусаюсь в ответ. Не собираюсь сдаваться. Не в этот раз. Но, похоже, своим сопротивлением завожу его еще больше.
Сдирает второй рукой с моих плеч куртку и, пользуясь заминкой, раздвигает языком мои зубы и углубляет поцелуй.
- Ммм…
Еще пытаюсь бороться с ним. С собой. Но с каждой секундой желания делать это становится все меньше.
Сплетя свой язык с его, я позорно капитулирую. Не могу… Запах Греховцева, вкус, голос, взгляд… все это заставляет мое сердце биться в припадке. Тело – плавиться в его руках.
Это снова повторяется. Как тогда, в инвентарной. Он нагло берет то, что хочет.
- Саша… - молю я.
- Сюда иди! – обхватив обеими руками, перетаскивает меня на себя.
Я упираюсь в его плечи ладонями, отчаянно мотаю головой. Но он действует в своей манере, сразу же пресекает все попытки к сопротивлению, наказывает очередным жестким поцелуем.
А затем, рванув молнию на моей кофте, спускает ее с плеч вместе с курткой. Тяжело дыша, смотрит на грудь, спрятанную в полупрозрачный лифчик. Накрывает горячими руками – меня выгибает дугой.
- Бл@ть... Ну, на@уя я приехал? - стонет он.
Сжимает обе груди, ведет губами по скуле, спускается ниже.
Я пытаюсь не задохнуться, хватаю ртом разряженный воздух и инстинктивно отвожу голову с сторону, чтобы обеспечить губам Греховцева доступ к шее.
Сначала я чувствую на коже его горячий язык, следом – зубы. Вскрикиваю, но жмусь промежностью к твердому паху.
Саша шипит. Дергает обе лямки бюстгальтера вниз и оголяет грудь.
- Нет, не надо… - выдыхаю в панике.
- Даша… - рычит предупреждающе.
Не касаясь грудей руками, двумя большими пальцами одновременно начинает перекатывать твердые соски.
Не сдержавшись, я протяжно стону. Горячие стрелы одна за другой бьют прицельно в низ живота.
Такое со мной впервые.
Откинув голову назад, бесстыдно подставляюсь его рукам.
Боже… Безумие… Нельзя так… Нельзя…
- Саша, зачем?
Он продолжает пытать меня ласками, жадно исследует губами шею, толкается бедрами вперед.
- Твою мать, как я хочу… дрянь сладкая…
Господи… мне кажется, я тоже хочу. Иначе как понять то, что происходит с моим телом. Оно горит, оно плавится и требует большего.
- Я, - толчок бедрами, - запрещаю тебе, - еще толчок, - общаться с Лехой…
Всасывает кожу на шее, прикусывает зубами. Будет засос.
- Я убью любого, кто к тебе приблизится…
Я кусаю губы. Жмурюсь и распахиваю глаза, когда до меня доходит смысл сказанного. От сладких поцелуев во рту остается горький привкус.