Слуги хаоса

— Ты… — просипело это нечто, едва шевеля распухшими губами. — Ты… маг? Темный?!

Я почувствовал, как холодок пробежал между лопаток.

— Да.

— Хвала… Фолу… — измученно обмяк неизвестный, и из его глаза выкатилась мутная слеза. — Наконец-то! Боги… как же долго я тебя ждал!

Глава 11

«Арт, я не могу к тебе подойти», — шевельнулись губы у Мэла, хотя наружу не вырвалось ни единого звука.

Я успокаивающе махнул ему рукой. Поводок, разумеется, с меня тут же слетел, но видеть меня он все-таки мог, поэтому я не сомневался, что при случае и он, и я прекрасно друг друга поймем.

— Все в порядке. Так надо.

«Будь осторожен», — только и сказал на это брат, после чего я отвернулся, еще раз оглядел изуродованного до неузнаваемости… ну, видимо, все-таки человека… и поинтересовался:

— Кто ты?

— Покойник, — все тем же хриплым голосом сообщил он и тут же издал горький смешок. — А еще дурак… болван… идиот несчастный, решивший, что за любовь надо сражаться до последнего вздоха!

— Хм. Так это про тебя наверху столько небылиц рассказывают?

— Про нас, — с болью прошептал несчастный и слегка повернулся, позволив мне убедиться, что на самом деле в яме лежало не одно, а два тела. Тесно переплетенных между собой. Фактически сросшихся. Изуродованных донельзя и настолько видоизменившихся, что не всегда было понятно, кто из них кто.

Не знаю почему, но при виде них мне поневоле вспомнилась леди Мелани Крит.

— Как тебя зовут? — спросил я, чувствуя редкое чувство неправильности в отношении лежащего рядом парня.

— Не помню.

— А ее? — я кивнул на второе тело.

— Верена, — с трудом просипел он, словно почувствовав, что именно меня интересует. — Ее звали Верена. Этого я уж точно никогда не забуду.

— Кто она?

— Она хорошая, добрая… была, — прикрыл веко парень, словно старательно вспоминая. — Ни слова грубого не сказала. Ни в помощи никому не отказывала. Красивая… светлая… Родители все нарадоваться не могли. Да и я уже свататься хотел. Думал, что не откажет. Вот только полюбила она другого…

По лицу бедняги пробежала болезненная судорога.

— Он и мизинца ее не стоил. Слишком видный, гордый. Сперва вроде как миловался, а потом насмехаться начал, что она бегает за ним, словно собачонка. Верена же слышать ничего не хотела. Все говорила: мой да мой… души в нем не чаяла глупенькая. А он и рад был воспользоваться. Да так, что…

Парень ненадолго прервался, словно собираясь с мыслями.

— Когда стало ясно, что Верена понесла, ее ославили на всю деревню. Он же первый и оболгал, что, мол, она сама ему себя предлагала. Дружок его тоже подтвердил. А она его не выдала. Молчала, от кого ребеночек-то. Поэтому ему поверили, а от нее вскоре отвернулись… все, кроме родителей и меня.

Я мысленно покачал головой.

Похоже, не повезло девчонке. Да и парню, похоже, досталось, особенно если он даже тогда ее не бросил.

— Вынашивала она тяжело, — подтвердил мои предположения паренек. — В родах долго мучилась, да еще и родовую горячку подхватила. А когда очнулась и узнала, что ребенок не выжил…

— Умом повредилась?

— Не захотела поверить, что он мертв, — болезненно скривился он. — Захоронить не дала. В пеленки завернула и все ходила, укачивала, сыночком называла… пока он совсем не высох. Но и потом верила, что малыш однажды очнется. Она ничего не замечала. Ни того, как дни сменяют друг друга, ни того, что люди при виде нее все быстрее отворачиваются… жила в своем мирке, ухаживала за младенцем. И даже из дому почти не выходила, потому что хотела быть рядом, когда он проснется. Я за ней присматривал. Носил еду. Помогал по дому… Родители сперва пытались что-то сделать, а потом решили, что безумице в доме не место. Идти ей было некуда. Да сама она и не пошла бы искать другое жилье. Я бы приютил, но в деревне ей житья бы не дали, так что мне пришлось ее в охотничий домик увезти. Там, на болотах…

Он сглотнул.

— Там мы и жили какое-то время, пока они с топорами и вилами не пришли. Кричали, что она дитя чье-то украла. Ведьмой и тварью подзаборной называли… Потом кто-то ворвался в дом и нашел засушенное тельце ее сына. После этого доказывать что-то было уже бесполезно. Они сожгли и дом, и двор, а мою Верену за волосы выволокли и осиновым колом проткнули… У меня тогда в глазах все потемнело, — тихо проговорил он, заново переживая самый страшный день в своей жизни. — Земля ушла из-под ног. Я словно в омут провалился. И так вдруг стало холодно… словно все тепло из мира ушло. Словно мне и жить стало незачем. А она… Я, когда к бежал к своей Верене, то понадеялся, что следом умру. Думал, мы вместе в царство Фола отправимся. Но вместо этого оказался здесь. С ней. И сам не понял, как тут очутился.

Я совсем иначе взглянул на безымянного седого паренька, который и сейчас продолжал сжимать в руках тело убитой возлюбленной.

— Ты слышал голоса? — тихо спросил я, глядя уже не просто на несчастного парня, а, судя по всему, на коллегу.

Тот слабо кивнул.

— Все время. Сперва они шептали, потом гудели, что-то просили и под конец уже выли, кричали, обвиняли… и это сводило меня с ума.

— Что они говорили?

— Поначалу я не мог ничего разобрать. Не понимал, кто я и где нахожусь. Я вроде бы и слышал слова, но смысл до меня… не доходил. До тех самых пор, пока в какой-то момент я не осознал себя снова и не сообразил, что слышу голос Верены.

У парня искривились губы.

— Я тогда словно родился заново. Жива… я был готов кричать от счастья при мысли, что моя любимая все-таки не погибла. Все остальное больше не имело значения. Но… она говорила такие вещи… просила, чтобы я отомстил за нас. Убил их всех. Сжег. Порушил дома. Чтобы на клочки разорвал всех, кто пытался нас разлучить. Вообще всех: мужчин, женщин, детей…

Я прищурился.

— Что ж ты ее не послушал?

— Моя Верена была не такой, — упрямо прошептал паренек. — Она бы мухи не обидела. Нежная, добрая, ласковая… у нее была такая чистая душа! Она никогда причинила бы вреда родным. Она бы все простила. Для каждого нашла оправдание. Она бы не потребовала никого убивать. Никогда. К тому же я видел, как она умирала. На моих руках было только тело… холодное… мертвое… а значит, говорил со мной кто-то чужой. Кто-то, кто поселился внутри нее. И кто хотел использовать меня так же, как когда-то использовали ее.

— Что же ты сделал? — снова спросил я, недоверчиво оглядывая изломанное тело в расщелине.

Оно болезненно дернулось.

— Я отказался выполнять его приказы.

— Его?

— Хаос… — едва слышно уронил парень. — Ему это не понравилось. Он сказал, что избавил меня от безумия лишь для того, чтобы я ему служил. А еще, что в наказание заберет у меня душу. Но перед этим заставит страдать меня и Верену… веками… за то, что я осмелился ему отказать.

Я поджал губы.

— Это он с тобой сделал?

— Да. Чтобы я жил и помнил, что с нами произошло. Душу Верены он забрал сразу же. С тех пор я больше ее не слышал. Наши тела он изуродовал… вроде как я хотел быть с ней, и вот теперь она никуда уже от меня не денется. Когда он пришел, то пообещал, что будет поглощать мою душу медленно. Так, чтобы я сознавал неотвратимость смерти. Но хотел, чтобы при этом я понимал, что происходит, поэтому сказал, что безумие мне больше не грозит. И это порой самая страшная пытка. Хотя нет, вру… страшнее утратить над собой контроль, а потом обнаружить, что кто-то твоими руками уничтожил все то, что тебе было дорого.

Я оглядел каменные пути.

— Так это не хаос тебя тут запер?

Паренек качнул головой.

— Я сам. Чтобы в моменты слабости ему не поддаться. Порой искушение так велико… Хаос умеет быть убедительным.

— Значит, ты можешь контролировать тело?

— Чаще всего нет. Но я стараюсь… Нарушить его планы. Сломать. Не дать ему ни единого шанса… Я же не дурак. А хаос не сидит в моей голове постоянно. Когда он отступает, я возвращаю контроль, а потом начинаю рвать и портить то, что он из меня создал. Когда он возвращается, я затихаю, а потом снова беру и порчу. Раз уж мне суждено умереть вот так, то пусть и ему ничего не достанется. А если умру, то что ж. Я и без того уже давно мертв.