Между нами война

— Пора!

И почти одновременно с возгласом изо всех сил ударила мужика лампой по голове, схватила на руки сына и выбежала из комнаты, чтобы внезапно удариться о грудь ещё одного качка. Сыночка кинул в нового дядю бутылку, но мужчина оказался проворнее, он её просто поймал и задорно улыбнулся нам.

— Мирка, ты что тут устроила? — выглянула из-за его спины мать моя, женщина, — ещё и сына учишь швыряться дорогим алкоголем?

— Мама, бежим отсюда! — простонала я облегчённо.

— Куда бежим? Познакомься, это Чарльз, — улыбнулась женщина дяденьке с бутылкой.

— Маман, тебя там Клаус ждёт, али уже забыла? — подвисла я от скорости своей родительницы находить себе кавалеров, причём в крайне необычных местах.

— Не забыла, конечно, мы ему уже написали, Чарльз помог. Так что жди — скоро прибудут к нам добрые молодцы на подмогу, тебя спасать-выручать. Ты, Мирка, давай, не сопротивляйся, позволь мужчинам подвиг совершить, они это любят, — мать дотолкала ошарашенную меня обратно до комнаты.

— Какой подвиг мама?? Нас похитили, меня силой удерживал этот, — ткнула ногой в мужчину, лежащего в груде осколков от светильника.

— Батюшки святы, ты его, часом, не убила? — всполошилась женщина, и склонилась пощупать пульс лежащего пациента.

— Что ты делаешь, мам? Он похититель и вообще, извращенец, — возмутилась её действиями.

— Хватит драмы, слушай маму, — приказала Антонина Ивановна, — Он — твой истинный, Мира, поэтому ничего плохого не сделал бы тебе.

— Как истинный? Ещё один? — удивилась я.

— Их у тебя по списку много, — хохотнула женщина, — мне тоже надо сходить в храм, поблагодарить Богов. Всё, марш на кровать, притворись похищенной. Мирошка, слезай с рук, ты уже тяжёлый, мама твоя сломается.

Мирон спрыгнул с рук, забрал своего пса и пошёл, как велела бабушка, залезать на кровать.

— Хоть один из Климовых меня все ещё слушается, — жаловалась женщина Чарльзу, мужчина покивал огорчённо, сказал, что дети нынче пошли неблагодарные. Я засопела, больно пнула лежащего мужчину, чтобы не повадно было похищать женщин и детей, перешагнула через тело и уселась на кровать.

— Мама, ты будешь как принцесса в башне, а тебя спасёт дядя-король, — зашептал сын, взбираясь в центр кровати, и прыгая на ней.

— Угу, принцесса, а вон дракон, охраняющий меня, — ткнула я в мать свою, которая стояла возле барной стойки, пробовала дорогой алкоголь и командовала Чарльзом.

Мужчина слушал её и, судя по всему, соглашался во всём. Сходил в ванную, набрал в стакан воды и вылил на сереброглазого. Тот резко вскочил, злой, как чёрт, и стал озираться в поисках опасности. Наткнулся на меня взглядом, разъярился, и пошёл в нашу сторону, глядя, как бык на красную тряпку. На моё счастье, в проёме двери показался муж мой, родненький, спеленал своим чёрным огромным хвостом и швырнул об стену. Я так обрадовалась, что сама бросилась в объятья змея.

— Дядя Арслан! — запрыгал от радости сын, спрыгивая с кровати, и подбегая к нам.

Я спешно выпуталась из рук Арслана, поблагодарила за спасение, и дала возможность Мирону пообниматься.

Глава 26. Климова старшая

Антонина Иивановна

Каждая мать хочет для своего ребёнка самого лучшего. Мы стараемся, работаем на двух-трёх работах, только чтобы обеспечить своё чадо всем необходимым. Я прошла через это, и не желала своей дочери такой участи, но поговорка: "дети повторяют судьбу родителей", видать, не на пустом месте придумана. Я потеряла мужа, когда Мирославе было 10 лет, в одно мгновенье превратившись из счастливой женщины с любимым мужем во вдову. Ужасное слово — "вдова"… От него веет горем, одиночеством и несчастьем.

Мой муж был кормильцем в семье, его зарплата была основным источником дохода. Он всегда говорил — "Тоня, работай в удовольствие, не перетруждайся", и я могла себе позволить устроиться в библиотеку на полдня, или секретарём в школу на полставки. Как только я осталась одна — вопрос денег встал ребром, моих жалких копеек зарплаты не хватало, чтобы обеспечить растущую девочку одеждой, обувью. А ведь были ещё и другие траты — хоть изредка сходить в кафе или развлекательный центр с друзьями, оплатить кружок по танцам и рисованию, платные стоматологи, да и коммунальные платежи росли с каждым годом. Пришлось устраиваться на две работы и тянуть быт одной, впахивая, как лошадь.

Дочь всегда была своенравным и упрямым ребенком, а когда не стало отца, совсем от рук отбилась. Мне было некогда её воспитывать — приходя домой, сил хватало только поесть и упасть в кровать. Единственное, Мира никогда не вляпывалась в неприятности, что радовало. Подростковый бунт прошёл, она взялась за ум, поступила в университет, и я выдохнула. Теперь у меня появилась помощница — она и по хозяйству шуршала, и готовила, и училась старательно — не пропускала ни одной лекции, делала все уроки, готовила рефераты и доклады. Решила я пожить немного для себя, отдохнуть от бесконечной карусели работа-дом, тем более что подруги как раз нашли отличный тур по Кавказу. И надо же было по приезду обнаружить свою девочку, такую ещё маленькую для меня, практически еле живую!

Мало того, что её сердце было разбито — первая яркая, как я поняла, и глубокая любовь была просто растоптана мужчиной, свалившим в закат в неизвестном направлении. Нет, этого было мало — Мирослава забеременела от му. жчины. Моя вина тоже была — я твердила ей про то, что нужно закончить учёбу, а не вступать в отношения — а надо было на всякий случай учить пользоваться контрацептивами и дома их оставить.

И вот сижу я перед своим ребёнком, смотрю в её потухшие глаза, в которых плещется и вселенская тоска по первому мужчине, и страх от неизвестного будущего — как она справится одна, с малышом, без работы и без помощи отца. Если бы тогда мне попался этот Корвус, я бы его научила уму-разуму, пропесочила его хорошенько за страдания своей Мирославы! Но в тот момент сказала Мирке:

— Будем рожать. Мы справимся, ведь мы — Климовы.

Я снова забыла о себе, полностью взяв на себя обеспечение нашей теперь уже разросшейся семьи из трёх человек. Мира втихаря продала все украшения своего бывшего — чтобы купить приданное малышу. Мы вместе выбирали кроватку, коляску, конвертик белого цвета — так как ребёнок упрямо скрывал свой пол на всех УЗИ.

Наш мальчик получился самым замечательным! Не по годам умный и добрый. Мирон обожает всех животных на свете, от маленьких букашек, до огромных слонов. Самыми любимыми книгами были энциклопеди про животных, специально для ребёнка я подключила платные каналы, куда входил и знаменитый NatGeoWild. За малыша я никогда не волновалась, а вот дочь меня беспокоила, она забыла, что такое веселиться, устроилась работать в паспортный отдел и похоронила себя в груде бумажек. Её не интересовали мужчины, хотя я пыталась пару раз познакомить с сыновьями подруг — но никто не смог занять место Корвуса. Никого не подпускала к себе, нарастив на сердце ледяную броню, и тут же неслась домой, к ребёнку. Всю нерастраченную любовь и заботу она выливала на Мирошку, совершенно не думая о себе.

Сейчас, смотря, как она обнимает большого змея, мне хочется поблагодарить несчастного демона. Он подарил нам не только Мирона, но и возможность начать все с чистого листа. Целый новый мир с невозможно замечательными мужчинами и магией.

Мирка ещё не поняла, ещё держит обиду на Корвуса, но я верю в демона, — пообщалась с ним и сделала вывод, что он не плохой, просто обижен жизнью, и как Мира не может отпустить прошлое. Мой милый Сервантес не зря придумал запереть демона в сознании Мирославы, он не будет ей мешать, зато сможет с ней общаться, и потихоньку они придут к согласию, а потом она его разбудит.

Этот мир и его Боги подарили второй шанс на любовь не только моей дочери, но и мне. На балу в честь Мирона я увидела его сразу же. Невзирая на то, что он стоял позади всех, его фигура возвышалась над всеми, словно гора. Большой, синеглазый, бородатый. Виски выбриты, а волосы на макушке зачёсаны назад. Он напомнил мне викинга — своим разворотом плеч, смелым непокорным взглядом, силой, которой веяло за версту. Когда же он отделился от толпы и дошёл до трона, на котором сидел демон с моим внуком, я, кажется, перестала слышать посторонние звуки. Глубокий грудной баритон приветствовал моего внука, а мне хотелось, чтобы мужчина повернулся ко мне. До дрожи в коленях я хотела увидеть его глаза и услышать его имя. Он говорил красивые слова, желал ребёнку свет в душе. Я помню, как ляпнула "Аминь", мужчина услышал и резко повернулся. Его глаза сразу нашли меня, всё моё естество потянулось к этому невозможно брутальному мужчине. И пусть он смотрел на меня сердито, мне хотелось, чтобы он продолжал смотреть только на меня, чтобы он был только мой. Я никогда не испытывала таких чувств, даже не замечала, как стоящая рядом Мира пихает меня и возмущённо шипит. Когда мужчина прервал наш зрительный контакт, меня немного отпустило, и я даже немного расстроилась. Посетовала на свой климакс — уже слюни пускаю на незнакомых мужчин, на старости лет, хорошо ещё не побежала на всех парах знакомиться, а очень хотелось.