Между нами война

На какую-то секунду время словно застыло для меня, фиксируя малейшие детали картины — как брюнетка лежит на руках у моего бывшего, театрально прижав руку ко лбу и закатив глаза. Как Корвус бережно держит её за тонкую талию, обвиняюще и зло глядя на меня. Как застыли стражники — и стражи у ворот, и пятёрка помощников брюнетки, не смея вмешаться в разборки.

А я стояла и чувствовала, как моё сердце окончательно разбилось. Я не думала, что будет так больно, мне даже пощёчина его жены не нанесла такого урона и боли, как этот взгляд. Почему я такая дура? Прекрасно знала, что он женат, что я ему не нужна даже как любовница..

На что ты надеялась, глупая Мира? Наверное, та сцена ночью, когда я увидела, с какой нежностью смотрит Корвус на сына, подарила надежду, что осталась возможность возобновить отношения, наладить их — ради Мирона я бы смогла простить его отсутствие и пренебрежение за все эти почти 6 лет. А сейчас меня, как собачку, ткнули носом — мол, знай своё место, ты всего лишь приложение к будущему наследнику, не очень-то и нужное и оберегаемое.

Я сжала кулаки, подняла Демона и, расправив плечи, прошла мимо них.

— Мирослава, — рявкнул Корвус, — живо в мой кабинет!

— Меня ждёт Мирон, — бросила я, и пошла наверх.

— Корвус, она меня ударила, и собаку свою злобную натравила, — услышал за спиной плаксивый голос брюнетки, которая жаловалась, но не повернулась и не стала отстаивать и что-то доказывать, понимая, что бесполезно.

По нам обеим чётко видно, кто кого ударил. А если мужчина так туп, то это не мои проблемы. Больше не мои. Ночью я ещё на что-то надеялась, меня посещали красивые мысли о нас, как он всё поймёт и попросит у меня прощения, как скажет, что любил, но не мог бросить королевство и быть со мной.

Какая же я дура! Я сжимала кулаки и, чеканя шаг, поднималась на третий этаж. Возле лестницы отпустила собаку — она быстрее найдёт дорогу к Мирону по запаху, я же запутаюсь в этих коридорах. Демон побежал вперёд, я же на минуту прижалась к перилам, свешиваясь вниз. Меня душили слёзы, в горле стоял ком. Щека горела и саднила, я чувствовала, как кровь вперемешку со слезами капает вниз, но мне было плевать на всё. Мне хотелось кричать, громко, так, чтобы каждый в этом мире знал о моей боли. Но всё, что могла себе сейчас позволить — это тихо сползти вниз, прижимаясь к деревянным прутьям лбом, и пытаться заглушить внутреннюю боль.

«Я не хочу его любить, не хочу, не хочу…Боже, как же больно… Прошу тебя, вырви из меня Корвуса, навсегда, я не могу так больше… Шесть лет — слишком долгий срок, я устала ждать и верить. Я достойна лучшего, достойна большего. Хватит меня мучить, прошу помоги мне…» — мысленно обращалась к вселенной горячими яростными словами, рвущимися из сердца.

Мне нужна была эта минутка, чтобы снова начать дышать, унять боль и спрятать её поглубже. Чтобы перевести дух, снова собраться с силами — они мне сейчас ой, как понадобятся, в борьбе за сына.

Глава 6. Любовь живёт шесть лет.

Мирослава

Посидев немного, тяжело поднялась, смахнула слёзы и пошла следом за псом. Собака как раз остановилась у одной из многочисленных резных дверей, и активно скреблась лапами, стремясь побыстрее попасть к любимому хозяину. Я запустила её и зашла сама. Мама с Мирошей завтракали, точнее, завтракал мой сын, а Маман пила чай. Я резко опустила голову и юркнула в ванну, — не хотела, чтобы мой ребёнок видел свою маму такой. Но Антонина Ивановна успела заметить кровь на щеке и, оставив ребёнка в гостиной, ринулась следом за мной.

— Это он сделал? — шёпотом заорала мать, стоило нам вместе забежать в ванную.

— Нет, мама, не он. Прошу тебя, уйди, иди посиди с Мироном, — произнесла умоляюще, включая кран с холодной водой и пытаясь отвернуться от неё.

— Никуда я не пойду, сядь! — скомандовала она и опустила крышку от унитаза, толкнув меня на него. Я подчинилась, а женщина взяла полотенце, намочила в холодной воде и стала промывать царапины, вытирая кровь с разодранной щёки.

— Такое могла сделать только женщина, — проницательно заметила мама, смотря на моё лицо, — чтобы избавится от соперницы.

— Ха, соперница… Ты бы видела её, — рассмеялась я, сквозь слёзы.

— Не плачь, маленькая, ты у меня сильная, — мама прижала меня к своей груди и укачивала из стороны в сторону.

— Мааам, а что вы там делаете? — спросил Мироша за дверью.

— Сейчас выходим, я немного упала, — ответила сыну, — бабушка меня лечит.

— Хорошо, а то тут дядя этот пришёл, — сдал ребёнок отца.

— Иди к Мирону, — зашептала я маме.

Она тут же выскочила за дверь. Я вытерла слёзы, поднялась и посмотрела в зеркало. Мда, ну и видок у вас, Мирослава, с таким фэйсом в мою сторону не то что король демонов, а и приличный человек не посмотрит… А впрочем, плевать мне на короля. Пусть цацкается со своей дикой мегерой, у меня есть прекрасный сын и мать, и больше мне никто не нужен. Умыла лицо холодной водой, сделала парочку дыхательных упражнений, распустила волосы, закрывая лицо, и вышла в комнату. Мама забрала Мирона, а вот в спальне, спиной ко мне, стоял Корвус. Услышав звук открывшейся двери, развернулся, осматривая моё лицо злыми глазами.

— Подойди, — властно потребовал он, и я подчинилась.

Больше всего я боялась, что он запрёт меня подальше от сына, он мог это сделать, тем более я «обидела» его жену. Если вчера всё казалось необычным и сердце верило в чудеса и ждало сказку, то в утреннем свете многое стало на свои места и реальность обухом огрела по голове. «Ты мне тоже не нужна», — вспомнила я его слова. Подняла глаза на Корвуса и посмотрела прямо на него.

«Я приму любое наказание, только чтобы быть рядом с сыном», — билась в моём мозгу единственная мысль.

Корвус убрал с лица волосы, аккуратно заправив их за ухо, и невесомо накрыл больную щёку. Кожа под его рукой заколола и защипала, я сжала зубы и терпела. Щёку стало печь, я инстинктивно дёрнулась и отошла.

— Я не закончил, — бросил он, — подойди ближе.

— Это новый вид пытки? А чего не кочергой раскалённой? — печально спросила я.

— Ты хочешь ходить с ранами на щеке? Я что, их зря убираю? — выгнул бровь Корвус.

Я повернулась к зеркалу и посмотрела на лицо — две из трёх ран уже зажили, на их месте была лишь краснота и розовые полоски, поэтому вернулась к мужчине, подошла ближе и подняла голову. Он хмыкнул и снова положил ладонь; я закрыла глаза и ждала, сжимая кулаки и шумно дыша от боли. Вздрогнула, когда эта же ладонь ласково погладила меня по щеке, а большой палец прошёлся по искусанной нижней губе. Открыла глаза.

— Постарайся вести себя, как подобает матери принца, — спокойно сказал он и протянул мне поводок, — собаку выгуливай на привязи.

— Хорошо, — тихо подчинилась я, и сделала шаг назад.

— Сегодня в честь Мирона состоится бал, через час придут швеи, закажи всё, что нужно тебе и твоей матери. После представления ребёнка вы уйдёте обратно в покои. На балу ни с кем не разговаривай, ты здесь только из-за него, помни это, пока я добрый. И матери своей скажи, что я не потерплю неповиновения. Ещё одна стычка с Кларисс, или с моими гостями, — отправлю вас в менее удобные покои. Ты меня поняла? — его тон снова стал строгим и властным.

— Да, Ваше Величество, — твёрдо ответила я, смотря ему в глаза.

С удивлением и радостью поняла, что я больше ничего не чувствую к нему. Там, на улице, наступил конец нашим отношениям. Я стояла рядом с Корвусом, и меня не волновал его запах, я не трепетала от его близости, не желала его объятий и не мечтала о возвращении. Вот так и умирает любовь. Шесть долгих лет я хранила её в своём сердце, сама себе врала, что рано или поздно любимый вернётся, отгоняла негативные мысли, искала оправдания и отмазки… Шесть долгих лет я ждала того, кто вытравит из меня чувства к Корвусу. А нужна была лишь одна капризная брюнетка.

— Хорошо. Я рад, что ты, наконец, поняла, с кем связалась, какой у меня статус и власть. Покорной ты мне нравишься, продолжай в том же духе, — Корвус едва улыбнулся, лишь приподнял уголки губ, и я кивнула. — Я прогуляюсь с Мироном, пока вы будете заняты со швеями.