Бес Славы

 Меня начинает мутить от его взгляда, который я чувствую кожей, кусок становится поперек горла, а в голове шумит.

– Ильдар, дай девушке поесть спокойно, в ее положение это важно, – вставляет Дамир и берет приборы.

 До пьяного парня не сразу доходит. Он кладет бутерброд на пустую тарелку, а потом я даже вздрагиваю, когда он хлопает ладонями по столу.

– Да ладно?! Вот это новости! Буду крестным, Шурик-то не сможет, – радостно ржет Ильдар.

– Ты другой веры, – замечает его отец. – Кстати, как Саша? – я слышу в этом вопросе не заботу, не беспокойство за чужую жизнь, но и не равнодушие, что-то непонятное, как будто у коллеги по работе спрашиваешь: «Ты мне документы подготовил?»

– Все еще в коме, – отмахивается Ильдар. – Прогнозы неутешительные. Да ладно, что мы о грустном-то в самом деле? Скажи, детка, как тебя зовут?

 Я не сразу понимаю, что вопрос адресован мне.

– С… Слава, – отвечаю я тихо и поднимаю глаза на Дамира: – Можно мне уйти в комнату?

– Подожди, детка, – не унимается Ильдар. – А мы с тобой нигде не встречались? Может, я тебя трахал на какой-нибудь тусовке?

– Ильдар, прояви к девушке уважение.

– Вам показалось, – отвечаю я.

– Н-да, не похожа ты на телку, которую имеют в клубном толчке. О, я вспомнил! В колхозе! Ты еще целку из себя строила. Слушай, – уже заговорщицки, но не без издевки говорит Ильдар, – если уже целого ничего нет, может, я загляну к тебе ночью? А Матвею мы ничего не скажем, честное слово. Да и вдруг тебе понравится, еще и уезжать не захочешь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍На глаза наворачиваются слезы. Только не это! Я не переживу.

– Пожалуйста… – дрогнувшим голосом умоляю я. – Не трогайте меня.

– Хватит! – повышает голос Дамир. – Не тронет он тебя. Ну, если, конечно, Матвей подпишет все бумаги.

 Он подпишет. Он все сделает. Я уверена в нем, а вот в том, что присутствующие за этим столом держат свое слово, нет.

– Я могу уйти в комнату? – тихо повторяю вопрос.

– Да нет уж, сиди... Слава, жри на халяву, – хмыкает Ильдар. – Я пойду вздремнуть часик-другой.

 Он встает и идет к выходу. Оказавшись рядом со мной, Ильдар останавливается, проводит рукой по моему предплечью... меня от такого касания бьет током. А потом я еще слышу шепот мне на ухо:

– А я все-таки загляну к тебе. Беременных еще ни разу не трахал. Даже завелся.

 Дергаюсь, тошнота накатывает вновь. Зажимаю рот ладошкой, стараясь унять порывы желудка. Не сразу, но мне это удается.

– Значит, ты из деревни? – интересуется Дамир, когда его сын наконец уходит. Я невольно киваю. Дамир усмехается, откладывает вилку и говорит: – Ну теперь понятно, что так прельстило в тебе Матвея. Невинность дорогого стоит. Хорошо продала?

 Поднимаю на него глаза, чувствуя, как они становятся мокрыми. Но и здесь мне удается договориться с телом и эмоциями. Слезы так и не появляются. Потому что они – слабость. Потому что ими не помочь.

 Это страшный мир больших денег. Даже не сомневаюсь, что все, что происходит, из-за них. Да, они могут помочь, но и погубить, испортить. Появляются деньги – за ними пороки. Они порождают желания, большие, запретные. Не все могут устоять или остановиться вовремя. И такие люди – опасны. Для них просто нет ничего святого.

 У Дамира звонит телефон. Трубку мужчина снимает сразу, но в основном молчит, внимательно слушая, что ему говорят. Я пытаюсь прислушаться, но у меня не получается даже голос собеседника распознать. Хотя сердце подсказывает – это Матвей.

– Тебе придется переночевать здесь, – заявляет Дамир, закончив разговор. – Если тебе нужно в душ – иди сейчас, Марат тебя проводит... – Я качаю головой, не нужен мне душ, страшно, что в нем ко мне может кто-то присоединиться. – Как знаешь. Можешь тогда идти в комнату... Марат! – громко зовет он, и в гостиной появляется мужчина, тот, что привел меня сюда. – Проводи гостью обратно.

 Марат кивает, а я поднимаюсь из-за стола.

– Не подпускай к ней Ильдара, – произносит Дамир, когда мы уже стоим у входа. И за эти слова я благодарна. Словно камень с души свалился.

 Иду за мужчиной тем же путем: узкое помещение, ступеньки, коридор. Чем ближе мы к комнате, тем спокойней мне становится. Надеюсь, Марат не ослушается хозяина и не подпустит ко мне Ильдара. Хотя... сын хозяина – тоже хозяин.

 Едва я оказываюсь в комнате, как дверь за моей спиной закрывается на ключ. А я ложусь на кровать, сворачиваясь калачиком. Надо уснуть, чтобы этот день как можно скорее закончился. И начался новый, вся надежда только на него.

Глава 47

Матвей

Колоть дрова мне раньше не приходилось, даже топор в руках держать. Но Никита Васильевич оказался прав – мозги прочищало. Не так, как вода, но тоже неплохо. Я разделся по пояс и с каждым новым ударом представлял на месте несчастных остатков березы Дамира.

Сука!

Сволочь!

Мразь!

 Не знаю, сколько времени провожу за этим занятием, но мышцы рук костенеют. С размаха вбиваю топор в колодку и смотрю на кучу дров справа от себя.

– Ничего себе! – присвистывает Илья, выходя из дома. – Там дед тебя зовёт.

 Иду в дом, потирая мокрую шею. Никита Васильевич сидит с чашкой чая на диване и о чем-то думает, даже не сразу меня замечает. Я не мешаю, может, умный человек что дельное посоветует.

– Матвей, – говорит наконец генерал, – звони Сафину.

 От одной мысли, что услышу его слащавый ехидный голос, руки сжимаются в кулаки.

– Зачем?

– От злости совсем голова не думает? – поджимает губы Никита Васильевич. – Скажи, что готовишь документы, спроси, как девушка.

 Он прав. Я не считал себя дураком, хоть некоторое время и был им. Но вот именно такого человека рядом и не хватало. Как не хватает и отца, именно такого, каким он стал незадолго до гибели.

 Мысль об отце заставляет задуматься. Что-то крутится в голове, но я никак не могу поймать.

 Звоню Дамиру. Разговор выходит коротким. Больше говорю я, а он слушает и отделывается короткими «да» и «нет».

 Удивительно, но мой голос спокоен и холоден, хотя внутри просто бурлит вулкан, готовый вот-вот взорваться. Напоследок Дамир усмехается и говорит:

– Умеешь ты баб выбирать, не то что Жора.

 И тут я понимаю, за какую мысль пытался ухватиться. Что  именно не давало мне покоя и крутилось в голове.

– Стерва силиконовая! – вырывается у меня.

 Я должен был догадаться раньше, ведь все на поверхности, все очевидно.

– Матвей? – смотрит на меня Никита Васильевич.

– Я знаю, кто может сдать Сафина. Вряд ли он доверил бабе с силиконовыми мозгами все свои тайны, но кое-что она знать может.

 Генерал снова тянется к телефону, спрашивая у меня:

– Кто такая?

– Шлю… Любовница моего отца, Марина… Черт! Как же ее фамилия? Воронцова! – вспоминаю я.

 Никита Васильевич набирает все того же Ивановича и просит аккуратно поговорить с матушкой. Нет, при этом я присутствовать должен. А лучше самому с ней поговорить, чтобы не спугнуть Дамира. Если к Марине придут менты, то она первым делом позвонит ему. Именно об этом я и пытаюсь сказать генералу. Он передает мои слова Ивановичу, и тот после заверений Никиты Васильевича соглашается.

 А я нахожу в записной книжке номер матушки и набираю. Главное – держать себя в руках и не сорваться. Говорить спокойно...

– Да, Матвеюшка! – елейно поет Марина. Я мысленно перекрещиваюсь и начинаю:

– Слушай, Марин, что-то так хреново, поговорить не с кем, может, подъедешь?

– Конечно, – сходу соглашается она. Н-да, все-таки с силиконом она переборщила – он явно уже проник в ее мозг. – Ты дома?

– Нет, я домик тут снял на пару дней.

– Говори адрес.

 Называю адрес Никиты Васильевича. Марина заверяет, что будет через полчаса. Интересно – на что она рассчитывает? Неужели действительно не догоняет, что ее не просто так зовут? После всего...