Страница 7 из 13
Всего через два месяца после того, как Мацуока поклялся своей головой, что будет верен пакту о нейтралитете, японский министр выступил за войну с Советским Союзом. На Совместном совещании правительства с Императорской Ставкой, которая в то время являлась высшим органом руководства Японии, Мацуока настаивал на том, что Япония должна незамедлительно напасть на СССР и временно остановить экспансию на юг. Однако остальные участники совещания считали, что время для войны с русскими еще не пришло. Начальник Генштаба Хадзимэ Сугияма рекомендовал занять выжидательную позицию, пока Германия не обеспечит себе решающий перевес в войне с СССР. Япония должна была терпеливо ждать, пока Советский Союз, подобно спелой хурме, сам не упадет на землю к ее ногам [Lensen 1972: 24–25; Славинский 1995: 120–121][8].
Наконец 2 июля на императорском совещании было принято решение продолжить наступление на юг, при этом внимательно следя за ситуацией на немецко-советской войне. При благоприятном развитии событий Япония готова была нанести удар по Советскому Союзу. Под предлогом «особых маневров» была проведена полномасштабная мобилизация Квантунской армии на маньчжурской границе. Численность японских войск в Маньчжурии почти удвоилась – с приблизительно 400 тысяч человек до 700 тысяч[9].
Кремль с тревогой ожидал реакции Японии на начало войны СССР с Германией. Мацуока заявил послу СССР в Токио К. А. Сметанину, что для Японии приверженность Тройственному пакту обладает приоритетом по сравнению с соблюдением пакта о ненападении с Советским Союзом. Однако это бряцание оружием противоречило решению Совместного совещания, и премьер-министр Фумимаро Коноэ в итоге снял Мацуоку с занимаемой должности. Новый министр иностранных дел Японии, Тэйдзиро Тоёда, заверил Сметанина, что Япония будет неукоснительно соблюдать пакт о нейтралитете. Впрочем, несмотря на эти заверения японцев, Сталин опасался, что Япония может нанести неожиданный удар по СССР, и приказал командованию Дальневосточного военного округа воздержаться от любых действий, могущих спровоцировать японцев на нападение. Рихард Зорге, резидент советской разведки, входивший в состав немецкого посольства в Токио, посылал в Москву важнейшие сведения. Зорге предупреждал Кремль, что Япония может напасть на Советский Союз без объявления войны. Он также докладывал, что Германия оказывает постоянное давление на Токио, убеждая японцев начать военные действия против СССР. Обладая всей этой информацией, Сталин не решался массово перебрасывать боевые части с Дальнего Востока на европейский театр военных действий, чтобы не ослабить оборону Приморья и Сибири. Только в октябре Зорге передал в центр отчет, в котором высказал убежденность, что Япония не нападет на Советский Союз – по крайней мере в этом году [Hosoya 1985: 321–323; Pegov 1985–1986: 33–36][10].
В конце концов хурма на землю так и не упала. Японская оккупация Французского Индокитая в июле 1941 года привела к тому, что правительство Рузвельта заморозило японские активы в банках США. Военное министерство создало на Филиппинах новую группу войск – Дальневосточные силы американской армии, для командования которыми на активную службу был вновь призван бывший начальник штаба армии США Дуглас Макартур. Затем США наложили на Японию нефтяное эмбарго. В августе после переговоров, прошедших у побережья Ньюфаундленда на борту тяжелого крейсера «Огуста», Рузвельт и Черчилль приняли Атлантическую хартию, в которой были обозначены цели Великобритании и США в текущей войне, в частности запрет на территориальную экспансию и восстановление «суверенных прав и самоуправления тех народов, которые были лишены этого насильственным путем». Эти принципы, которые в первую очередь относились к ситуации в Европе, были затем применены и в отношении Азии [Sherwood 1948: 349–365].
Коноэ отчаянно пытался избежать войны с США. Даже тогда, когда японское военное командование уже готовилось к нападению на Соединенные Штаты, он предложил Рузвельту встретиться на высшем уровне. В августе адмирал Исороку Ямамото завершил разработку плана неожиданной атаки на Тихоокеанский флот ВМС США в Перл-Харборе. В сентябре на императорском совещании была принята резолюция о том, что, если разногласия с США не удастся разрешить дипломатическими средствами, Япония вступит в войну с Соединенными Штатами и Великобританией. Переговоры между госсекретарем Корделлом Халлом и японским послом в Вашингтоне зашли в тупик из-за вопроса о выводе японских войск из Китая. В конце концов встреча между Коноэ и Рузвельтом так и не состоялась.
В октябре кабинет Коноэ подал в отставку, и премьер-министром стал генерал Хидэки Тодзё. 26 ноября послу Японии в США была представлена «нота Халла», которая фактически являлась ультиматумом, положившим конец попыткам дипломатического разрешения конфликта между Японией и США. Война против американцев стала неизбежной. Всего через день после получения «ноты Халла» министр иностранных дел Японии Сигэнори Того проинструктировал посла в Берлине Хироси Осиму передать Гитлеру и министру иностранных дел Германии Риббентропу, что Япония не будет нападать на Советский Союз. Получив эти сведения, Сталин смог перебросить с Дальнего Востока на оборону Москвы хорошо обученные дивизии.
Подойдя незамеченным к Гавайям, японский флот 7 декабря атаковал базу Тихоокеанского флота США в Перл-Харборе. Рузвельт немедленно объявил войну Японии. Гитлер, в свою очередь, объявил войну США, в результате чего американцы оказались втянуты в боевые действия не только на Тихом океане, но и в Европе. Такое развитие событий не могло не радовать Сталина. Война с США, безусловно, делала еще менее вероятным нападение японцев на СССР [Ke
Трехсторонние отношения между СССР, США и Японией были весьма странными. Для того чтобы вести войну с американцами, Япония была заинтересована в соблюдении пакта о нейтралитете с Советским Союзом. Сталин был столь же сильно заинтересован в сохранении этого нейтралитета, для того чтобы сосредоточить все усилия на борьбе с Германией. Отношения, существовавшие между СССР и Японией в период с 1941 по 1945 годы, Джордж Александр Ленсен охарактеризовал как «странный нейтралитет». В то время как русские воевали с немцами, которые являлись союзниками Японии, Япония находилась в состоянии войны с США, которые вместе с СССР состояли в антигитлеровской коалиции. Торгово-транспортные суда под советским флагом доставляли тихоокеанским маршрутом в СССР поставки по ленд-лизу. Некоторые из этих военных грузов попадали в Китай, а другие впоследствии использовались в войне с Японией. Некоторые американские летчики после бомбардировок японских объектов скрывались от преследования на советской территории. СССР, в свою очередь, обвинял Японию в оказании военной помощи Германии и в том, что японцы передавали немцам по дипломатическим каналам ценную военную информацию. Таким образом, нейтралитет, существовавший между Японией и Советским Союзом, представлял собой непрочный мир, продолжавшийся только до тех пор, пока это было стратегически выгодно обеим сторонам [Deane 1946; Мау 1955: 154; Stephan 1974: 144][11].
8 декабря, на следующий день после нападения японцев на Перл-Харбор, Рузвельт и Халл потребовали у советского посла М. М. Литвинова, чтобы СССР объявил войну Японии. 11 декабря Молотов дал указание Литвинову ответить американцам, что Советский Союз, находясь в состоянии войны с Германией, не будет вступать в войну с Японией, соблюдая условия пакта о нейтралитете. Однако было бы ошибкой думать, что Сталин в то время не вынашивал планов войны с японцами. Всего через 10 дней после того, как Литвинов отклонил требование Рузвельта, Сталин сообщил министру иностранных дел Великобритании Энтони Идену, что СССР в конечном итоге присоединится к войне с Японией, что на переброску войск с европейского театра военных действий на Дальний Восток потребуется всего четыре месяца и что лучшим вариантом развития событий будет тот, при котором Япония сама окажется спровоцирована на нарушение пакта о нейтралитете. В конце декабря заместитель наркома иностранных дел С. А. Лозовский направил Сталину и Молотову докладную записку, в которой высказал свои соображения по поводу внешней политики СССР после войны. В этом документе заслуживают внимания два пункта. Во-первых, он предвидел, что главным противостоянием послевоенного мира будет конфликт между Советским Союзом и капиталистическими странами. Во-вторых, что первоочередной задачей СССР будет обеспечение собственной безопасности. Лозовский писал, что нельзя терпеть положение дел, при котором японские корабли могут отрезать СССР от Тихого океана, закрыв пролив Лаперуза, Курильские проливы и Сангарский пролив (теперь – пролив Цугару). Поразительно, что даже в эти мрачные дни, когда на Москву продолжали наступать немецкие дивизии, Сталин и его советники по внешней политике уже строили планы нападения на Японию[12].
8
Подробнее о Совместных совещаниях см. [Sanbo honbu 1989b: 225–227, 240–253]. После начала Второй мировой войны Япония перешла на максимально централизованную систему руководства. Роль правительства в принятии решений уменьшилась, и главным руководящим органом страны стало Совместное совещание, в состав которого входили начальники штабов армии и флота, министр армии, министр флота, премьер-министр, министр иностранных дел и еще несколько важных членов кабинета.
9
См. [Nihon gaiko 1966: 531–532; Sanbohonbu 1989b: 260; Hosoya 1985:315–321;
Lensen 1972: 26–27; Nishi 1960: 231].
10
Отчеты Зорге см. в [ВО 1997–2000, 1]. Документы № 148–152, 154, 157–162, 164–166,168,170,172 и 174. С. 179–181,182-183,158–189,189-190,191–194,196.
11
Подробнее о взаимоотношениях между СССР и Японией во время Второй мировой войны см. [Lensen 1972: 35–77; Славинский 1995:174–175,301-303].
12
О переговорах между СССР и США см. [САО 1984: 144–145]. О разговоре между Сталиным и Иденом см. [Ржешевский 1994:105,118]. Записка Лозовского была опубликована в статье «Заняться подготовкой будущего мира» // Источник. 1995. № 4. Док. 1. С. 114–115. См. также [Yokote 1998: 206].