Страница 16 из 17
Глава 8
Nunquаm rеtrоrsum, sеmpеr ingrеdiеndum[41]
Страха не было… Было недоумение, помноженное на сомнение. Была печаль в факториале безысходности…
– Почему я?
– Почему все остальные погибли?
– Почему я осталась в живых? Почему? Почему? Почему?
В молодой женщине пламенела осень; нет, она не вальсировала в водовороте празднично-яркой падающей листвы, на фоне ясного «blеu rоуаl»[42], не окутывалась паутиной чарующего и услаждающего взор купания в бабьем лете и не пела последние волшебные серенады, взывая к величественности, покою в предстоящем будущем. Нет! Ничего этого не было! Это былa взорвавшаяся, сумасшедшая, рвущая на части всё – буквально всё, даже саму девушку, сгоревшая чёрная осень; воняющая смрадом обугленных тел вечных друзей, пронизывающая каждую клеточку тела то ли леденящим холодом, то ли невыносимым ужасом, а может быть, и тем и другим вместе. И даже хмуро-пасмурный ноябрь казался благородно-серым, сдержанным и всеобъемлющим по сравнению с тем состоянием, в котором находилась девушка. Нет, слёз не было. Криков, всхлипывания, ничего такого – обугленность чёрной осени… Девушка сидела на корточках и медленно, ритмично раскачивалась, уставившись на осколок люка брошенного модуля посреди россыпей озёр в какой-то горной местности. Ветер играл золотистыми прядями, а остановившиеся изумрудные глаза пристально смотрели в одну точку. Она не моргала, глаза слезились; влага замерзала мгновенно, превращаясь в сосульки – замёрзшие ручейки стекали по обветренным щекам.
Позади остались метания, безумие, отчаяние и раздавленность. Воцарилась чёрная осень. Навсегда!
Ни благородства, ни благодарности, ни величия – всё смыто волной отчаяния, подавленности и немоты… В этом ступорном состоянии всё, что не уничтожил огонь, оцепенело, и так бы и осталось навсегда посреди безымянной гряды, если бы не мучительное ощущение в спине, притупленное душевной болью, но вдруг вспыхнувшее из-за пореза, идущего через всю спину. Мозг лихорадочно заработал, не обращая внимания на растерзанную душу, окровавленную чёрной осенью. Мощные толчки боли взорвались в голове, отбросив душевное страдание на второй план, и заставили девушку с трудом обернуться. Она посмотрела через плечо, зрачки мгновенно расширились – киллур. Тот остался недоволен первым нападением; сопротивление высокопрочного материала, облачавшего худощавое тело, защитило от смертельного удара. Зверь встал на задние лапы и издал ужасный вой. Эхо разнесло его по всему горному хребту, где-то далеко отразилось в чем-то гигантском и твёрдом и возвратилось с ещё более устрашающей силой, подобно мощным раскатам грома. Девушка медленно обернулась и спокойно попятилась; ей надо было выиграть время, стараясь не раздражать нападающего. Монстр продолжал угрожающе рычать, переступая с лапы на лапу, царапая когтями камень и готовясь к смертельному прыжку. Девушка посмотрела убийце прямо в глаза – схватка была неизбежна, несмотря ни на что, здесь и сейчас, в это самое мгновение. Пристальный взгляд зверя сверлил жертву, налитые кровью глаза были безумны, в них читались жажда крови и предвкушение скорой победы. На мгновение девушкe показалось, что монстр замышляет какую-то жестокую игру, с яростью готовясь к предстоящей борьбе. Из пасти чудища текла обильная слюна.
«Он не просто убьёт, а будет делать это долго и с наслаждением, заставив умирать в медленных мучениях. Будет терзать тело и упиваться не только моей кровью, но и моим страданием. Однако и умён же он – видно, что разработал тактику нападения!»
Секунда показалась вечностью…
«Дальше всё будет зависеть от моих рефлексов, проворства, интуиции, а главное – от твёрдого намерения выиграть», – пронеслось в голове.
Первые же мгновения должны были стать решающими в этой схватке.
В ней проснулся зверь. Она поняла, что так просто не сдастся не только киллуру, но и всему, что окружало, исключительным обстоятельствам, в которых она оказалась, чего бы это ни стоило. Перчатка брошена всея и всему – в душе звучал призыв продолжать дело братьев и отцов, несмотря ни на что. Она поняла, что настал самый важный момент в её жизни. Зверь – это вызов! Всё было спланировано ещё до её рождения, заложено и тщательно отработано во время обучения, проверено сотни тысяч раз, чтобы уйти в забытьё именно до этого единственно важного момента. Настало время для использования всего накопленного потенциала. Она стояла перед зверем, пристально наблюдая за ним. Схватка обещала быть жаркой, беспощадной и мгновенной, как последний аккорд внезапно лопнувшей струны.
До прыжка киллура юная воительница успела оценить всю окружающую местность. Справа поблёскивали озёра и дверь разбитого модуля примерно метрах в пятидесяти-шестидесяти ниже по склону. Это была тяжёлая металлическая масса с острым торцом. Слева простиралась залитая светом равнина, изрытая мелкими кратерами, за ней виднелся горизонт, кое-где затемнённый массивными облаками; девушка попыталась представить себе участок сзади, но чтобы не ошибиться, она решила во что бы то ни стало сманеврировать, чтобы получить возможность внимательно осмотреть его. Перед нею стоял громадный монстр. Звериный оскал сверкал на солнце, и длинные рыжие космы развевались под порывами серного ветра – позади него простиралась серая гладь.
«Видно, он уже какое-то время охотился за мной, изучал, готовился… Долина – справа, модуль – слева, сзади – возможно, обрыв, яркий солнечный свет и…» – последовал моментальный гигантский прыжок.
Завязалась ожесточённая борьба – не на жизнь, а на смерть. Она резко отпрыгнула в сторону, скатилась по скалистому склону и кинула изучающий взгляд назад, одновременно схватив острый увесистый камень. Kиллур резко остановился, раздались звуки когтей, скребущиx каменную плиту.
«Там пропасть», – мелькнуло в голове молодой амазонки.
Зверь не ожидал такого отпора – не всякий способен вступить в схватку с хозяином местности – а может быть, был слишком молод. Но не прошло и доли секунды, как он мощным броском кинулся на девушку. Промахнулся. Солнечный свет ослепил его. Тем временем она уже стояла с другой стороны и метнула большой острый камень, который попал ему в глаз. Хищник издал яростный вой, но не кинулся на противницу, а завертел головой, пытаясь смахнуть густую чёрную кровь, заливающую глаз. Девушка воспользовалась этим и кинула ещё один камень в голову киллура. Он отпрянул, но не стал отпускать жертву, удерживая eё на краю пропасти. Она тоже заняла выжидающую позицию, прикидывая возможные ходы коварного монстра. Воительница понимала, что хищник не намерен ждать: «Слишком уж жаждет крови, вот-вот кинется на меня. Надо сделать так, чтобы он промахнулся и свалился вниз…»
Она улучила момент и посмотрела вглубь каньона. В его извилистых коридорах свистел ветер; кратер был окутан каким-то густым серным испарением, до люка модуля по-прежнему оставалось далеко, да и что это могло дать – такого зверя сложно загнать на остриё металла. Дожидаться темноты было ещё опаснее – хищники более проворны ночью. Остальные камни находились вне досягаемости, поэтому молодая амазонка решила действовать на свой страх и риск, надеясь на прочность защитного костюма.
Мгновенно повернувшись друг к другу, два гибких тела застыли в готовности продолжить борьбу. Зверь оценил возможности противницы и решил как можно скорее завершить схватку, но того, что последовало, никак не ожидал. Через секунду, схватив небольшой камень, девушка мощным прыжком вскочила на хищника. Как будто угадав её намерение, он моментально подскочил, но она успела попасть камнем во второй глаз, он же разорвал ей одежду и вспорол живот. Оба тяжело упали, ударившись о камень. Зверь молниеносно ответил вторым прыжком, пытаясь застать девушку врасплох, но она ждала этого и была готова. Несмотря на распоротый живот, она кинулась в пропасть, солнце ослепило животное, оно полетело за ней и кануло в бездну.
41
«Ни шагу назад, всегда вперёд».
42
Королевского голубого.