Страница 17 из 18
– Заткнитесь! – закричала что есть мочи, но мой голос растворился в тумане, потерял силу сразу на выдохе, растаял нежным шепотом, легчайшим дымом упорхнул и остался частью завесы. Спутники меня не услышали, но голоса притихли, отголоски жизней спрятались по углам лабиринта. Пока они меня слушаются, но однажды я очнусь, подниму упавшие после смерти кота щиты, защищающие мое сознание от того, что я натворила и сколько жизней забрала, и тогда встречусь со всеми этими голосами один на один. Удастся ли мне приручить их раз и навсегда или до скончания службы буду с ними бороться? Как странно, тьма – это ведь не про меня, никогда не про меня…
Было.
Тихий голос с акцентом произнес: «Внутренних демонов надо выгуливать и иногда кормить, Баба Яга, иначе можно сорваться в неподходящий момент».
Но не сегодня, колдун. Будь ты проклят, несмотря на правоту. За правоту.
Подошва тяжелых ботинок коснулась пола, мгновение-вечность кончилось. Спасибо большое на этом.
Изба, другая реальность. Я проморгалась, в ноги ткнулся Тихон и тут же отпрянул, Супчик встряхнулся, сердито заворчал. Все здесь так же, только цвета тщательно подобранных интерьерных вещей блеклые, словно им пара сотен лет, оттенки серого на стенах и полу, в грязные окна проникает тусклый свет.
– Что за ерунда, окошки мыла неделю назад, – автоматически брякнула я первое, что пришло в голову.
– Это все, что тебяу волнует?
– Вырвалось.
Осмотрелись. Половицы натужно скрипят, потревоженная ногами и лапами пыль поднимается маленькими серыми смерчами, в углах паутина лохмотьями, толстые крупные хозяева плетеных ловушек замерли в ожидании добычи, все ветхое.
Любопытства ради я открыла сундук с доспехами, поморщилась от резкого скрипа – пусто. Сундук с наследством – все лежит как там, в другой реальности. Попросила Изольду открыть тайник с картой и монетами. Изба послушно откликнулась. Немного спокойнее стало, что связь с домом не потеряна, но как же здесь мрачно и неуютно! Спрятала карту в небольшую поясную сумку: взлетим – сориентируемся. Подумала, добавила несколько монет. Сомневаюсь, что мы здесь найдем хотя бы придорожный ларек, но чем черт не шутит.
Вопросы обгоняют друг друга: если это мир неприкаянных душ, то возможно ли попасть к светлым душам, ставшим энергией Лукоморья? И откуда берутся здесь эти неприкаянные, которым я последнюю трапезу не готовила? Где-то еще вход есть? Кощеево царство – Кощеевы тайны.
– Что ты встала как вкопанная? Пойдем посмотрим, что там снаружи, – Бальтазар выскочил в услужливо распахнутую дверь под тусклое красное солнце на сером небе.
Это странное слово – «наружа». Чахлые деревья, скалы, Изольда стоит на пятачке потрескавшейся серо-коричневой земли среди беспорядочно торчащих кольев. Черепа на них не четырехрогие, а принадлежат мертвым животным и, кажется, людям. Подошла поближе, взяла один в руки. Я не антрополог, но похоже, очень похоже на человеческий. Сама изба выглядит так же плохо, как и внутри: на крыше мох и засохшая трава, несколько тоненьких стволов торчит возле трубы – маленькие, едва живые деревца. Цвет у БТР тусклый, серый, грязные окна, у двери ржавые петли. Изба сидит на земле, только лапы торчат с огромными желтоватыми когтями на скрюченных костлявых пальцах. Жуть какая.
Признаюсь по секрету, я ожидала от Нави чего угодно: кот из двухкомнатного станет трехкомнатным, у него покраснеют глаза или вырастут рога, Изольда примется разговаривать, а Супчик начнет пить кровь. Все оказалось гораздо прозаичнее и не удивило бы меня, обратись я к голосам в моей голове за подсказками. Но я их демонстративно избегаю, потому…
– Фу, откуда вонь? – я сморщила нос, принюхиваясь.
Навь дурно пахла, таким доносимым поветрием ароматом гнилых овощей в жаркий летний день.
– Это ты, – компаньон прикрыл одной лапой нос и неловко запрыгал на трех конечностях от меня подальше.
– Что?
Бальтазар виновато посмотрел исподлобья:
– Яу забыл предупредить. Это же мир мертвых, а ты живая.
– Фу-фу, русским духом пахнет? – озарило меня.
– Да-а, – страдальчески протянул кот.
Вот это подстава!
Так меня за километр учуют все кому не лень. И что прикажете делать? Я внимательно смотрела на кота, кот – на меня, а потом мы одновременно спросили:
– Тихон, есть мысли?
– Писака, что скажешь, мр-р?
Летописец растерянно переводил взгляд с нас на пейзаж и обратно. Дергал хвостиком, переминался:
– Данные обстоятельства… гхм… Подобных нюансов работы Яги я не припомню. Но позволю себе обратить ваше внимание на другую досадную мелочь: у Бальтазара тени в разные стороны. Извините, я скроюсь.
И действительно скрылся с глаз.
Кот извернулся и наконец увидел таинственное явление, открыл пасть, захлопнул, повертелся на месте. По морде видно – понял, поверил наконец, что мне не приснилось. И ему не понравилось: большие желтые глаза зло сверкнули, уши чуть прижались, под доспехами не видно, но, думаю, шерсть на загривке дыбом встала. А потом он просто отвернулся. Думаю, у нас обоих стоят блоки, отрицание случившегося. Интересно, а у Супчика есть травма с той ночи? По нему не скажешь, летает вон над нами.
Черная клякса, больше напоминающая картинку из теста Роршаха, нехотя двигалась следом за носителем, а затем вернулась в исходное положение.
Я смотрела под лапы компаньона и думала: это ни в какие ворота не лезет. Не успели границу перейти – и нате вам, получите еще ребусов. Загадочная вторая тень – больше и темнее естественной тени кота – потянулась, голова вниз, зад – наверх. Знаете, это просто возмутительно, совсем никакого стеснения.
– Как жить будем дальше, Бальтазар?
– Яу не знаю, но с твоим ароматом надо что-то делать. Кстати, в избе такого не было. Наверное, пограничная территория.
Он отнял лапу от носа, чихнул и вздохнул:
– Ладно, кажется, яу сегодня потерплю, а вечером сварим зелье одно, обоняние отшибает на раз-два.
– Это все, что тебя волнует? – вернула я ему подколку. – Пойдем искать Баюна.
– Не хочу.
– Как это «не хочу»?
– Ну, у нас есть дела поинтереснее. Давай на Кощеев замок посмотрим, пещеру Горыныча найдем. Тебе лишь бы с чужими котами знакомитьсяу! А если у него блохи или лишай? Сначала надо все разузнать.
Так-так, это что-то новенькое, Бальтазар не хочет нестись навстречу опасности. Неожиданно. Я на минуту задумалась, что в таком случае сделать-то, проблема сама себя не решит. Но и напролом сейчас, видимо, не стоит. Окружным путем так окружным путем.
– Тогда бросим монетку. – Я пошарила в сумочке и вытащила первую попавшуюся. – Орел или решка?
– Ты серьезно? – удивился кот.
– Я всегда серьезна, кроме выходных.
– Орел, – соизволил подыграть компаньон.
– Решка, – подкинула серебряный «дубок», поймала, шлепнула на тыльную сторону ладони. Монетка лежала растительным орнаментом кверху. – Твоя взяла. Куда идем?
– К Кощею, хочу Морока повидать, и компания бы нам не помешала.
– Пожалуй, надо поздороваться с местным правителем, прежде чем землю без разрешения топтать, – мирно согласилась я и достала карту.
Пир посреди незнакомой местности улучшает настроение. Скатерть-самобранка работает отлично: кофе и круассаны мне, рыбки коту, торт летописцу. На сладенькое он приманился, сел рядышком, тревожно глядя по сторонам.
– Да не дрейфь, писака, прорвемся! – облизнулся Бальтазар.
– Вот лучше скажи, что за названия тут такие: Керста, Истаяти, Скляные? – пристала я к Тихону.
– Керста – гроб, могила. Истаяти – погубить, погибель. Скляные – стеклянные. – Он торопливо собирал сладкие крошки и облизывал ложку.
– Знаете, друзья, я вот прямо чувствую воодушевление, желание покорять новые вершины, особенно первые. Гроб? Дайте два. Погибель? Святые суслики, как весело-то! – Мне хотелось завернуться в плед и сесть у очага с чашкой какао.
Видимо, скатерть владеет телепатией, поскольку на ней незамедлительно появилась чашка с дымящимся ароматным напитком. И сверху зефирки. Я тут же сцапала угощение – эмоциональный фон необходимо поправлять любым способом.