Проблеск небес

Кэтрин тревожилась, что в гостинице произошло что-то еще и мальчику стыдно признаться в этом. Она крепко прижала его к себе.

– Ты уверен, что с тобой все в порядке? Они не… заставляли тебя делать что-нибудь, чего бы тебе не хотелось?

По его голубым глазам было видно, что он смутился.

– Они хотели, чтобы я лег спать. Но днем я никогда не сплю.

Берк присел на корточки.

– Есть такие взрослые, которым нравится делать детям больно. Никогда не позволяй трогать тебя там, где тебе неприятно.

– О! – Питер свел брови, осмысливая совет. – Миссис Кэти?

– Да?

– Я боюсь возвращаться домой, – сказал он, еще ниже опуская плечи. – Папа запрет меня в комнате до конца жизни.

Вдыхая его детский запах, Кэтрин снова думала о своем решении. Поскольку она не могла иметь детей, ей очень хотелось поскорее открыть свою школу.

– Ты не должен беспокоиться, Питер, – сказала она, переходя на местный язык, язык ее юности. – Родители тебя очень любят. Помнишь притчу о блудном сыне? Отец устроил пир в честь возвращения своего сына.

Питер не перестал хмуриться.

– Но я так плохо вел себя.

– Настоящий джентльмен не боится признавать свои ошибки, – сказал Берк, вставая и хлопая мальчика по спине.

Они понимающе, как мужчина с мужчиной, переглянулись.

– Ладно, – сказал Питер. – Я поеду домой.

Когда Берк помогал Кэтрин взбираться на лошадь, она не удержалась, чтобы не заметить:

– Как приятно, что вам представился случай возобновить знакомство с мисс Стеллой Секстой.

Легкий румянец окрасил его щеки. Он с подозрением посмотрел на нее:

– Откуда вы узнали, что это она?

Кэтрин была готова откусить свой язык. Слишком поздно она вспомнила, что Стелла не назвала своего имени. Но может быть, ему пора узнать правду или хотя бы часть правды.

– В ту ночь я была там. – Наклонившись, Кэтрин тихо заговорила, чтобы не услышал Питер: – Я приехала в Лондон, чтобы сообщить Альфреду… э… сделать мужу сюрприз. Но я не застала его проводящим дома тихий, вечер, а, заглянув в одну из комнат, стала свидетельницей отвратительной сцены. Не стоит и говорить, что я поспешила уйти.

Желваки заходили на скулах Гришема.

– Альфред никогда не говорил мне об этом.

– Я его просила. Ситуация была такова, что ни одна респектабельная дама не пожелала бы в ней оказаться.

Берк накрыл ладонью ее руку, державшую повод.

– Мне очень жаль, Кэтрин. Это была ошибка. Я никогда не желал причинить вам боль.

Ошибка. Трагедия, сделавшая ее бесплодной. Она никогда не смогла бы поделиться своим тайным горем с человеком, подобным Берку.

Но нежность и тепло его прикосновения тронули ее. Она пыталась вернуть свой праведный гнев.

– Возможно, вам бы хотелось вернуться к ней. Мисс Секстон, вы и сэр Джервис составили бы веселую троицу.

Он сжал челюсти. Затем в его глазах загорелся знакомый огонек.

– Я теперь предпочитаю быть вдвоем. Один на один.

Жаркая волна поднималась из глубины ее тела. Она с такой силой натянула поводья, что лошадь повернула в сторону.

– Просто проводите меня домой.

– Как пожелаете. – Он отошел от нее и подсадил Питера в седло.

Кэтрин, прищурившись, смотрела на заходящее солнце и старалась не думать о своем безрассудном влечении к Берку Гришему. Бал. Она должна помнить о своих обязанностях. Гости начнут прибывать на это торжество, на котором Пруденс и Присцилла будут представлены местному высшему обществу, в восемь часов. И что еще более важно, это походило на сигнал к началу охоты на женихов. Лорена никогда не простит ей, если Берк не пригласит Присциллу на первый танец.

Кэтрин вздернула подбородок. Пусть ругается эта женщина. Если бы не сообразительность Берка, они не успели бы вовремя найти Питера. Дрожь пробежала по ее спине, когда она представила, что мальчика могли лишить невинности таким гнусным образом.

Питер сидел на черном жеребце впереди Берка. Оборачиваясь, он с обожанием смотрел на своего спасителя.

– Никогда не видел, чтобы одним ударом сбивали с ног.

Берк рассмеялся и пошевелил пальцами, сжимавшими поводья.

– Не советую делать это самому. Рука у меня чертовски болит.

– А не могли бы вы научить меня драться? Пожалуйста!

– Этому за один день не научишься. Я много часов тренировался на ринге клуба «Джентльмен Джексон».

– Когда-нибудь я тоже стану джентльменом. Буду драться на дуэли. Буду играть в карты и стану богатым…

– Полегче, разбойник. Я выигрывал время от времени, но и проиграл черт знает сколько. Игра – это как большая ваза с конфетами. Если съешь слишком много, кончится тем, что у тебя заболит живот. – Берк подмигнул Кэтрин. – Кроме того, не будешь настороже – миссис Кэти бросит твою колоду в камин.

Кэтрин вцепилась ногтями в повод. Однажды она так и сделала. Это произошло, когда Альфред проигрался в пух и прах.

Но как Берк мог об этом узнать? Если только Альфред не рассказал ему.

Ей стало нехорошо от мысли, что их семейные ссоры во всех подробностях известны человеку, с которым в то время она даже не была знакома. Ей было больно думать, что Альфред доверял свои беды и горести приятелю, отказываясь делиться сокровенными мыслями с женой.

Кэтрин разжала пальцы. Возможно, она придала слишком большое значение случайному замечанию. Ведь даже с матерью Альфред не делился всеми подробностями семейной жизни.

Питер доверчиво прильнул к Берку и засыпал вопросами о жизни высшего света. Кэтрин удивило, как граф умело подчеркивал опасности беспутной жизни. Странно. Она думала о нем как о хищнике, которого заботит только удовлетворение потребности в развлечениях. Теперь под внешностью распутника разглядела человека, с большой добротой относящегося к впечатлительному ребенку. Был ли он по-прежнему полуночным ястребом, каким она видела его четыре года назад?

Или он изменился?

Кэтрин вдруг поняла, как ничтожно мало она знала о Берке Гришеме. Он был наследником маркиза Уэстхейвена, и ему принадлежало имение в Корнуолле. И если не считать единственного раза, когда она видела его в Лондоне, жизнь Гришема оставалась для нее тайной.

Наблюдая, как Берк разговаривает с Питером, она думала, не хочет ли он иметь собственного сына. Конечно, хочет! Все мужчины хотят иметь наследника. И здоровую женщину, которая могла бы удовлетворить их отцовские амбиции.

Острая боль одиночества охватила ее. Однако, глядя на Берка, она чувствовала, как что-то оживает внутри и становится теплее на сердце. Это, безусловно, всего лишь дружба, убеждала себя Кэтрин.

Она была слишком рассудительной женщиной, чтобы полюбить негодяя.

Глава 10

Где же она, черт побери?

Берк, укрывшись в нише, обвел взглядом бальный зал, высокие позолоченные колонны, расписной потолок, хрустальные люстры с горящими свечами. Спустившись по лестнице в западном крыле, которой редко пользовались, он незамеченным вошел в заполненный гостями зал через дверь рядом с оркестром. Музыканты наигрывали какую-то сельскую мелодию, а Пруденс и Присцилла танцевали, хотя Берк не мог отличить одну хихикающую девицу от другой.

Да он и не пытался.

В зале было жарко и душно. Он никогда не любил такие празднества. Берк предпочитал испытывать судьбу в игорных заведениях, обедать в клубе с приятелями, наслаждаться чувственными объятиями очередной милашки.

Так он проводил время до тех пор, пока французская пуля навсегда не изменила его жизнь и, погрузив в темноту, не показала свет, такой чистый и сияющий от наполнявшей его любви, что даже теперь у Берка сжималось горло от мучительного ощущения потери.

Драгоценные воспоминания он хранил в самом потаенном уголке души и отнюдь не собирался предаваться этому безумию. Ему необходимо было найти одну женщину.

Где же, черт побери, Кэтрин?

Зал простирался перед ним как оживший гобелен – дамы в платьях всех цветов радуги, мужчины в вечерних черных костюмах с белыми галстуками. В поисках места для лучшего обзора Берк прошел вдоль стен зала. Дамы смотрели на него и перешептывались, прикрываясь веерами. Дебютантки таращили глаза с нескрываемым восхищением. Привыкший к сплетням и домыслам, он ни на кого не обращал внимания.