Небеса не для нас

Что со мной сделал Макар? Да ничего, по сути. Ему ничего и не надо делать, только быть тем, кто он есть, этого достаточно, чтобы я чувствовала себя слабой ничтожной тряпкой, его подстилкой. Проходила минута за минутой, прозвенел звонок, а я все не могла успокоиться, не могла заставить себя выйти наружу.

Но хватит с меня этих слез! Хватит воспринимать каждое его никчемное слово, как личное оскорбление. Нет абсолютно никаких разумных причин для того, чтобы его слова так сильно ранили меня.

«Ева… я не хотел причинить тебе боль», внезапно вспомнилось мне. Может, и правда, не хотел. Стало жалко несчастную овечку, страдающую от неразделенной любви? Надеюсь, теперь он понял, что той любви во мне, как воды в пустыне. Теперь он знает, что я чувствую к нему. Ну, и отлично.

Слезы, и правда, помогли мне, я очистилась от груза этих эмоций, начала смотреть на ситуацию здраво, спокойно. Умывшись, стерев остатки макияжа туалетной бумагой, я оценила свое отражение в зеркале. Красные глаза, покрасневший нос, пятна на щеках. Сносно, в общем-то, но понятно, что я очень долго плакала. Еще один штрих к образу несчастной влюбленной овечки ‒ теперь уже ни у кого не останется сомнений, что Макар Власов разбил мое сердце. Даже смешно, если вдуматься.

Вернувшись в класс к началу следующего урока, я проследовала к своей парте с как можно более невозмутимым видом.

— Ева… ну, как ты? — обеспокоенно спросил Витя, тем не менее, стараясь взглядом и голосом показать, что я могу не отвечать, если не хочу.

— Хорошо. Правда, все в порядке, — я улыбнулась ему.

— Если хочешь, я поговорю с ним, скажу, чтобы он держался от тебя подальше.

— Да, нет, не нужно, спасибо, я просто хочу забыть обо всем этом.

Я напряглась на мгновение, но потом снова постаралась успокоиться. Я и правда, в порядке. Ну, или должна быть в порядке. Скоро об этой истории все забудут, и тогда я приду в себя окончательно и навсегда.

Краем глаза я заметила, что Макар снова посмотрел на меня. Я поправила волосы так, чтобы они создали что-то вроде ширмы перед моим лицом с его стороны. Не хочу его видеть, не хочу, чтобы он смотрел на меня. «Может, попросить маму перевести меня в новую школу?», внезапно мелькнул вопрос в моем сознании. В этой мысли было что-то разумное ‒ год только-только начался, и школа могла бы вернуть часть оплаты за мое обучение.

Но я знала, что побег от проблем еще никогда и никому не помогал.

Мне уж точно не поможет.

Глава 7. Повод для ненависти

У меня возникло стойкое ощущение, что после того разговора Власов и сам возненавидел меня, будто мои слова задели его сильнее и глубже, чем я могла ожидать. Несколько раз за весь этот день я ловила на себе его тяжелый задумчивый взгляд. С одной стороны, я не могла не чувствовать мстительное удовольствие, удовлетворение оттого, что теперь он понял, каково мне было все это время, что мои слова впились в его мозг ядовитой занозой, от которой не так-то просто избавиться.

А с другой… я начала его бояться. Я боялась того, что он может сделать мне, как попробует отомстить. Для этого у него было сколько угодно возможностей. Богатый популярный мажор, он мог уничтожить меня, когда ему вздумается.

Да, я его боялась.

Но остаток дня прошел мирно и спокойно, мы переходили из класса в класс, на физкультуре бегали и играли в волейбол, все время рядом со мной был Витя, в любой момент готовый меня защитить.

Конечно, я не могла знать, что Макар говорил обо мне за глаза другим ребятам. Как-то в одной из школ со мной похожим образом произошла очень неприятная история. На вечеринке я целовалась с одним из самых популярных парней в классе ‒ именно такие, наглые и самоуверенные, обычно первыми ко мне и подкатывали. В то время я отчаянно хотела понравиться хоть кому-то, друзей в той школе у меня не было. И вот он завел меня в темную комнату…

Я сказала ему, что девственница, он ответил, что вопрос можно решить и по-другому, и повернул меня спиной к себе. Так далеко мое желание стать своей в их компашке не распространялось, и я вылетела из этой комнаты пулей. А на следующий день говнюк ославил меня на всю параллель, наплел обо мне таких небылиц, такого понарассказывал, чего и не было, и быть не могло. Парни начали делать мне непристойные предложения, девушки называли шлюхой. Это была не просто плохая репутация. Это было настоящее клеймо.

Мама перевела меня в другую школу в этом же городе, частично моя слава докатилась и до нее, но, слава Богу, только в виде ничем не подкрепленных смутных слухов.

Вы скажете, тот случай должен был отбить у меня желание ввязываться в подобные истории? Ну, в общем, должен был, но не отбил. Я понимала, что произошедшее — частный случай, большая редкость. Обычно парни молчат о своих неудачах на фронте любовных похождений, да и не всякий станет вот так позорить ни в чем не повинную девушку, только настоящий, истинный подлец.

Был ли Власов настоящим подлецом? Я не знала. Он говорил, что не хочет причинить мне боль, да, в общем-то, и не сделал пока ничего плохого. Смешки, оскорбления, разговоры между парнями с использованием грубых словечек ‒ это одно, настоящая подлость ‒ совсем другое. Какое-то понятие о чести, о правильном и неправильном у него должно было быть.

По крайней мере, я на это надеялась.

Наконец, школьный день подошел к концу, мы с Дашей и Настей переобулись и забрали верхнюю одежду из гардеробной. Все-таки полупансион ‒ дело выматывающее. Скоро начнет темнеть еще раньше, приходить в школу и уходить из нее мы будем в темноте. И где в этих условиях взять силы на подготовку к дополнительным испытаниям в вузах? По-моему, такой ритм могут выдержать только такие ботаны, как я, да и мне он дается с трудом.

Подойдя к входным дверям, мы услышали шум ‒ в школьном дворе что-то происходило.

— Драка, что ли? — прищурила глаза Настя.

Судя по всему, так и было. Мы заторопились к месту событий, как и остальные ученики, окружавшие нас.

— Что там такое? — спросила Настя мальчика из средней школы.

— Старшеклассники дерутся.

В мое сердце закралось нехорошее подозрение; я постаралась пробиться сквозь небольшую толпу ближе к ее центру. О Господи, так и есть!.. Драку устроили Витя и Макар! А я еще думала, куда запропастился друг, видно, он все же решил «поговорить» с мои обидчиком. Драки были запрещены уставом школы, а двор был школьной территорией ‒ я не знала, как их могут наказать, но боялась, что строго.

— Витя! Макар! Вы с ума сошли? — я попыталась, было, вмешаться, но и я сама, и мой голос были слишком слабыми.

В пылу сражения один из противников оттолкнул другого от себя, и у меня появилась возможность вклиниться между ними.

— Вы с ума сошли? — повторила я.

У Макара была разбита губа, он тяжело дышал и смотрел на нас с презрением:

— Ева, скажи своему защитничку, что я не сделал тебе ничего такого, чего бы ты сама не хотела! А лучше расскажи ему, как поцеловала меня сегодня утром!

— Ты… — на секунду я задохнулась, — Власов, просто отвали от меня, вот чего я хочу!

— Ты ее слышал, — Витя тоже тяжело дышал.

Макар открыл, было, рот, чтобы как-то нам ответить, но вместо этого только зло прищурил глаза. Витя обнял меня за плечи, и мы начали проталкиваться через толпу к воротам.

Выйдя со школьной территории, мы вместе двинулись к метро.

— Ты знаешь, как я благодарна тебе за помощь, но это уже немного чересчур, — я рассматривала его лицо, пытаясь оценить размер причиненного ущерба, но вроде, кроме синяка на подбородке, других увечий он не получил. — Как вы умудрились устроить драку?

— Да, слово за слово. Я говорил ему оставить тебя в покое, но он… — Витя поморщился с отвращением.

Да, язык у него без костей, и в выражениях он не стесняется. Могу представить.

— Спасибо, — я посмотрела другу в глаза.