Чёрный феникс

— Тебе гормоны в голову ударили? — зло бросаю, с силой сжимая флакончик краски, который всё это время был у меня в руках.

Чёрт, оттирать теперь придется.

— Не повышай на меня голос! Мне вообще-то волноваться нельзя, — корчит из себя обиженную, поворачивается спиной ко мне и обнимает себя руками. Вот ни капли не жаль.

— Так и пошла бы к тому, кого это заботит. Чего ты ко мне таскаешься? — как ни в чем не бывало продолжаю уборку: убираю оборудование, двигаю кушетку на положенное место, перед этим почти смыв краску с ладони.

— А к кому мне ещё обращаться? У меня подходит день платить за квартиру. Анализы ещё нужно сделать, малышу всё нужное купить, — всё становится на свои места. Я все эти месяцы перечислял ей какие-то деньги. Ну, просто потому, что жалко девку чисто по-человечески да и где-то внутри меня грыз маленький червь сомнения: после теста я бы точно успокоился и сбросил всё это со своих плеч. А недавно карту потерял банковскую: новую сделал быстро, а вот авто-платежи ещё не успел все настроить.

Работала Лора в скромном цветочном салоне, её зарплаты на одного едва хватало, а здесь ещё все «беременные» расходы. Родители у неё жили где-то в посёлке — понятно, какие там зарплаты — и, я подозреваю, ни о чём не догадывались.

Вытащил телефон, быстро перевел ей месячное содержание, погрустил о том, что вообще-то не я это обязан делать, и заодно попросил Стасяна скинуть мне контакты моей потеряшки.

Должны же были они как-то договариваться о консультации.

— Всё? Или ты ещё чего-то ждёшь? — Лора так и стояла с надутыми губами, всё это время стараясь прожечь во мне дыру.

Жаль, что за длительное время нашего знакомства она так и не поняла, что я ей не по зубам. Не из категории мужиков, которых можно запросто прибрать к рукам, если они этого не хотели изначально.

— Ты не хочешь извиниться за всё и уже признать, наконец, что я спала только с тобой? — смех один.

— Это тебе пора признать, что в твою постель пробрался кто-то третий. Начинай уже атаковать несчастного папашу. Может, что и выйдет, — я только плечами пожал. Вещи собрал, отключил всё и подошел к входной двери. — Ну, идёшь? В принципе я тебя могу и здесь запереть, мне как-то параллельно.

— Ты ещё пожалеешь! — Лора выкатилась из студии, напоследок стрельнув глазами в мои.

Пожалею, обязательно пожалею о том, что сразу не взял номер телефона Вредины и теперь ей приходится нервничать, пока я ищу способ связи.

Ничего, малышка, я объясню тебе всё.

Глава четырнадцатая. Рокси

Сегодняшний день решил меня добить.

Отправила статью в редакцию, а мне в ответ пришло сообщение с просьбой подъехать и написать заявление по собственному.

Я числилась на самой маленькой ставке — подрабатывала в свободное от учебы время, а в академическом отпуске плотно писала в каждый номер, получая за это серым на карту.

С работой мне помог мой бывший. Последний. Тот, который оказался женат.

Я не понимала людей, которые со своим уходом забирают всё: у моей знакомой девочки парень как-то отобрал серебряную цепочку, которая стоила рублей пятьсот.

Писала я исправно хорошо, так что других вариантов причин внезапного увольнения у меня просто не было. Месть за то, что я отказалась играть на вторых ролях.

Мелочно, аж до слёз от истерического смеха.

Стало грустно, потому что это занятие мне действительно нравилось. Никакого специального образования я не имела, но получалось же, очень недурно.

А сейчас придётся очень срочно искать работу, которая поможет мне не перейти на одни пустые макароны. В кошельке было что-то, но лишь на несколько недель — придётся побегать.

С работодателями у меня складывались натянутые отношения после моего появления на их глазах. По телефону всё было хорошо, в переписке тоже устраивала моя кандидатура, но вот с внешним видом были большие проблемы.

Люди в большинстве своём думают, что броская внешность автоматически показывает человека как нестабильную личность без профессиональных навыков. Грустно, что оболочка не позволяет докопаться до сути.

В журнале с этим было проще: я — лишь десяток букв псевдонима под каждой статьёй. По большому счету меня видели лишь в бухгалтерии, куда я каждые две недели приходила за конвертиком и приносила очень милым женщинам шоколадки.

Почти все относились ко мне хорошо.

Одна только была — Людмила Викторовна. Каждый раз выходила из кабинета при моём появлении, потому что боялась подхватить «какую-нибудь заразу».

В январе месяце у меня начинается учёба, я ума не приложу, какое начальство станет терпеть отлучки в другой город даже при условии заочного обучения.

Возвращаться в общежитие и жить пусть и со знакомыми, но тараканами после бабушкиной чистой и уютной квартирки мне решительно не хотелось. Я отвыкла.

Если уж совсем ничего не выйдет с работой — придётся сдавать квартиру и жить на эти деньги в комнате с девочками, которые надеялись на моё возвращение. Они держали мою кровать свободной за небольшие плюшки коменданту.

Уснуть я смогла только на несколько часов. Утром побросала нужные вещи в рюкзак, оделась удобно и поехала в редакцию, до которой мне было несколько часов поездом.

— Елена Альбертовна, добрый день, — прямо у входа мне удалось поймать женщину, с которой меня свёл мой женатый бывший. Она же и принимала меня на работу. — Мне вчера пришло письмо… Я думаю, это какая-то ошибка, — всё же я надеялась на маленький шанс. Вдруг это всего лишь халатное недоразумение.

— Никакой ошибки. В Ваших услугах мы больше не нуждаемся, — холодно отрезала девушка в броском красном костюме и с идеальной укладкой, где, мне кажется, на каждый волос отдельно пшикали лаком.

— Что произошло? Вас же устраивала моя работа, — я немного растерялась от столь категоричного тона.

— Думать надо, милочка, и не отказываться ноги раздвигать, когда тебя просят, — она прошлась по мне оценивающим взглядом и продолжила. — На большее ты всё равно не годишься, — в этот момент она явно чувствовала себя на вершине мира, только я никому не позволю себя унижать. Тем более таким расфуфыренным стервам, которые сами не далеко ушли в получении должности — я это точно знаю, мне тётушки из бухгалтерии рассказывали.

Очень удачно в моих руках оказался стаканчик с недопитой порцией кофе, которую я выплеснула на её отутюженный костюмчик, зацепив немного лицо.

Елена тут же начала размахивать руками и визжать так, что у меня мгновенно заложило уши.

— Сбавьте тональность, он уже успел остыть. Заказчиков рекламы распугаете, — улыбнулась самой милой улыбкой и протянула ей бумажный платочек. Она практически выдернула его из моих рук, принявшись прижимать к расползающимся пятнам. Красота. — Зла не держите, Елена Альбертовна, я просто такая никчёмная, что даже в руках ничего удержать не могу, — бросила ей напоследок и отправилась писать заявление в отдел кадров, где мне быстро всё оформили и послали за последним гонораром, который мне полагался в оплату недавней статьи.

Жаль, шоколадку не купила. Придётся нарушить традицию и прийти с пустыми руками.

Слёзы у меня хлынули только после того, как белый конверт с парочкой купюр оказался в моих руках. Грустно что-то стало от накативших эмоций, а пожаловаться было некому.

Хотелось просто выплакаться у кого-то на груди, как следует измазать тушью и всхлипами, а затем шагнуть дальше, потому что я точно была уверена: всё у меня будет замечательно в жизни, когда я перепрыгну очередную чёрную полосу.

Женщины отпоили меня чаем и даже умудрились затолкать парочку вкусных эклеров с собой, потому что в кабинете я отказывалась есть — у меня, правда, не было аппетита.

Из стеклянного здания я выходила с трудовой книжкой в руках и в солнцезащитных очках, хоть на улице и было слегка пасмурно. Дождя мне только не хватает для полного счастья.

В тот момент, когда я уже хочу поехать на вокзал и обменять билет, потому что гулять по городу до вечера мне совершенно не улыбается, звонит Виктор. Он просит о ещё одной встрече, и в этот раз я сдаюсь — не хочу, чтобы мужчина спамил мне в личные сообщения везде, где я есть. Он может.