Внизу

Результаты появляться не спешили. В прошлом теле первые изменения Александр замечал почти сразу же, но здесь все было иначе. Лишь через несколько минут кое-кто стало заметно.

С хрустом позвонков вытянулась спина, выпрямляя осанку, делая ее ровной. Вечно опущенная к земле голова пошла вверх, поднимая подбородок выше. Подались назад плечи, визуально увеличивая их ширину.

За внешними изменениями потянулись внутренние. По телу побежала волна тепла, снимая все мышечные зажимы и даря бодрость. С теплотой пришло умиротворение, исчезли гаденькие и мерзкие мыслишки о неудаче и трудностях. Внутренне он «превратился» в глыбу, гигантский многотонный монолит, который ни что внешнее и наносное просто физически поколебать.

Испарились, как и не было, сомнения. Ведь он Победитель, Идущий вперёд! Ему все стало ясно и просто. В голове уже возник образ нужного результата. Оставалось лишь пойти вперёд и достичь его.

Случай проверить свою новую личину представился почти сразу же. Уже спускаясь в этом образе по лестнице, Александр невольно напугал дядю, что ждал его на первом этаже. Тот, не узнав в полумраке тусклого света ламп племянника, шустро отпрянул в сторону с его пути. Принял за кого-то очень важного и серьезного.

— Прошу меня извинить господин, — униженно поклонился мужчина, вжавшись в стену. Была бы возможность, он, вообще, понесся бы со всех ног прочь отсюда. Ведь благородный, а это мог быть только он, шутить не станет. На поединок вызывать не станет (слишком много чести для худородного быдла), просто шарахнет воздушным кулаком и переломает все кости. И никакой суд его за это не осудит, ибо оскорбление чести подданного благородного сословия каралось просто драконовскими мерами. — Я просто задумался и не заметил вас. Ой! — сказав, что не заметил, значило ещё большее оскорбление. Мол, ты, вообще, букашка, которую даже не видно. Честно говоря, благородного лучше было толкнуть, чем сказать такое. — Я совсем не то хотел сказать… Прошу меня извинить, — съежился он, ожидая самого страшного. Голову опустил, пряча взгляд. Не дай Бог, его взгляд воспримут за насмешку. А то бывали случаи, когда и за такое могли отправить на больничную койку. — Задумался…

Тут мужчина все же осмелился поднять глаза и посмотреть на того, кто стоял перед ним. Несколько секунд он оторопело смотрел прямо перед собой, совершенно не понимая, что происходит. Ведь, перед ним стоял никакой не благородный, а его племянник. Да, да, его Максим!

— Бог мой, Максимка! — облегченно выдохнул мужчина, едва не бросаясь его обнимать. — Как же так? Что же, дурень-то подумал? Совсем ослеп что ли? И ты тоже хорошо! Хоть бы слово произнес, что идешь. А я-то подумал невесть что…, - никак не мог успокоиться дядя, продолжая и продолжая говорить. — Уф, сердце даже немного прихватило, — он схватился за левую сторону груди и начал с силой ее массировать. — Испугался…

Быстро окинув взглядом сильно побледневшего дядю, Александр резко шагнул к нему и, положив пальцы на его затылок, начал резко и ритмично нажимать на особые биологически активные точки. В его мире их называли «Реаниматоры», что полностью раскрывало функцию и смысл точек. Жесткий массаж этой зоны позволял существенно «взбодрить» человека. Железы внутренней секреции резко выбрасывали в кровь усиленную дозу гормона «радости», который мгновенно уменьшал или совсем убирал болевые ощущения.

— Уф-ф, — с облегчением охнул мужчина, ошарашенно тряся головой. Ему как-то неожиданно полегчало. В грудине колоть перестало, онемение в руке прошло. И, вообще, легкость какая-то появилась. — Ты что это сделал, Масимка? Что за чудо такое?

Тот неопределённо махнул рукой. Мол, ничего такого необычного. Ловкость руки просто.

— Ладно, поговорим еще. Нам же поспешать нужно, — проговорил мужчина и пошел к двери подъезда.

Вроде бы все и забылось. Хотя, нет-нет он и косил в сторону племянника глаза, словно спросить еще что-то хотел.

На этом странности и открытия для мужчины не закончились. Племянник его вновь удивил, сев на переднее пассажирское место. Он никогда здесь не ездил, предпочитая заднее место, подальше от взглядов и внимания. Сейчас же развалился в кресле по-хозяйски, словно всегда здесь и ездил.

Дальше было еще необычнее.

— Дядя, ты со мной к старшему управляющему не ходи, — произнесено это было так, словно просьба, но по тону звучало приказом. Да и голос был странный, совершенно непохожий на его обычный голос. Мужчина бросил на парня взгляд и тут же отвел его, не выдержав встречного.

Дядя все же хотел вставить слово. Мол, зачем одному ходить, лучше вдвоем, так надежнее. Вдвоем будем просить его, чтобы вошел в наше положение. Только куда там…

— Не надо, дядя, — веско повторил парень. Казалось, рубанул чем-то. Вообще, всякое желание перечить ему пропало. — Я сам во всем разберусь. Не беспокойся.

Сглотнув внезапно появившийся ком в горле, мужчина кивнул. После всего этого он ни слова не произнес до самой двери приемной, где и встал, словно часовой. Племянник же, не говоря ни слова, спокойно толкнул дверь и вошел внутрь.

— Доброе утро, госпожа секретарь. Я, Максим Сергеевич Симонов, уборщик 3-ей категории сервисной службы, оставлял заявку на прием, — донесся до мужчины совершенно чужой уверенный в себе голос, тон которого не не оставлял никак возможностей для отказа. — … Хорошо.

— //-//-

Александр широко раскрыл дверь и вошел внутрь кабинета, в глубине которого угадывалась фигура сидевшего мужчины. Не прошло и секунды, как тот с округлившимися от удивления глазами резко вскочил с места и уважительно поклонился.

Спрятав усмешку, парень неопределенно кивнул. Одетая им личина прошла еще одну проверку, оказав на старшего управляющего просто «пушечное» воздействие. И невооруженным глазом было видно, что того просто «колбасит» от волнения. Видно, услужливое сознание представило ему чей-то очень и очень важный образ, в который он и «увидел».

— Господин старший управляющий, мне было назначено. Максим Сергеевич Симонов, уборщик 3-ей категории сервисной службы, собственной персоной, — наконец, Александр нарушил затянувшуюся паузу. Разрушить созданную в голове у хозяина кабинета «картинку» было не страшно. Все равно ее воздействие продолжало оказывать то или иное влияние. — Прошу выслушать меня.

Старший управляющий сделал крошечный шажок вперед и взглянул на него исподлобья, словно хотел посмотреть, но боялся. Его лицо постепенно вытягивалось все сильнее и сильнее, уже напоминая лошадиное. Испытываемые им эмоции живо сменяли друг друга: страх на шок, шок на удивление, удивление на узнавание.

— Подождите… Ты?! Это ты?! — до старшего управляющего, наконец, дошло, кто вошел в его кабинет. Не понимая, как ему мог привидеться кто-то другой, он судорожно начал озираться. Ведь, он точно видел какого-то важного человека! Не с ума же он сошел! — Значит, это ты.

Вытирая пот со лба, бледный мужчина рухнул в кресло. Никак в себя не мог прийти после такого.

— Что тебе? Я же ясно сказал, что ты уволен. Чего непонятного? — на смену удивления пришло раздражение. Явно хотел скрыть неловкость от своей оплошности. Ведь, про него могли такое подумать… — Расчет получил и забирай свои вещи, — он демонстративно уткнулся головой в стол, громко зашуршал какими-то бумажками. Мол, чего тебе еще нужно, пацан? Иди-иди прочь, не видишь, взрослые люди заняты серьезными делами.

У парня все эти ужимки вызывали лишь снисходительную улыбку, которую он, тем не менее, тщательно прятал. В полной тишине Александр прошел к столу и удобно расположился в стоявшем рядом глубоком кресле. Сложил руки в замок и спокойно посмотрел на старшего управляющего, у которого медленно поползла челюсть вниз.

— Гм…, - неопределенно прогудел хозяин кабинета, испытывая явный когнитивный диссонанс. С одной стороны, тот видел перед собой самого обычного уборщика, ничего незначащую пешку в местной иерархии, туповатого паренька, который с трудом справлялся со своими обязанности чистильщика унитазов. За все время его работы здесь от него и двух слов подряд никто не слышал. Передвигался все время перебежками, молча, то и дело униженно кланяясь каждой персоне в дорогой одежде. Презрительное-уничижительное отношение к этому уборщику у старшего управляющего давно уже было выработано и основательно устоялось. С другой стороны, сейчас он всеми своими органами чувств ощущал совершенно иное. Перед ним представал прямо противоположный образ — образ важной серьезной персоны, абсолютно убежденной в своем праве вести себя именно так и никак иначе. Эта аура силы и влияния буквально физически ощущалась, принося дискомфорт и желание вскочить с места и вытянуться «во фрунт».