Страница 34 из 38
Ну, то есть не совсем выбрал, Полина этому очень даже поспособствовала. Но ведь если бы она ему совершенно не нравилась, вряд ли бы у не получилось.
Значит, так и так бы срослось, а Полина только события ускорила, создала все условия, чтобы непременно произошло то, что и должно было произойти, и никто этому не помешал. А желающих помешать много. Судя по тем взглядам факультетских девушек, которые Полина в последнее время постоянно на себе ловила: злым, завистливым, нарочито надменным. Но как ни странно, они не портили настроение, а, наоборот, поднимали, и времена Полина с трудом сдерживает желание поступить так, как никогда не поступала, совсем по-детски – показать язык. Всем этим обломавшимся неудачницам. Потому что у них – только спесь и зависть, а у неё – Ваня.
– Мне надо идти, – он наклонился, нежно прикоснулся губами к Полининому виску. – Ещё увидимся. Я позвоню позднее.
Полина послушно кивнула, а Ваня зашагал вдоль по коридору, свернул к лестнице.
Кстати, Казарян тоже находилась тут недалеко, торчала возле двери в аудиторию. И Чупрунова, и Ася рядом с ней. Как обычно. Специально развернулись спинами, якобы ничего примечательного вокруг не происходит, а самое интересное – их пустые разговоры.
Только сейчас Полина не испытывала к ним ни неприязни, ни снисходительно презрения. Она им почти благодарна. Что втянули в спор, что всё сложилось именно так, и в итоге она выиграла не только деньги, но и нечто большее, что гораздо значимее и важнее, которое не потратится впустую, не уменьшится с пятнадцати тысяч до ноля. Ведь дальше наверняка у них с Ваней будет ещё лучше, ещё счастливее.
И к нему домой они всё-таки поехали.
По лестнице поднялись почти бегом, а целоваться начали ещё на площадке. Ваня прижал Полину к двери, нетерпеливо приник к губам. И в прихожей целовались, снимая друг с друга мешавшую одежду, а в комнате – тем более.
И Ваня был какой-то другой, не такой, как с Полиной всегда – мягкий, нежный, осторожный, а гораздо настойчивей и жёстче. Но ей нравилось, подчинялась с удовольствием, отдавалась полностью его стремлениям, его желаниям. И своим тоже.
36
36
Кружило, словно в водовороте, с головой захлёстывало ощущениями, сбивало дыхание, вырывало из реальности и даже томило короткой сладкой болью. И жадно хотелось ещё, до полного изнеможения, до потери сил. И прийти в себя после оказалось не так-то просто, и всё ещё окутанная чувственным туманом, Полина проговорила, касаясь губами его руки:
– Вань, я тебя люблю.
Он приоткрыл глаза, повернул голову.
– Серьёзно? Я рад.
Не, ну Полина в курсе, что после секса парни долго приходят в себя и плохо соображают, но не настолько же. Ведь то, что она ожидала услышать в ответ, вполне очевидно. Хотя, конечно, подсказать ей нетрудно.
– А ты?
– Я же сказал. Я рад.
Дразнит, всё прекрасно понимает, и дразнит, но Полина не отстанет, пока не услышит желаемое.
– Ты меня любишь?
Он ответил не сразу, сел, подобрал с пола трусы и брюки, только тогда снова посмотрел на Полину и произнёс:
– А разве этот пункт в условия входил?
Она ничего не поняла. Дурацкий вопрос, необъяснимые интонации, сухие и колкие, от которых хотелось поёжится. В груди неприятно зацарапалась и заворочалась тревога.
– Какие условия? Ты про что?
– Про спор. Про эффективные методы завоевания богатенького парня. Всё же так и получилось. Я с тобой, ты со мной. А про любовь же вроде речи не шло?
Пряжка ремня на одеваемых брюках звякнула неестественно громко. Полина даже не представляла, что этот звук может быть настолько оглушительным, в один момент разрушит то состояние, которым упивалась недавно. И холодно вдруг стало, очень холодно, словно окно распахнулось, и зима ворвалась в комнату, швырнула в лицо снегом, дохнула морозом и выстудила, превратила сердце в кусок льда.
– Если нужно, можешь даже в доказательство выложить видео, как мы трахаемся, – невозмутимо продолжил Ваня, застёгивая молнию. – Я не против.
Полина подскочила, завертела головой, осматривая комнату, ожидая и одновременно боясь разглядеть в каком-нибудь потайном местечке красный огонёк работающей на запись видеокамеры.
– Ты снимал?
Преображенский подобрал с пола футболку, перекинул её через плечо, привалился задом к столу.
– Считаешь, я на такое способен? – поинтересовался, кривя губы, потом мотнул головой, видимо, сообщая, что не снимал, и тут же добавил: – Но я согласен ещё раз. Спецом, на камеру.
– Ваня, ты дебил?
– Дебил был бы, если бы купился.
– Скотина!
– Ну да, – подтвердил Ваня с вызовом. – Это ж ты одна такая хорошая. Только жаль, что бедная, судьбой незаслуженно обделённая. Зато умница, красавица, скромница. «Захочу, без труда Ванечку разведу. Будет за мной бегать». Да? – Фразы били наотмашь, оглушали. Даже у Вани лицо перекосилось, словно и ему доставалось, но он безжалостно продолжал: – «Он ведь другого и не заслуживает. Мажорчик зажравшийся, инфантил, бабник. У него же ни сердца, ни чувств».
– А разве не так? – выкрикнула Полина, не в силах больше слушать, желая отплатить тем же. Чтобы тоже наотмашь, чтобы тоже жёстко и зло. – Ведь от того, чтобы переспать со мной, ты не отказался. Всё равно с кем, лишь бы случилось?
Ваня дёрнулся. Полине даже подумалось на мгновение: сейчас подскочит и ударит. Но страшно не стало, даже, наоборот как-то – разозлило ещё больше. Но он остался на месте, сглотнул и тут же хмыкнул, сощурился, произнёс презрительно:
– Да просто не стал нарушать твои расчёты. Разве ты не это планировала? Облагодетельствовать меня за примерное поведение. Позволить мне наконец-то заняться сексом с достойной девушкой, а не с какой-нибудь тупой или озабоченной курицей. Всё ради тебя.
Много чего захотелось сказать в ответ, но Полина сдержалась. Смысл сотрясать воздух, оправдываться, пытаться переязвить, обидеть сильнее? Стоит ли распинаться? Перед ним. Тем более, он одетый, а она – голая. Всего лишь прикрылась одеялом. А он понимает это и упивается превосходством.
Да плевать!
Уйти. Взять и уйти. Только сначала надо одеться.
А он даже не думает отвернуться, надеется, сейчас Полина начнёт смущаться.
Да ни фига! Не дождётся. И пусть пялится.
Она слезла с кровати, принялась подбирать одежду. Старалась казаться невозмутимой.
Ага, голой и невозмутимой. Проще простого. Особенно под чужим холодным взглядом.
А Ванечка, похоже, посчитал, что и этого мало. Вскинул бровь, проговорил, изображая заботу:
– Да, кстати. Если будут спрашивать, почему у нас всё так быстро закончилось, можешь сказать, что я оказался тем ещё уродом. Ещё и жадным. Даже цветочка девушке не подарил, когда она уже настроилась на колечко обручальное. И ты меня бросила. А я пару дней поизображаю убитого горем. Надо?
– Да пошёл ты, – прорычала Полина.
Вдохи и вдохи получались судорожными, и ноздри раздувались, наверное, как у готовящегося к нападению зверя. Но какое там нападение? Когда юбка съезжает набок, а колготки никак не хотят натягиваться, цепляются непонятно за что, словно у Полины не гладкая нежная кожа, а наждачная бумага. И не выскочишь из квартиры наполовину одетой. Это уж совсем ни в какие ворота. Хотя Ваня, наверное, поржал бы за спиной, случись такое. Но нет! Не предоставит Полина ему подобной возможности.
– В общагу отвезти?
Сволочь. Даже голос смягчил, добавил сочувственных интонаций. Но Полина сделала вид, что не расслышала, поправила юбку, вылетела в прихожую, вдела ноги в сапоги, сдёрнула с вешалки шарф и куртку. Замок открылся легко, и Полина метнулась прочь из квартиры, нарочно изо всех сил хлопнув дверью.
Что-то зашуршало вверху, а потом внизу. Кажется, с потолка посыпалась побелка.
Так и надо. Пусть этот дом развалится ко всем чертям.
Памятник архитектуры. Ага! Историческая рухлядь. Руина. Ничем не лучше их бетонной клетушки в старой панельной пятиэтажке.