Мне больно, Олег!

Олег-4

Черт, не знаю, чего во мне сейчас больше: голода по боли, разгоревшегося несмотря на то, что еще вчера я был сыт. Или желания таки отыметь в рот эту королеву выпускного, как мечтал бы каждый. Грубо, жестко, не заботясь о ее удобстве, да. Но все-таки просто отыметь. Без садистских практик, без темной волны боли в ее глазах.

Хорошо бы показать глупенькой дурочке, о чем она просит. И что-то внутри аж подрагивает от желания увидеть, как она дергается под плетью, услышать, как нервно дышит, когда в кожу входят иглы. К тому же это будет лучшим средством, чтобы отпугнуть Ксюшу от клуба… и от меня.

Но у этого плана два недостатка.

Во-первых, я все же хочу отыметь выпускницу в белом платьице и кончить ей на лицо.

Во-вторых, она все равно не поймет прелести боли. Она нормальная девчонка. Чуток ебанутая вместе со своей матерью, но кто в ее возрасте не был ебанутым? Может, и правда влюбилась, кто этих едва совершеннолетних сосок знает? Мне от этого никакого кайфа, если она будет визжать и бояться не в удовольствие себе, а потому что ей и правда больно и страшно.

Не знаю, что это за сдвиг в мозгах у тех, кому доставляет кайф боль, и мне не особо интересно. Мне просто нравится, что они есть. И то, что я детства давил в себе, когда меня учили быть добрым и милосердным и не мучить собачек, можно выпустить наружу.

Можно щипать, стискивать, резать, пронзать, бить, жалить, нажимать на болевые точки. И видеть, как вспыхивает боль в глазах, а следом восторг. Чувствовать сладкий привкус на языке от мучений человека. И знать, что человеку это нравится не меньше.

Мы извращенцы, я согласен. Но мы находим друг друга и не мешаем остальным жить.

Девчонка явно ванильненькая как капучино со взбитыми сливками и карамельным сиропом. Я же люблю крепкие коктейли с перцем.

Договориться с самим собой гораздо легче, чем с другими. Когда она выжидательно кладет ладонь на мою ширинку и смотрит умоляющим взглядом, у меня в башке все плывет. Белое платьице, оленьи глазки, губы такие пухлые, что едва смыкаются, оставляя ромбовидный зазор, словно специально для соломинки молочного коктейля с вишенкой.

Честно скажу, видел очень мало мужиков, у которых в выпускном классе не было комплексов. В конце концов, на всю параллель всегда только один тот, кто трахнул королеву класса. И пятьдесят неудачников.

Ты можешь потом трахать самых дорогих эскортниц мира, включая бывших девочек арабских шейхов, которые говна не держат. Но королева класса все равно дала не тебе, и это уже на всю жизнь.

Поэтому сейчас я приоткрываю большим пальцем пухлые губки Ксюши, а другой рукой давлю на ее плечо, намекая, что пора опускаться на колени.

Она тупит, и я не могу отказать себе в удовольствии сгрести рукой ее красиво уложенные для сегодняшнего вечера волосы, дернуть сначала вверх, чтобы она вскрикнула, а потом резко потянуть вниз, утягивая ее, заставляя склониться и в итоге упасть, ударившись коленями.

От того, как учащается дыхание Ксюши, становясь резким, судорожным, со всхлипами, внутри пробегает горячая дрожь. Хоть я и говорю, что все эти игры в доминацию меня не интересуют, думаю, нет на свете мужика, у которого бы не вставало на униженную красивую сучку.

– Ксюша… – решаю в последний раз все же предупредить ее. – Ты сейчас можешь сказать «Нет», встать и выйти. Я провожу.

– И больше я тебя не увижу? – Спрашивает она, глядя в пол.

Поднимаю пальцами ее подбородок. Какая же ты юная еще, девочка… И какая глупая.

– Почему, увидишь. Я рядом с вашим магазином часто паркуюсь, – смеюсь я. – Но да, я не притронусь к тебе и пальцем. Мне это неинтересно. Жизнь коротка, красивых девушек много, всех не перетрахать. Если я найду себе постоянную подружку, то она будет той, кто любит боль. Это не ты.

– Может, я?.. – Хорохорится она, все еще на что-то надеясь. – Вдруг я?

Коротко, без замаха и предупреждения, отвешиваю ей оплеуху. Звонкую, поверхностную.

Ксюша вскрикивает и хватается ладонью за щеку, на глазах выступают слезы.

– Не ты, – констатирую я. – Не бойся, поболит пять минут и пройдет. Ну что?

Вместо ответа Ксюша упрямо сжимает губы, отнимает руку от покрасневшей щеки и тянется к моей ширинке.

Что ж, это ее выбор. Никто меня теперь не осудит. По правилам клуба я вообще мог сделать с ней, что захочу, пока у нее горит зеленый огонек. Но, сдается мне, кто-то забыл объяснить, что это значит, и я еще посоветуюсь с Яном, какого размера анальный дилдо стоит вогнать в зад этому кому-то.

По совести тоже все чисто. Я был терпеливее священника на исповеди главной шлюхи города. Все остальное только ее ответственность, раз у нее есть паспорт и право голосовать.

По справедливости, конечно, поднять бы ее и протащить до выхода, а потом посадить в такси.

Но по сердцу мне все же хочется ее пухлый рот. И закрыть гештальт с королевой выпускного.

Поэтому я стою и жду, пока она дрожащими руками пытается справиться с пятью пуговицами на моих штанах. Временами ее пальчики задевают уже напряженный ствол и это очень чувствуется сквозь тонкую ткань. Но мне нравится, как она это делает, и я жду, лишь поглаживая кончиками пальцев ярко-алую щеку Ксюши.

Она явно дергается от этих поглаживаний.

– Больше бить не буду, – успокаиваю я ее. – Пока не попросишь.

Усмехаюсь. У нее такой испуганный взгляд, что мысли читаются без волшебных палочек. Не попросит. Ничего. Я и без пощечин найду, как взять свое.

Наконец она добирается до моего члена, плотно прижатого резинкой трусов к животу. Поднимает на меня глаза.

Ох, боги мои, девственница, что ли?

Киваю. Пусть все делает сама. Чтобы потом не было писка, что заставил и принудил бедняжку. И Ксюша отважно освобождает дракона из цепей.

Ну, то есть, я хочу сказать…

Хе-хе… Это заводит. Заводит этот испуганный и решительный взгляд на мой член, покачивающийся перед ее лицом. Заводят ее губки, которые она так жадно облизывает. Заводит поза у моих ног и белое платьице тоже заводит.

Но мне мало!

Провожу почти нежным жестом по ее щеке, спускаюсь на шею, глажу по краю декольте… И рву ткань с плеча!

Пока девочка не успела опомниться, вновь наматываю волосы на кулак и заставляю уткнуться лицом в мой пах, так что испуганно распахнутый рот как раз надевается на головку, которая таранит щеку Ксюши изнутри.

Девчонка инстинктивно упирается ладонями в мои бедра, отшатывается… И молодец. Потому что следующим движением я снова надеваю ее голову на свой член, но на этот раз направляю его к горлу, которое судорожно смыкается, стараясь не допустить внутрь такой немаленький чужеродный объект.

Ксюша давится, мычит, и я позволяю ей обрести свободу и вдохнуть.

За выходящей из пухлых губ головкой тянутся нити слюны, девочка кашляет и мотает головой. Все, спеклась?

Я позволяю ей выпустить член окончательно и провожу большим пальцем по нижней губе, заставляя ее оттопыриться.

– Еще хочешь? – Спрашиваю нежно.

Мой палец блуждает по ее губам, и я засчитываю за «да» то, что она обхватывает его своим ртом и втягивает, посасывая, пока горячий язычок облизывает его со всех сторон.

Надоело. Больше спрашивать не буду.

Я тоже не железный.

И я окидываю взглядом растрепанную девчонку с горящей после удара щекой, стоящую на коленях в порванном белом платье. Ну что, братья мои. Сейчас я отыграюсь за нас всех, неудачников.

Удовольствие для него

Его кожа солоноватая на вкус с легкой терпкой ноткой.

Я отмечаю это машинально, как что-то неважное, потому что пока меня всю трясет от происходящего. Сама напросилась сделать минет. Даже шлюхи такого не делают, им заказывают, но я почему-то никак не могла сдаться и просто уйти от Олега. Меня притягивало к нему ощущение, что он вообще не такой, как другие.

Конечно, не такой, он извращенец!