Его ошибка

— Кто будет тебя искать? Твоя мать, которой мужики дороже родной дочери или отец-алкоголик с наркотической зависимостью?

Его слова бьют по самому больному и рана в моей душе, которую я так долго и усердно старалась залатать, начинает вновь кровоточить. В груди начинает ныть и к глазам поступают слезы. Он абсолютно прав. Я никому не нужна. Я одна в этом огромном и гниющем мире. Моя мать уже в пятый раз выходит замуж и каждый раз клянется, что «он тот самый», «в этот раз все по-другому», «мы будем жить втроем, как настоящая семья». Но не успевает пройти и полугода, как она рыдает мне в трубку о несправедливости этой тяжелой жизни, и том как ей не повезло в очередной раз. Ну и кульминацией этой истории становится то, что она просит помочь ей с финансами, ведь ей нужно восстановить себя после очередного провала.

А мой отец стал первым разочарованием в жизни. Когда мне было 10 лет он начал часто уходить из дома, пропадать с работы и кричать на мать. К нам приходили его пьяные приятели требовать деньги, которые мой отец занимал и благополучно спускал на алкоголь и наркотики. Но все же одна страшная ночь смогла затмить все предыдущие.

После очередного двухнедельного отсутствия отец вернулся домой поздно ночью. Тогда мне было 14. Моя мать крепко спала после очередного свидания. Папа тихо зашел в мою комнату и сел у подножия кровати.

«— Родная, прости… — голос родного человека эхом разнесся в моего голове. Он знал, что я не сплю и жду его. Я всегда ждала его. — …Я пытаюсь. Я правда стараюсь, Марта… — его голос дрогнул и дальше послышался всхлип. Мой папа плакал. Тихо, незаметно, как плачут все мужчины. Только его дрогнувший голос, горечь и сожаление в его словах говорили об этом. — Ты же знаешь, как я люблю тебя, родная.

«Родная». Кому-то может показаться это слово слишком банальным и пресловутым, но для меня оно имело огромную ценность. Отец всегда так называл меня в детстве, до того как зависимость поглотила его. Это слово всегда сопровождалось теплым взглядом отца и его очаровательной улыбкой. Я все еще помню родные морщинки в уголках его глаз. Я так любила его. Мне казалось, будто мы одни против всего мира. Я знала, что ради меня он готов покорить весь мир и это предавало мне силы. Но все изменилось, и это слово больше не вызывало волну тепла в моей груди, а наоборот, сопровождалось пронзительной тревогой.

Я никогда не видела его таким. Его трезвый голос был для меня чем-то новым. Ведь раньше я видела только его пустые глаза и слышала несвязные слова, которые он так часто путал, пытаясь что-то донести до меня. Я лежала лицом к стене и моя подушка была мокрая от детских слез. Ком сжимал мое горло и я боялась шелохнуться и спугнуть откровения отца.

— Ты знаешь, я ведь всегда думаю о тебе. О том, как ты себя чувствуешь, что ты ела сегодня на обед, и кто встречал тебя со школы.

Я с силой сжала кулаки от нахлынувшей волны боли. Слезы текли по моим щекам, оставляя мокрые дорожки. Это была ложь. Со школы я возвращалась одна поздно вечером, а ела лишь то, что могла приготовить сама.

— Это тяжело, Марта. Но я пытаюсь начать все заново. Мне просто… Мне просто нужно время. Ты веришь, родная? Что все будет как раньше. Ты и я, помнишь? Обещаю, так и будет.

Я поворачиваюсь и смотрю на осунувшуюся фигуру моего отца. Бледная кожа лица, синие губы, ввалившиеся глаза полные тоски. Он держался за голову и содрогался в рыданиях. Но то, что я увидела позже, навсегда въелось в мою память: синяки на его руках в области локтевого сгиба. Эти синяки были огромные и их было много. Его исколотые руки тряслись и держались за голову. Страх охватил меня и мне захотелось спрятаться, сбежать и никогда не появляться.»

— Знала бы ты, как у меня чешутся руки приставить дуло к твоему виску и покончить с этим, — пальцы Адама сильнее сжимают мое горло, нехватка воздуха заставляет меня вцепиться в его руки. Мои ногти вонзаются ему в кожу, оставляя красные пятна. — Но я хочу видеть, как ты мучаешься. Ты будешь молить меня всадить тебе пулю.

В глазах начинает темнеть, воздух в легких заканчивается…Он одним рывком убирает руку и я начинаю кашлять, жадно хватая воздух. Дальше я слышу, как захлопывается дверь в комнату, и я снова остаюсь одна, наедине со своим страхом.

Глава 3

Утро просачивается через окно и заливает солнечным светом комнату. Утро всегда дает начало чему-то новому. Все, что случилось ночью, становиться неважным с началом нового дня. Утро дает надежду, спасает, заставляет бороться за то, что ты считаешь ценным. Так было у меня всегда. Но не сегодня.

За всю ночь я не смогла сомкнуть глаза. Страх за свою жизнь овладевал мною больше, чем желание уснуть и забыться. Стоило мне закрыть глаза, как начинало мерещиться, будто передо мной стоит Он и вот-вот задушит меня подушкой. Самые страшные мысли посещали меня и от этого мое сердце разрывалось. Я проплакала всю ночь, надеясь, что слезы облегчат мое состояние. Но ко всему теперь прибавилась жуткая, ноющая боль в глазах. Я прекрасная понимала, что живой мне отсюда не выйти.

Пересилив себя, я привстала и осмотрела комнату. Дизайн выполнен в серо-белых тонах. Напротив моей кровати стоял небольшой диван и кресло из белой кожи, а рядом с ним стеклянный журнальный столик с пепельницей.

Подойдя к окну, я обвела взглядом окрестность, пытаясь хоть немного сориентироваться. Все тщетно. Это был неизвестный мне коттеджный поселок. Вокруг лишь огромные особняки, зеленые луга и высокие деревья, переходящие в лес. Опустив взгляд, я увидела небольшую деревянную беседку, окруженную зелеными кустами и деревьями. Лазурный бассейн прямоугольной формы и парочка белых шезлонгов. Довольно миленько. Может Он питает слабость к архитектуре. Хотя я уверена, у Адама совершенно нет слабостей.

Мои размышления прерывает звук отпирающегося замка. В комнату входит один из тех парней, который держал меня на заденем сиденье.

Он на секунду задерживает на мне взгляд, затем преодолевает комнату за три шага и ставит на журнальный столик поднос, накрытый серебренной крышкой.

— Твой завтрак, — блондин усаживается на диван и выжидающе смотрит на меня.

— Передай своему Боссу, что я лучше от голода сдохну, чем съем хоть кусочек с его рук.

Парень сверлит меня своими голубыми глазами и нервно барабанит длинными пальцами по бедру.

— Я же сказал — ешь. Я не буду с тобой нянчиться, — Мэт теряет контроль и сводит брови к переносице.

Не смотря на пугающий внешний вид, этот парень не вызывал у меня дикого страха. Он хоть и пытается выглядеть строгим и суровым, но его безобидные, голубые выдают его. Светлая челка падает на глаза, от чего он постоянно смахивает ее рукой. В целом, я посчитала этого парня довольно симпатичным, но он все еще один из моих похитителей. Эта мысль поднимает во мне волну ярости, внутри все начинает кипеть, я с силой сжимаю кулаки, от чего ногти впиваются в кожу. Я хватаюсь за край металлического подноса, и его содержимое летит на пол. Апельсиновый сок, налитый в стеклянный стакан, оказывается на белой рубашке блондина, а стакан разбивается на тысячи мелких осколков.

— Стерва! — кричит он и кажется, хочет ударить меня, но с трудом сдерживается и громкими шагами покидает комнату. У этого парня явно проблемы с агрессией.

Остаток дня я провожу взаперти. Я четко решила, что мои слезы ничем не помогут и поэтому мне нужно выбираться отсюда. Я несколько раз обошла комнату, пытаясь найти хоть что-то, что поможет мне, но все тщетно. Дверь заперта и за ней иногда слышались мужские приглушенные голоса. Судя по виду из окна, я находилась на втором этаже. Прыгать с окна и остаться с переломанной шеей — весьма плохая идея. Также в моей клетке была дверь в ванную комнату: ничего необычного, обычная ванная комната. Сероватая кафельная плитка на стене, белый мраморный пол, который красиво поблескивал от потолочных светильников. Большое круглое зеркало на стене с желтоватой подсветкой изнутри. Снизу раковина с множеством полочек и шкафчиков, а напротив унитаз. Никаких тюбиков и средств гигиены, я бы могла подумать, что здесь никто не живет, но кристальная чистота этой комнаты говорит об обратном. Всю эту неживую обстановку разряжал высокий бамбук, который располагается в углу комнаты.