Страница 18 из 73
— Джулиус? Ты в порядке?
— Кое-что забыл в ресторане, — тихо сказал он. — Дай мне две минуты.
Марси кивнула, но он уже пятился, верил, что ноги сами найдут путь к ресторану. Когда он увидел, что Марси уже не видела его, он юркнул в сторону и переулок, о котором говорила Челси.
Это было тесное грязное и темное место, брешь между фабриками, где едва могла бы втиснуться машина. Теснота не спасла стены от рекламы. Плакаты покрывали каждый дюйм кирпичей так высоко, как только могли дотянуться люди, и там были мутные услуги, какие привлекли бы людей, ходящих по переулкам. Но, хоть он нашел направления на тринадцать разных кабинетов массажа на стене перед собой, он не видел Челси. Он запаниковал, что повернул не туда, когда ощутил кого-то за собой.
Темнота тут мешала видеть даже дракону, но Джулиус старался быть как можно дальше от вышибалы Хартстрайкеров. В результате он смог лишь мельком заметить Челси во тьме, когда развернулся.
Странно, но в первую очередь его удивил ее рост. Джулиус с ростом в метр восемьдесят в облике человека был самым низким из всех Хартстрайкеров, но Челси была лишь немного выше, и то это могло быть из-за обуви. Но, хоть ей не хватало грозного роста, всего остального было с лихвой. Все в ней — ее подтянутое тело в черной броне с нитями из карбона, чернильные короткие волосы, длинный меч на бедре — говорило о ее работе чудовищем Хартстрайкеров, но страшнее всего было, как сильно она напоминала их мать.
Это было бы сложно увидеть чужаку. Кроме зеленых глаз их семьи и высоких скул, Челси почти нее была физически похожа на Бетезду Хартстрайкер. Ее кожа была темнее, скулы острее, а тело меньше и компактнее. Если Бетезда была блистательной королевой, Челси была наточенным ножом. Но обе были опасными, и убийственный взгляд Челси так напоминал их мать, что Джулиус уже пятился к дальней стене, хотя она еще молчала.
— Так-так, — наконец, сказала она, ее голос был тихим и холодным, как первый снег. — Я не думала, что придется навещать тебя, Джулиус, — она сделала паузу, склонила голову, как ястреб, глядящий на мышь под его когтями. — Ты, конечно, знаешь, почему я тут?
Джулиус сглотнул, соображая. Снаружи правила семьи Хартстрайкер были простыми: не делать ничего, что разозлит мать. Но Бетезду злило разное, в зависимости от ее настроения, дня, политической ситуации, и кто оскорблял, потому Джулиус пытался не выделяться последние семь лет.
Он не ответил, и Челси прищурилась.
— Час назад, шесть мужчин в переулке у реки… звучит знакомо?
Сердце Джулиуса забилось быстрее, голова кружилась. Как она узнала об этом? Переулок был пустым. Конечно, то, что он ее не видел, не означало, что Челси не смотрела. Она уже доказала, что могла подойти к нему сзади незаметно. Но то, что она могла следовать за ним, не объясняло, зачем она это делала. Челси следила за всей семьей. Джулиус был никем, неудачником из самой юной кладки Бетезды. И было нелогично для нее следить за ним, если только она не следила за всеми. Но это было невозможно. Что бы ни говорили слухи, какой бы старой, сильной и всезнающей ни была, якобы, Челси, она не могла следить за детьми Бетезды все…
— Да.
Мысли Джулиуса застыли, и Челси жестоко и медленно улыбнулась ему.
— Я не читаю мысли, — сказала она, стуча неспешно ногтями по рукояти меча. — Но мне и не нужно. У вас всех одинаковое лицо, когда вы думаете: «Она так не может», но я раскрою семейную тайну, — она склонилась, ее неоново-зеленые глаза Хартстрайкеров ярко сияли злобой, она понизила голос до шепота. — Я всегда слежу. Я слежу за каждым из вас, мелких ящериц. За каждым мигом каждого дня, чтобы, как только вы двинете когтем за черту, я была там и обрубила его.
Джулиус вздрогнул от ее слов, и Челси выпрямилась и скрестила руки на груди с довольным видом.
— Это мы прояснили. Дай объяснить, чем ты вызвал этот визит, чтобы больше мы друг друга не видели.
Он кивнул, тяжело дыша.
— Я не должен был нападать на тех мужчин, — быстро сказал он. — Я понимаю. Стоило держаться подальше от дел людей и…
Челси прищурилась, и Джулиус закрыл рот. Когда стало ясно, что он не будет говорить, она продолжила:
— Если бы я ходила за каждым идиотом Хартстрайкером, дерущимся на улице, половина клана была бы уже мертва. И мне плевать, что тебя заставил делать Иен, надеясь приблизиться к ледяной змее Свене, которая разжует его и выплюнет, как хрящик. Меня не тревожит то, что ты показал в СЗД клыки и когти. Все делают это время от времени. Моя проблема, Джулиус, что ты оставил свидетелей.
Джулиус открыл рот, но Челси схватила его. Быстрее, чем он мог отреагировать, быстрее, чем он мог увидеть, она сжала ладонью его горло и прижала его к стене с силой, слои старых объявлений посыпались дождем обрывков.
— Шесть человек вошли в тот переулок с тобой, — прорычала она ему в лицо. — И когда ты ушел, они все еще были живыми. Ты знаешь, что это, Джулиус? Это бардак. И когда Хартстрайкер устраивает бардак, я должна убедиться, что они никогда. Не повторят. Этого.
Ее пальцы сжимались сильнее, она чеканила слова и душила его. Когда Джулиус поверил, что задохнется, Челси отпустила, он рухнул кучей на грязный асфальт.
Через миг он закашлялся. Джулиус встал на колени, держась за горло. Казалось, дыхание вернулось в норму спустя часы. Когда он поднял голову, Челси нависала над ним, черная тень в свете одинокого прожектора фабрики в пяти этажах выше.
— Бедный маленький Джулиус, — проворковала она. — Такой хороший. Не хочет никому вредить, не хочет бед. Но ты уже не на горе, щенок, и тут нельзя быть милым. С этого момента, если человек, который не под твоим контролем, видит, как ты делаешь что-то, что заставит его подумать, что ты — не тот, кем кажешься, ты его убиваешь. Не вырубаешь, не угрожаешь, а убиваешь. Понятно? — он сразу не ответил, и Челси прижала его ногой к стене. — Понятно?
— Да, — прохрипел он.
Она отпустила его, и он сполз на землю. Она дала ему пожелать секунду, потом отвернулась, фыркнув, идеально копируя звук, какой издавала их мать, когда была очень разочарована.
— Не верится, что не нужно объяснять такое примитивное, как чистку свидетелей. Конечно, мама выгнала тебя. Я думала, она преувеличила, но, думаю, ты можешь быть худшим драконом, какой у нас был.
Джулиус слышал это много раз. Он слышал разные варианты и обычно отмахивался. Всегда было проще уйти в свою комнату и погрузиться во что-нибудь лучше — видеоигру, книгу, фильм, домашнюю работу для онлайн-урока — чем защищаться. Но теперь ему было некуда прятаться. Он был в переулке, его прижали спиной к стене, и ему надоело слушать унижения. Слова сами вырвались:
— Может, я не хочу быть хорошим драконом.
Челси застыла, ужасно медленно повернулась к нему.
— Что, прости?
Он поднялся на колени, вытирая грязь с лица дрожащими ладонями, хотя Джулиус не знал, дрожали они от гнева или страха.
— Как по мне, «хороший дракон» — другое название хладнокровного социопата, — сказал он. — Ни друзей, ни доверия, ни любви. Зачем мне хотеть так жить? Вы, хорошие драконы, не кажетесь счастливыми.
Насмешка отражалась эхом в переулке, и на миг холодное лицо Челси стало маской чистого гнева. Он увидел гнев в глазах сестры и понял, что это конец. Это была его смерть. Когда Челси закончит, его куски будут по всему СЗД. Но, пока Джулиус смирялся со своим концом, гнев Челси испарился, скрылся за презрением, с каким драконы чаще всего смотрели на него.
— О, Джулиус, — с жалостью сказал он. — Ты так юн. Так юн и слишком открыт людской глупости, чтобы понять, что значит быть Хартстрайкером. Но ты научишься, щенок, или сломаешься. Считай это первым и последним предупреждением.
Она села на корточки, закончив, ее лицо оказалось над его, словно она собиралась откусить ему голову. Когда она заговорила, голос был чуть громче дыхания:
— Еще раз устроишь бардак, — прошептала она, — выйдешь когтем за черту, устроишь беду для нашей семьи тут, и тебе уже не придется переживать, хороший ли ты дракон. Потому что я прикончу тебя на месте. Ты даже не заметишь, и никто, кроме твоей подружки-человечка не будет по тебе горевать. Кивни, если понял.