Потустороннее

Семья Эльвиры совсем недавно переехала из центра города в глухомань, где средь высоких тополей в окружении буйной зелени прятались приземистые домишки. Только этот старый, поведённый беспощадным временем особняк и был им сейчас по карману. А всё потому, что безжалостная система поглотила, разжевала и выплюнула кучкой дымящейся плоти главу и добытчика семьи.

В научной лаборатории, где трудился отец Эльвиры, внезапно вспыхнул пожар. Погибла вся смена. К ужасу негодующей общественности дело быстро замяли, никто так и не был наказан. А людей не вернуть. Так же как не спасти их разбитые семьи.

Обособленный от всего мира, тщательно скрытый уральской тайгой город, как мог, переживал так внезапно навалившуюся беду. И, как могло, держалось, оплакивая душу усопшего, скорбящее семейство Кравцовых. Денег стало не хватать, а на руках несчастной вдовы остался двухмесячный младенец и взбалмошный недовольный подросток. Жизнь покатилась под откос, да что уж там… Она помчалась туда наперегонки с мрачными мыслями, зачастую обгоняя накопившуюся душевную боль, щедро приправленную злыми слезами.

На дотацию от государства долго не протянешь, и вскоре им пришлось продать просторную городскую квартиру и переехать на окраину. К холодному подножию той самой глухой бетонки, окружающей охраняемый периметр. Туда, где по ночам провода разыгрывают увертюры кошмарных симфоний под аккомпанемент северных ветров.

Так вот…

***

Устало закрыв глаза, она надавила подушечками больших пальцев на веки. Перед взором тут же вспыхнули мириады разноцветных искр, но головная боль не утихла. Она будто бы собралась в тугой ком на затылке и потихоньку прощупывала беззащитный мозг тонкими щупальцами метастаз.

– Да что же это такое, – всплеснула руками Эльвира и зарылась пальцами в иссиня-чёрные волосы, раздражённо массируя голову. Но боль не спешила отступать. Тысячи колючих иголочек скользнули от затылка по позвоночнику, оставляя за собой влажный след липкого пота. Эльвира вздрогнула и поморщилась. Она энергично пожала плечами, покрутила головой из стороны в сторону, резко вскинула лицо и замерла. Нет, не от боли, а, скорее, от удивления. Сквозь досаждающий ей с утра ватный шум, забивающий уши, она ясно услышала вздох.

Растерянно оглядевшись и никого не увидев – обе подружки ещё сладко сопели в огромной кровати – Эльвира озабоченно сдвинула брови. Может, кто-то из них?

Она окинула взглядом подруг. Нет. Ну а кто же?

– А, да пофиг, – выдохнула она и снова забралась в кровать.

Неловко ткнув локтем Ксюшину спину, Эльвира затихла, замерев на мгновение. Меньше всего ей хотелось сейчас разбудить спящих девчонок.

Ксюша шумно вздохнула и, повернувшись лицом к виновнице, вновь засопела. Её рыжие волосы огненным пламенем разметались по белой подушке, а усыпанный солнечными кляксами нос смешно подёргивался в такт дыханию. В душе Эльвиры вдруг закрутился неистовый вихрь противоречивых эмоций. Ксюша ей нравилась, она была доброй и отзывчивой, казалось, будто само солнышко проглядывает в её нежной улыбке, а тут… Ни с того ни с сего Эльвире захотелось ударить по бледной щеке с пергаментной кожей. Со всего размаха, чтобы та треснула, лопнула, обнажив алое месиво пульсирующей плоти. Размазать противные конопушки, смешать с красной кровью, заставить угаснуть искринку в зелёных глазах. Чтобы эти пунцовые губы скривились в гримасе отчаяния. Боли… Мольбы…

Рот девушки растянулся в зловещей улыбке, а узкая ладошка уже птицей взметнулась над головой, когда ресницы Ксюши дрогнули. Помутнённый разум Эльвиры очнулся, а рука дохлой рыбиной, такой же влажной и холодной, шлёпнулась на простыню.

– Что? – сонно прохрипела подруга, протирая глаза. – Уже пора просыпаться?

– Нет, спи… – прошептала Эльвира, мгновеньем до этого желавшая смерти подруги. Кожа её покрылась ледяным потом, и, крепко сжав кулаки, она заставила себя глубоко вздохнуть. – Ещё очень рано… – выдохнула Эльвира и, напряжённо сжавшись, улеглась рядом. Зацепив простыню побелевшими пальцами, она натянула её до подбородка и прикусила губу. Что это было?

В мыслях метались вопросы, натыкаясь на стену непонимания. Что с ней не так? Почему ей так плохо…

– Класс, – буркнула Ксюша и снова размеренно засопела.

А озадаченная Эльвира ещё долго не могла уснуть, теряясь в догадках, откуда взялась эта странная немотивированная агрессия.

***

Сельская школа отличалась от городской более щадящим режимом, приветливыми одноклассниками и внимательными, чуткими учителями. В коллектив Эльвира влилась очень легко. По натуре общительная, она быстро обзавелась подругами и уже стала понемногу забывать покинутый город. Тем сильнее её удивила внезапная вспышка злости на Ксюшу. Ещё немного подумав, она всё же заснула.

Некоторое время назад

– Девчонки, присмотрите за Тёмой, а я вам блинцов приготовлю, – заглянула в комнату Эльвиры её мама. Трое хихикающих подростков с раскрасневшимися лицами взглянули на неё выжидающе.

– Хорошо, ма, – Эльвира окинула девочек извиняющимся взглядом, но те в ответ лишь улыбнулись. И она вздохнула с облегчением. Не хотелось бы ей потерять расположение единственных подруг в этом захолустье.

Мария, так звали маму, широко распахнула дверь, чтобы вкатить коляску, поправила на ней гипюровую занавеску и, благодарно кивнув, быстро вышла из комнаты.

Ксюша, тряхнув медной косой, встала и, слегка отодвинув накидку, заглянула под козырёк.

– Боже, какой же он крошечный!

Младенец, раскидав ручки и ножки по сторонам, сладко посапывал.

– У меня дома кукла есть, она и то больше, – поддакнула подошедшая Ника, поправляя прядь смоляных кудрей, упавших на лоб.

– Конечно, крошечный, ведь ему всего четыре.

– Года? – округлила глаза Ника, и в них полыхнул интерес.

– Да ты что… – рассмеялась Эльвира и тут же зажала ладонями рот. – Месяца.

– А, блин, точно, – сконфузилась и покраснела Ника, но, положив ей ладонь на плечо, Эльвира легонько сжала пальцы и улыбнулась, разряжая нависшее напряжение.

Ника облегчённо выдохнула.

– Девочки, посмотрите на его пальчики… – пискнула Ксюша, не сводя глаз с маленького кулачка.

– Ага, – протянула Эльвира. – Тоненькие и цепкие, как у птички. Как схватит за волосы, то пиши пропало… Ни за что не отпустит.

– Да, – восхищенно выдохнула Ксюша, заглядывая в розовое морщинистое личико. – Прям маленький старичок.

– И такой страшненький, – добавила Ника, брезгливо поморщившись.

Малыш причмокнул губами и заворочался. Эльвира поспешно сунула ему в рот лежащую рядом пустышку и озабоченно сдвинула брови.

Если Элю и задели слова подруги, то она этого не показала. Спешно поправив накидку, она потихоньку, на цыпочках, отошла от коляски. Подруги, растерянно переглянувшись, последовали за ней. Коляска ещё пару раз дёрнулась и затихла.

– Уф, – выдохнула Ксюша. Она была в семье единственным ребёнком и даже не представляла, что надо делать с кричащим младенцем.

Ника, так же вздохнув, присела на край кровати, закусив от волнения губу. И только Эльвира оставалась спокойной. Она понимала, что если братишка расплачется, то успокаивать его им не придётся. Сразу примчится мать и, осуждающе глядя на дочь, увезёт прочь своего любимчика, а им придётся остаться без блинчиков.

Но пронесло. Блаженно посасывая сладкую соску, Тёмка снова уснул.

Боясь двинуться и вновь разбудить малыша, девочки так и сидели в неловком молчании, пока не вернулась мать. Позвав подруг ужинать, Мария укатила коляску, чем вызвала общий вздох безмерного облегчения.

***

– Детёки, а хоите я ва ое-шоо поау? – загадочным тоном пролепетала Эльвира с набитым ртом. Но, как ни странно, подруги её отлично поняли.

– Угу…

– Ага… – вторили они ей, спешно расправляясь с очередным блинчиком.

Эльвира уже прожевала и вытирала блестевшие от обильного масла губы кухонным полотенцем.

– Тут есть одно жуткое место…

– Да? – глаза Ники вспыхнули от возбуждения. – Какое?