Страница 13 из 17
Спасибо, матушка-Луна, он также пуст, как и был изначально. Только кажется, что прошло не десять минут, а целый час или два.
Аккуратно обходя скрипящие половицы, перебегаю в собственное крыло. Прохожу первую комнату, откуда слышатся редкие возгласы и тихий смех. Вторую, где совсем тихо. Иду к себе, решая не рисковать.
Ну подумаешь, девчонка-прислужница забыла о приказе или потратила больше необходимого времени…
Взвизгивает Серебрянка, заставляя остановиться в удивлении. И вновь рвется к большому волку, показанному мне в мыслях.
Вскрикиваю мысленно, не узнавая свою тихую и мирную девочку. Однако, волчица знай себе требует вернуться и зайти во вторую дверь.
Только мне конфликта с собственным зверем не хватало.
Качаю головой и, не раздумывая, резко разворачиваюсь и, стукнув пару раз в дверь, тут же ее распахиваю.
— Ой! — замечаю едва вышедшего из ванной альфу.
СОВЕРШЕННО ГОЛОГО…
И моментально отскакиваю назад, прикрывая одной ладошкой глаза, а второй стараясь нащупать дверную ручку, чтобы поскорее сбежать к себе.
— Сто-оп, — перехватывает мою ладонь непонятно как так быстро очутившийся рядом оборотень, ведь я его видела не менее, чем в десяти метрах от себя всего секунду-две назад. — Не уходи.
Затягивает внутрь комнаты и захлопывает дверь.
Я же, стараясь угомонить развеселившуюся Серебрянку, вернуть себе нормальное дыхание и перестать дрожать от крепкого, но бережного касания сильной мужской руки, совершенно теряюсь в пространстве.
Матушка-Луна, да что же ты мне одно испытание за другим посылаешь так часто? Неужели готовишь к еще более серьезным делам?
Задаю вопрос, зная, что ответа не получу.
— Вы… я… — очень информативно лепечу бред, но по-другому не получается.
Пусть оборотни легче относятся к демонстрации собственного нагого тела, ведь перекидывание из одной ипостаси в другую не происходит только в комнате. И совсем не комплексуют…
Но я-то неправильная волчица. Точнее, Серебрянка моя очень даже правильная, судя по тому восторгу, который она мне транслирует, щекоча грудь и урча от удовольствия.
Вот же прохиндейка! Словно чувствовала, что оборотень не одет, и тут же толкнула меня к нему.
А вот я — да, дикая. Не привычная к обнажению при людях, да и их при мне. Некогда было привыкать, оттого сейчас и ощущаю не только пылающие заревом шею и щеки, но и тарабанящее сердце.
— Как ты у оборотней работаешь, если настолько скромна? — хмыкает альфа, слегка касаясь моей щеки костяшками пальцев.
Ощущаю его всеми органами чувств, кроме зрения, потому что так и стою с закрытыми глазами: опаляющий жар большого горячего тела в полушаге от меня, сильную энергетику альфы, но не враждебную, наоборот, ласковую и игривую, терпкий запах самца, безмерно будоражащий мою волчицу, нежное поглаживание сухих, чуть шершавый пальцев по лицу и нижней губе, словно крылышки бабочек порхают.
— Отомри, Мира, — опаляет горячим дыханием мои губы мужчина, отчего я тут же прикусываю и облизываю нижнюю.
Не успеваю себя сдержать от опрометчивого поступка, о чем мне сразу сообщают.
— Не дразни, маленькая, иначе я забуду, что меня ждут внизу по довольно серьезному поводу, и останусь здесь, с тобой.
Папа!
Приходит отрезвляющая мысль, заставляя моментально распахнуть веки и упереться глазами в голую грудь. Широкую, мощную, рельефную, горячую, с блестящими маленькими капельками воды, сохранившимися тут и там.
Райдэн стоит совсем рядом, буквально в каких-то пятнадцати сантиметрах от меня. И чтобы заглянуть ему в глаза, приходится задрать повыше голову.
Какой же он высокий. И безмерно привлекательный. Узкое скуластое лицо, высокий лоб, крупный с горбинкой нос, глубоко посаженный темно-серые глаза, узкие губы. Двухдневная небритость на лице добавляет дерзости и брутальности образу, делая его серьезнее, старше, жёстче. И волосы очень необычного цвета. Темно-серые с пепельным отливом.
Никогда такого оттенка не встречала, хотя, я и сама еще та а-ля необычность.
— Прости…те, — выдаю шепотом, ловя темнеющий взгляд на своих губах.
— Можешь обращаться ко мне на «ты», Мира, — нависает он всё также, не желая отходить.
Я же пошевелиться боюсь, комкая в повлажневших ладошках края юбки и дыша часто и поверхностно.
— Что у тебя с глазами? — выстреливает он неожиданным вопросом, отчего я отшатываюсь назад, впечатываясь лопатками в дверь. — Они странные.
Райдэн моментально сокращает расстояние и нависает надо мной, упираясь одной рукой чуть выше плеча, второй медленно ведет по скуле, подбородку, а потом чуть вздергивает его вверх, чтобы мы смотрели друг другу в глаза.
— Отвечай, — приказывает он, чуть щурясь.
— Я… У меня проблемы со зрением, плохо вижу без линз, — стараюсь говорить так, чтобы альфа не почуял ложь.
— Да-а-а, у людей вообще паршивое здоровье, не то что у волков, — кивает удовлетворенно мужчина, приняв моё лепетание, как должное. — Слабые вы, человечки.
Молчу. Не отвечаю. Ему не нужны лишние фразы.
Но и стоять так долго не вариант. Его или меня могут хватиться в любой момент. Поэтому уточняю по делу:
— Чем помочь? У меня не так много времени.
— Прямо сейчас ничем, — улыбается довольно. Ему нравится моя немногословность и сообразительность.
— Тогда?
— Вечером. Я хочу, чтобы ты составила мне компанию за ужином… и осталась до утра.
— ЧТО? — чувствую, как пересыхает в горле, отчего произнести вопрос получается лишь одними губами.
— Ну что ты так волнуешься, Мира? Поверь, я тебя не обижу, — склоняется ниже Райдэн, опаляя горячим дыханием ухо и шею, а потом втягивает мой запах глубоко и показательно протяжно. — Я же тебе понравился. Отрицать глупо.
— Нет, — качаю головой от абсурдности услышанного.
Зато моя Серебрянка навострила уши, затаившись. В отличие от меня это предложение её нисколько не смущает.
Вот же вертихвостка!
Ругаю её мысленно и аккуратно легонько дотрагиваюсь до груди волка, стараясь его отодвинуть.
Никаких рамок и личных границ. Он буквально окутывает меня своей аурой силы, совершенно не скрывая потребностей.
— Я не могу, простите, — опускаю стыдливо глаза, но тут же вскидываю их вверх.
Да что же это такое!
— А что ты удивляешься? — улыбается невозможный вервольф. — Я тебя желаю и совершенно не скрываю этого.
— Райдэн! — раздается неожиданный стук в дверь, заставляя отпрянуть от нее в испуге и уткнуться носом в твердую литую грудь. — Поторопись, братишка.