Страница 22 из 81
Последние слова парень выплевывает мне в лицо с неприкрытой ненавистью, а я чувствую, как холодеют мои пальцы.
Их десять, и они мужчины, а я одна и я… девушка. Они же от меня даже мокрого места не оставят!
Но неожиданный гнев и обида перекрывают страх.
— Это тебя никак не касается, — говорю я твердо, смотря обидчику в глаза. — Иди своей дорогой…
Опешивший от моей «наглости» задира выпученными глазами осматривает своих приспешников, словно удостоверяясь, что они все на его стороне и готовы к любым его действиям, а потом снова поворачивается ко мне.
— И после всего этого ты смеешь открывать свой поганый рот, ушлёпок??? — почти рычит он, надвигаясь на меня со сжатыми кулаками.
Мгновение, и у меня из рук вырывают котомку, а я лечу в сторону кустов, ударяясь спиной об лежащие на земле камни. Мне ужасно больно. Но я сцепляю зубы, чтобы не уронить своего последнего достоинства и не застонать.
Под презрительные шуточки и смех я вижу, что парни потрошат мои вещи, выбрасывая их на землю.
— Нет, вы видели? У него в сумки сухари!!! И этот червь учился вместе с нами?
— Посмотрите на его одежду! Она же воняет! Грязное животное!!!
К толпе, привлеченные криками, начали стекаться зрители. Среди них я даже увидела группу девушек во главе с блистательной Виоль. Она мгновенно оценила ситуацию, нашла меня взглядом и тут же расплылась в счастливой улыбке.
— О, так это правда? Значит, это ничтожество не имеет права учиться в нашем благороднейшем учебном заведении? Поделом обманщику!!! Давно пора было его разоблачить!!!
— Ой, посмотрите на его оделяло! — подхватила одна из ее подружек. — Оно же словно с грязного нищего снятое! Как такую мерзость вообще разрешили принести в Академию???
Градус ненависти и презрения все больше нарастал, а я, беспомощно лежащая на земле, чувствовала, что меня начинает накрывать отчаяние.
Да, меня задевали их слова. Очень задевали. Потому что мое происхождение и моя бедность всегда были моей болью. И все эти люди, не добившиеся в своей жизни ничего самостоятельно, а все получившие от своих родителей, теперь откровенно выражали свое превосходство и втаптывали меня в грязь.
Я сжала зубы и зажмурилась. Ненависть — жгучая, безумная — начала подниматься изнутри, подстегиваемая старыми обидами и ранами. Пальцы сжались в кулаки, но ладони вдруг пронзило острой болью. Как в тумане, который начал обволакивать мой разум, я увидела, что мои ногти удлинились, превратившись в некоторое подобие когтей, сейчас впившихся в мою собственную плоть.
Запах крови начал будоражить что-то скрытое внутри меня. Я перевела взгляд на своих обидчиков, и изнутри поперла жажда. Жажда наказать, отомстить, уничтожить, а потом… испить их крови! И чтобы она текла по моему подбородку целыми струями. Чтобы мне чувствовать их жизнь на своих губах и наслаждаться их ужасом и агонией…
Что-то в разуме тревожно вздрогнуло, взывая к ускользающему благоразумию, но меня уже затопило волной жгучего нетерпения.
Я медленно поднялась на ноги, смотря на обидчиков исподлобья, и губы начали расползаться в торжествующей усмешке. Вдруг на верхней челюсти что-то болезненно прострелило, и я ощутила, как медленно удлиняются мои зубы-резцы…
Боль мгновенно прошла, а жажды убивать только прибавилось.
Что ж! Наконец-то наступил мой час торжества!..
***
Джонас
— Джонас! — окрик Вилли — моего одногруппника — остановил меня.
Я обернулся, а парень, выглядевший почему-то взволнованным, почти бегом поравнялся со мной.
— Да? — удивился я. Обычно мы с Вилли особо не общались. Его у нас недолюбливали. За мягкотелость, за чрезмерную осторожность, хотя он считался перспективным магом.
— Твой сосед… — с ходу выдохнул он, а я напрягся. — Он во дворе… а его догнали наши и…
Я не дослушал. Все понял мгновенно и рванул на лестницу, едва не сбив с ног группу первокурсников.
До этого я находился в ужасном расположении духа. Ссора с Селием просто вывела меня из себя. Он наговорил мне кучу непонятного бреда. Я ответил ему тем же… Было так противно на душе, ведь я на самом деле не думал о нем так плохо. Просто, когда он начал обвинять меня в неразборчивых любовных связях, я так раздражился, что захотел уязвить его в ответ. Уязвил. Обидел. А он, стервец, просто ушел, хлопнув дверью. Как обиженная девчонка, честное слово!
Я весь вскипел от возмущения, прокричал ему вдогонку, что он может катиться на все четыре стороны, но уже через пять минут после его ухода пошел его искать.
Оказалось, что его вызвал Глава.
Меня это обеспокоило, но не сильно: наверняка, какие-то маловажные вопросы обсуждают.
Я начал слоняться по Академии бесцельно, где меня и нашел Вилли.
А вот теперь вижу, что я беспечно оставил этого малолетнего идиота одного, и он уже успел влипнуть в неприятности.
Во дворе действительно собралась целая толпа.
Мне пришлось бегом ломануться в их сторону, расталкивая окружающих.
Представшая перед глазами картина мгновенно привела меня в ярость.
Селий лежал на земле чуть поодаль, а его вещи были разбросаны по брусчатке, как бесполезный хлам. Окружающие откровенно насмехались над ним, унижая его происхождение и бедность, и мне мгновенно снесло крышу.
Нет, я не стал бросаться в драку. Пока.
Вместо этого молча присел и начал собирать вещи обратно в котомку.
Разговоры тотчас же стихли.
— Эй, Джонас! — наконец выкрикнул Свон Айлинн — мой однокурсник, задиристый и высокомерный отпрыск одного маркиза. — Зря ты покрываешь это ничтожество! Он ведь обманом поступил в Академию — документы свои подделал! Если ты будешь защищать его, то бросишь тень на достоинство нашего круга и Его Величества Короля Леонарда в частности!
Я слушал каждое слово. Молча. А потом молча поднялся, также молча подошел к Свону и хорошенько врезал ему по лицу.
Он не ожидал от меня такого и беспомощно упал на землю, держась за разбитый окровавленный нос.
Окружающие ахнули.
Свон хотел что-то возмущенно крикнуть, но не смог: кровь хлестала, как из ведра, поэтому его дружки подхватили его под руки и потащили в Академию.
Виоль, которая тоже была здесь, после моего удара прожгла меня таким ненавистным взглядом, что, если бы могла им убивать, от меня уже ничего бы не осталось.
Я закончил собирать вещи и стремительно развернулся к Селию.
Он уже поднялся на ноги, слегка пошатываясь, но… его странный взгляд меня насторожил.
Кулаки судорожно сжаты и даже окровавлены, глаза наполнены ненавистью.
Какое-то нехорошее предчувствие заставило меня покрыться мурашками.
Толпа начала расходиться, я подскочил к мальчишке, схватил его за локоть и стремительно потащил прочь.
Сердце колотилось, как сумасшедшее, дыхание срывалось. Я дико напрягся, решая, куда же нам сейчас спрятаться, пока я… не разберусь, что с ним такое.
Бросил на него взгляд: Селий выглядел отрешенным и не совсем адекватным. Нет, в таком виде тащить его через всю Академию никак нельзя.
И тогда я свернул к конюшням.
В Академии держали пару десятков собственных лошадей, которых использовали для тренировок, и я знал, что там есть парочка пустующих помещений, в которых можно было уединиться при случае без особого риска быть быстро найденными. Раньше мы с ребятами частенько собирались здесь для разборок, за которые не хотели схлопотать от Хранителей.
Миновав стойла с лошадьми (а они почему-то с ужасом от нас шарахнулись), мы с Селием вошли в полутёмную комнатушку, заполненную сеном.
Я бросил его котомку в стог и развернулся к мальчишке.
Он смотрел куда-то в сторону, продолжая судорожно сжимать кулаки. Лицо необычайно бледное, дышит тяжело, рвано…
Мое сердце сжалось. Гнев на обидчиков снова зашевелился внутри, но… я заставил себя успокоиться. Сейчас надо разобраться, что с Селием. Может, его нужно к лекарю?
Я схватил его за плечи и осторожно тряхнул, заставляя посмотреть на себя.