Мой плохой мальчик

Он переживает. Не могу смотреть на его низкий лоб, густые волосы, тяжелую челюсть, крепко сжатые губы.

— Пожалуйста, подари их каким-нибудь своим девочкам.

— Не пори чушь, Жанна. Ну сколько можно? Были бы у меня девочки, стал бы я за тобой таскаться? Приперся бы сюда?

А я не могу забыть, как он исчез. Воспоминания вспыхивают как пожар. Они обижают, унижают, выводят из себя, действуют на эмоциональном уровне.

— Я лежала в больнице, Андрей. Мне было так хреново, что я чуть не сдохла.

— Не знал я про больницу. Я вообще не хотел ничего о тебе знать. Думаешь, это очень круто — трахать чужую жену? Ложиться спать с мыслью: «А будет он ее сегодня натягивать, или пронесет?» И ведь ничего не скажешь, они же муж и жена! Ты несколько раз повторила, что не веришь в нас. И я хотел, чтобы ты свалила прочь из моей башки, неужели ты не понимаешь?

— И что в итоге? — От переизбытка чувств и эмоций начинает кружиться голова.

— Да ни хрена не вышло, Жан.

Не вышло у него. У меня жизни нет. Я хоть и вернулась, но сердце все еще в его волчьих лапах. Вон, как посмотрит на меня, так все аж вибрирует… Все дрожит внутри. Идиот. Ненавижу!

— Дай сюда! — Вырываю у него букет и кидаю в урну. — Все. Спокойной ночи.

— Ах так?! — Толкает Андрей дверь, и та с грохотом закрывается. Теперь надо снова прикладывать чип.

— Именно так!

И я опять копаюсь в кармане сумки. Ищу ключи.

— Ну и отлично, что поговорили, Жанна Кирилловна.

— Да, давай вали еще на полгода, Волков! А лучше на год!

Скинув капюшон, он дергает мою сумку, помогая искать чип.

— Ой, бабы, какие вы сложные. Ты сама хотела, чтобы я свалил. Ты не выходила на работу, Жанна. Ты призналась мне в любви, а потом кормила своего мудака с ложечки.

— Он мой муж! Мы разводимся, но, — верещу ему в лицо, — он отец моего ребенка! Это по-человечески! Так люди делают.

— Вот поэтому я и хотел выкинуть тебя из головы к чертовой матери! Я старался Жанна, очень старался, но, как видишь, у меня не вышло.

Отбирает у меня ключи, сам прикладывает чип, открывает для меня дверь.

— Мы встретились случайно! Если бы не встретились, то…

— Ты, — вздохнув, — наивная, если думаешь, что такие вещи происходят случайно.

— Все! — Заскакиваю в подъезд и бегу по ступенькам. — Я пошла!

— Беги-беги, Жанна Кирилловна, только быстрее, а то догоню!

Я уже успеваю добраться до площадки второго этажа.

— Ты мою фамилию знаешь, Жанн. Волки свою добычу не упускают.

— Иди домой, пижон, — словно юная, одуревшая от первой любви девчонка кричу вниз, заглядывая в прорезь между перилами.

В ответ слышу шаги и грохот закрывающейся двери.

Ушел. Ну и отлично. Так будет лучше для нас обоих. Все равно у нас нет будущего.

Глава 37

Я дома. Стою у двери. Закрылась на все замки, несколько раз проверила верхний и нижний. И даже стул поставила, подперев полотно, так, чтобы этот дикий волчара не ворвался ко мне в дом. Знаю его, как никто другой, сейчас набросится, и мне конец. С ним самое главное — отсутствие физического контакта.

А потом оглядываюсь и понимаю, что я, когда ругалась с ним на крыльце и чип второй раз в сумке искала, пакет с покупками поставила на ступеньки и благополучно его там забыла.

Вот гад. Задурил мне голову. Пакет жалко. Придется идти за ним. Денег и так мало, не время продуктами разбрасываться.

Выдохнув, выглядываю в подъезд. Детский сад какой-то. Взрослая женщина, мать десятилетнего сына, а веду себя как пятиклассница.

Надеюсь, что Волков уехал.

Вернее, не совсем так. Одна половина сердца, которая разумнее, считает, что мы ни в коем случае не должны общаться и необходимо отбиваться от пацана всеми силами. Но другая — та, которая до сих пор вибрирует от волнения, даже рада, что нашлась причина спуститься вниз.

Вообще, чем больше я с ним пререкаюсь, тем быстрее забываются эти полгода. Как будто и не было разлуки и боли. Это ужасно, что я так легко прощаю. Какого-то черта верю его словам.

Но смысла все равно нет. Он слишком молодой для меня. Да и характер… Кто может выдержать подобную импульсивность? Вот завтра мы поссоримся, и он устроит какую-нибудь дичь, приревновав, например, к коллеге. Схватит меня за руку, увезет домой, не обращая внимания на светофоры, а потом выстрижет клок волос. Он же бешеный.

Ну, конечно-конечно. Так он и сделает. Легче всего уговаривать себя, придумывая небылицы, чем признать, что, будь Волкову хотя бы лет двадцать шесть, я бы сейчас не просто пошла с ним в ресторан, я бы побежала, теряя тапки.

Он прав, я действительно боюсь жить. Если человек делает тебя счастливым, разве не это самое главное? А Андрей делает. Вот я ходила все время хмурая и замкнутая, а как встретила его на олимпиаде, так не могу сердце успокоить, оно словно придурочное без устали танцует в груди танго.

Именно его страстность и была главной причиной, почему я сошла с ума, позволив себе отдаться. И до сих пор это работает. Вот сейчас уламываю сама себя и горю во всех местах, вспоминая его настойчивость.

Спускаюсь вниз. Выхожу на улицу и не нахожу своего пакета.

Украли, наверное. А вот машина Волкова на месте. Как и он сам. Никто его не украл — стоит себе, подпирает бок тачки. Смотрю на него с замирающим сердцем, не зная, что делать.

— Ты не это потеряла, Жанн? — Открывает багажник, взглядом указывая на мой пакет.

Злюсь и бегу к его авто. Что это вообще значит? Что он такое придумал?

— Отдай мои продукты, Андрей. Сейчас же! Ты вор, что ли, не пойму?

— Отдам после того, как мы вместе сходим пожрать.

— Очень романтично, Волков.

— Как есть, по-молодежному.

Видя мое воинственное настроение, Андрей недовольно поджимает губы и захлопывает багажник прямо перед носом. Обходит тачку, садится за руль. Все было бы гораздо спокойнее, если бы он чуть меньше нравился мне внешне. А то сюрреализм какой-то, буквально тужусь, выжимая из себя ненависть.

— Вор и шантажист! — истерично дергаю крышку.

Не открывается.

— Сын твой где? — Выглядывает из окна и, похоже, блокирует из салона багажник.

Я не могу его открыть.

— Мой сын дома, ждет маму с курицей. А курица в машине одного малолетнего воришки.

— Ты врешь.

— С чего ты взял?

Качаю головой. Закатываю глаза. Театрально вздыхаю. Ну откуда он такой взялся? Ну есть же нормальные старые мужики! А меня угораздило. По моему виду догадался, змееныш, что сына дома нет.

— Вот и супер. Садись ко мне, Жанн.

— Мы, кажется, решили, что ты уезжаешь, — пытаюсь быть спокойной, а у самой внутри бурлит. — Открой багажник, студент Волков, сейчас же!

— А вот это удар ниже пояса! Я давно уже не твой студент, Жанна.

— Для меня ты всегда мой студент, — натягиваю на лицо улыбку, продолжая бессмысленно дергать багажник.

— Ну да, конечно. Отстань от моей машины.

Руки опускаются. Я так устала. Пульс бьется как сумасшедший, а все тело словно ватное. Мне этот негатив уже поперек горла. И главное, читает же меня как открытую книгу. Даже с Юрой вот этого не было, а у нас сын.

Откуда-то чувствует, гад, что я его хоть и посылаю, но как бы не совсем до конца. И он давит на эти кнопки, как профессиональный пианист на клавиши.

Цепляет, зараза, нужные струны. Вижу по глазам — догадался, что я все еще неравнодушна к нему.

— В общем, Жанна, заканчивай истерику, поедем в грузинский ресторан. Хочу хачапури, — говорит мне Волков, при этом высовывается из машины почти наполовину. Я так и пытаюсь открыть багажник, который, очевидно, в его крутой тачке блокируется изнутри намертво. На случай, если сумасшедшая баба вдруг решит украсть у него знак аварийной остановки, аптечку, огнетушитель, буксировочный трос или пусковые провода.

— Выпусти из плена мои продукты! Сейчас же!

— Ой, Жанна, ну хватит тебе. Утомила, ей-богу. Твои соседки уже за шторами попрятались и наблюдают. Неужели прикольнее жарить курицу самой, чем есть вкусный готовый ужин? Ладно меня не выносишь, но хачапури-то должна любить. Их все любят.