Мой плохой мальчик

— Я выбрал ту, которую захотел.

— У нашей ситуации нет будущего. Общество никогда…

— Да плевать мне на общество! Жанна, бл*дь, ну если так вышло?! Если я тебя увидел — и все, понял, что мне пизд*ц?! Я что, придумываю, что ли? — начинает говорить громко, сердито прикрикивая.

Прикусывая нижнюю губу, продолжаю сидеть на краю ванны. Я не смогу признаться сыну в том, что я связалась с мальчиком всего на девять лет его старше. Они всегда будут выглядеть как братья. Да какое всегда? Волков импульсивный, он страстный и горячий. Я же не глупая идиотка. У меня огонь внутри полыхает от его заботы, страсти, нежности, но такие, как он, быстро вспыхивают и так же быстро гаснут.

Спустя какое-то время я ему надоем. И он захочет жить жизнью обычного молодого мужчины.

— Мне не плевать, Андрей. Хорошо, я расстанусь с Юрой, уйду на квартиру, и дальше что?! Будем прятаться от сына? Для друзей и родителей я буду одинокой бабой после развода? А для тебя? Училкой, которую ты смог завалить? Ты хочешь возиться с моим сыном? Слушать разговоры о том, что он натворил в школе? Возить его на секцию? Мы никогда не сможем куда-то пойти. Да боже ты мой, молодежь любит тусы, концерты, тупое кино. Ты будешь ходить туда один, я буду переживать и беситься. За время, когда у нас все это закрутилось, ты уже несколько раз посещал подобные мероприятия. Ты представь, что скажут твои друзья.

— Ничего они не скажут. А если кто откроет рот, то останется без зубов. Ты молодо выглядишь, Жанн.

— А ты выглядишь еще моложе, Андрюша.

Он психует.

— Ты просто сцышь быть счастливой, Жанна. Это показное святошество, что ты якобы вся такая жена, а на самом деле настоящая ты была в койке за стенкой. Меня от такого тошнит.

Хлопнув дверью, Волков выходит. От грохота, с которым закрывается дверь, я вздрагиваю. Тошно.

Глава 32

— Андрей, не молчи, прошу тебя.

Я стою посреди комнаты, мну подол ночной рубашки — единственной одежды, которая у меня есть, а Волков ожесточенно собирает вещи. Он пихает шмотки в сумку, не складывая. Мнет, комкая. При этом его лицо выглядит отстраненным и жестким. Он не разговаривает со мной. А у меня нет сил продолжать эти разборки дальше. Устала и все еще больна. Немного потоптавшись, выхожу в коридор. Вот такой у него характер. Кто-то скажет, что Волков прет напролом, но я в какой-то степени понимаю Андрея. Меня так же, как и его, разрывают изнутри чувства. И если бы не мой муж, не моя работа, не мой сын и ответственность перед ним, я бы вообще особо не расстраивалась из-за его напористости и импульсивности. В какой-то степени мне льстит безумное количество эмоций в мою сторону. И да, мне нравится его решительность. Это то, что отличает его от Юры. Никто никогда не желал меня так сильно. Не хотел обладать мной с таким остервенением. Может быть, это плохо для жизни, но это заставляет кожу гореть, а сердце стучать с ракетной скоростью.

Но сейчас он обязан был дать мне передышку.

А Андрей даже не поговорил со мной. «Либо со мной, либо без меня».

Внутри больно ноет. Неприятное ощущение собирается в середине груди и расползается по всему телу. Беспомощность и апатия. Безразличие и равнодушие к жизни. Это все, что у меня осталось. В коридоре тихо. Волков отнес меня к себе без обуви, и теперь я вынуждена идти босиком. Сейчас с ним диалог построить невозможно, а я чувствую слабость, поэтому, обняв себя руками, просто иду в сторону номера. Обратно в ту комнату, где меня ждет мой алкоголик муж. Студеный пол обжигает ступни противным холодом.

Надо думать о сыне! Развестись, переехать и начать с нуля. Андрей здесь ни при чем. Мне просто жизненно необходимо научиться любить себя. Жить прежде всего для себя. Перестать думать о том, что подумает моя мать, его мать, общество… Друзья и коллеги. Моя жизнь — это моя жизнь. И Волков — это испытание. Уговариваю себя, но внутри все равно ноет. Я надеюсь, что он пойдет за мной. Оглядываюсь, но позади меня никого нет.

Как у Андрея так легко получается поднимать меня до небес, а потом кубарем скидывать в выгребную яму? Я не могу на него злиться. Я просто понимаю, что ему нужно все или ничего, а я не могу ему этого дать. Внутри бушует буря. Иду еще быстрее. И все равно надеюсь… Дверь в номер открыта. В нос тут же бьет спертый, пропахший алкоголем воздух. Полутьма и духота. Мужа на постели нет. Я отдергиваю тяжелые шторы и открываю окна, а потом обнаруживаю Юру, лежащего на полу. За кроватью.

— О господи! — Бросаюсь к нему и начинаю тормошить.

Зову его по имени. Трогаю шею, но вся эта первая медицинская помощь — вообще не мое. Я не в состоянии нащупать пульс. Он вроде бы дышит, но я не уверена. Впадаю в панику. Мне становится жаль нашего сына. Обливает стыдом за то, что делала со своим студентом, пока мужу, пусть и дураку мужу, было плохо.

Кидаюсь к внутреннему телефону. Рассказываю поднявшей трубку девушке, что случилось, прошу вызвать скорую. Не соображаю, что могла бы это сделать сама, набрав по мобильному. Вообще ничего не понимаю. Снова склоняюсь над мужем и в этот момент оборачиваюсь.

В дверях замер Андрей. Все-таки пошел за мной. Решил вернуть, захотел обнять. Мой плохой мальчик, мой красивый, сильный, талантливый… Мой темпераментный и взрывной. У него такой взгляд, будто на этом моменте все — мы прощаемся. Он смотрит на меня… На то, как я сижу на коленях перед мужем.

Как ему объяснить, что жизнь сложнее, чем просто сказать «я тебя люблю» или притащить на пару роз. Он еще слишком молодой, а я не могу бросить мужа, отца моего сына умирать на полу.

От Юры меня отталкивает бригада скорой помощи. Я натягиваю свитер, джинсы, ищу обувь. Спешу за медработниками.

Погружая его в машину, доктор отчитывает меня, рассказывая о том, что алкогольное поражение сердца может сразу заявить о себе инфарктом миокарда, и все чаще так бывает у молодых. И пьющие люди должны себя контролировать. Им обязаны помогать близкие. Он так говорит, будто это я вливала ему водку в глотку.

Знаю, что я тут ни при чем, но все равно стыдно. Хотя я мало что соображаю, испытывая дичайший стресс. Только вижу, что Андрея поблизости больше нет.

Больницу чужого города я запоминаю слабо. В первые несколько суток Юре показан строгий постельный режим. Затем начинается постепенное восстановление. Муж понемногу садится, переворачивается с боку на бок.

Спустя два дня врачи разрешают ему вставать, ходить по палате. Тогда-то мы и возвращаемся домой.

И я провожу возле мужа еще десять дней. Ухаживаю, помогаю. Мне кажется, что это случилось с Юрой из-за меня.

Из-за моей измены и отсутствия внимания.

Как рассказал мне врач, ввиду плохой наследственности его сердце испортилось довольно быстро. Из-за частого бесконтрольного употребления алкоголя в мышце накопилось большое количество жира, более того, орган потерял прежний вид и стал дряблым. Это препятствовало нормальной работе сердечной мышцы и она не справилась со своей задачей.

Юра пока на больничном. Сейчас он в завязке. Как долго продержится, не знаю. После полного отказа от алкоголя и проведения лечения сердце может заработать нормально, ибо пока что изменения в его сердечно-сосудистой системе не стали необратимыми. Но даже самая эффективная современная медицина окажется бессильна, если Юра продолжит употреблять спиртные напитки.

Я надеюсь, что он остановится.

По возвращении домой мне досталось от его матери. Она, как обычно, во всем обвинила меня. Как я могла допустить, что Юра так сильно набрался на таком важном мероприятии? Куда я смотрела? Орала на меня из-за его работы. Я впервые, не попрощавшись, бросила трубку.

Конечно же, информация дошла до его начальства. И сейчас рассматривается вопрос о снятии моего мужа с должности.

За все то время, что я дома, Волков ни разу не объявился. Он не пишет и не звонит. Только иногда мой мобильный терзают звонки с незнакомых номеров. Соединение проходит, я несколько раз говорю «алло», а на том конце молчат.