Сапфировая бабочка

За спиной раздался голос лорда: — Благодарю, госпожа Маргарита. А теперь оставьте нас. — Но, милорд, Ее Светлости нужно привести себя в порядок.

Я обернулась и увидела, что граф смотрит на экономку, приподняв бровь. Та кинула на меня виноватый взгляд, присела, склонив голову, и вышла за дверь.

Меня начала бить дрожь. Неужели он настолько охоч до женского тела, что решил не откладывать брачную ночь до ночи? Но как же я доберусь до пузырька, и как я заставлю его выпить яд!

Муж улыбнулся, напомнив о маскараде.

Поить ядом лорда Вепря? Я едва не застонала в голос от противоречивых чувств.

Граф с улыбкой смотрел на меня. — Агата, перестаньте так дрожать. Я не такое чудовище, как вам могли рассказывать. — Лорд Торк… — Арден. Зовите меня Арден. Я все-таки ваш муж. — Арден, — слово далось с трудом. — Я не хотела этого брака, и… — Знаю, — оборвал меня граф. — Но от приказа Его Величества не удалось избавиться ни вам с вашим побегом, ни мне моими стараниями. Поэтому мы женаты, и с этим ничего не поделать. Тем не менее, как я уже говорил, я не такое чудовище, как вы себе представляете.

Он сделал паузу и оглядел меня, остановившись взглядом на губах, которые я не могла перестать кусать, и на пальцах, которые я сцепила в замок добела. — Я не трону вас, пока вы не будете к этому готовы. Если… будете готовы. Для вашего спокойствия на обеих дверях прочные засовы.

Что? Кажется, я потеряла дар речи. — Отдыхайте. Ужин вам принесут в вашу комнату.

С этими словами он вышел за дверь.

Пораженная, я продолжала стоять, пока не раздался робкий стук в дверь.

Уже знакомая мне Пита показала мне незаметную дверь в "ванную", где стояли бочки, одна с магическим нагревающим артефактом, и "ночная ваза". Следующей была гардеробная с вещами, которые загодя доставили от моего опекуна, моими узлами, которые приехали со мной из приюта, и платьями, по словам камеристки, пошитыми к свадьбе велением графа. Эти наряды отличались от того, что обычно носила Агата, они были более богатыми, из цветных тканей. Я опознала шелк, парчу, бархат — граф не скупился.

Зачем все это графу Торку?

Девушка предложила вымыть и переодеть меня. Я лишь попросила помощи в избавлении от платья. Я не леди, я привыкла ухаживать за собой сама. Только, пожалуй, со здешними прическами я не справлюсь. Пита достала платье из сливового муслина и свежую сорочку из тонкого полотна — похожие носила дома леди Трикат, когда не собиралась никого принимать. По моей просьбе камеристка удалилась, кинув на меня удивленный взгляд.

Я вымылась и оделась. Мне принесли ужин, но я едва съела половину. Камеристка с горничной собирались облачить меня в ночную сорочку, отличавшуюся от остальных открытостью плеч, тонкими лямками и кружевом по подолу. Интересно, граф надеялся на брачную ночь? Впрочем, наверняка он не сам занимался женскими тряпками. Дал задание той же экономке, а она постаралась, чтоб товар выглядел пристойно в праздничной обертке. Ладно, не буду удивлять прислугу, хватит уже и того, что я попираю все каноны, одеваясь самостоятельно.

Сорочка, действительно, выглядела интересно. Я покрутилась в ней перед зеркалом, заплела косу и снова покрутилась, погасила все свечи, кроме одной в переносном подсвечнике, и задумалась, посидеть ли у окна или ложиться спать.

В дверь, которая вела в коридор, постучали. Пита? Другая служанка? Мне не хотелось принимать кого-то чужого в ночной сорочке. Кажется, в гардеробной я видела широкую шаль. Я накинула ее на плечи, подошла к двери и отодвинула засов.

Одну из вошедших я знала — экономка. Вторая была в косынке и переднике, о который беспрестанно вытирала натруженные руки. — С кем имею честь? — Это повариха, госпожа Гертруда, — представила экономка вторую женщину.

Я кивнула и вопросительно посмотрела на обеих. Интересно, с чем они пожаловали. Но женщины мялись. — Госпожа Маргарита, госпожа Гертруда, вы пришли с каким-то вопросом? — Нет, с просьбой, — выдавила из себя Гертруда. — Леди Торк, я понимаю, у нас разное положение, вы леди, графиня, а я вот… при кухне… Но лорд вырос у меня на руках. Я хочу сказать… — Госпожа Гертруда была кормилицей лорда, — пояснила экономка. — Да, и вот… мы все очень переживаем за лорда. Нас тут много, кто еще его батюшке неженатому служил, и кто пришел, когда лорд еще пешком под стол ходил. Он очень добрый к людям, лорд Торк. Про него столичные бездельники слухи распускают, завидуют ему, что и графство богатое, и сам хорош собой, и люди его любят, а пусть сами заслужат, а не завидуют, а они нет, слухи распускают, король тоже как взялся… — Погодите, погодите, — прервала я поток речи. — Вы считаете лорда хорошим человеком, так? — Да! — закивали обе.

Я удивилась. Интересные у них тут понятия о добре и зле. — Я видела его в таверне в одном из городков, оно был… м…

Экономка махнула рукой: — Какой мужчина не любит расслабиться после трудов! Знали бы вы, сколько сил прилагает Его Сиятельство к графству. Лично земли объезжает, жалобы разбирает, а если помочь кому надо, на то золотые выделяет. Три года тому мор прошел, так у нас меньше всех селян померло! А все потому что граф магам платил, не скупился, и в самый мор селения объезжал, следил.

Трудяга-гуляка, значит. Ну-ну.

Раз ко мне пришли такие словоохотливые женщины, этим грех не воспользоваться. — Госпожа Маргарита, мне говорили, он выселяет людей с земли. И я сама видела, как он стегал парня на площади, двадцать ударов кнутом! — В середине лета было? Проходимец он! Мало его стегали, я вам скажу! Он дочь ткача из села за рекой обрюхатил, говорил, что женится, а у самого жена в городе! Бургомистр, как услышал, сам его лорду отдал. Лорд Торк и отходил его, чтоб прочим неповадно было. У нас просто так никого не наказывают, только если что-то сильно нехорошее натворил. Того лета селянина ограбили и убили, он работящий был, при деньгах. Лорд выписал мага из Брока, чтоб подлецов этих найти, и самолично вздернул обоих. — А выселяет он только бездельников, — подхватила повариха. — Если за землей не ухаживают, он один год предупредит, второй предупредит, а потом — пжалте со своим скарбом куда хотите. Вы не думайте, если это вдова какая или детёв мал мала меньше, он поможет, приставит к делу по силам. У нас тут в поселке при замке ребятни много бегает, а их мамаши кто прачкой, кто при кухне, все вдовые. Но если рук в семье достаточно, а землю не используют, зачем нам такие? — О… Но почему он разорил господина Экуата? Мы беседовали с этим господином в таверне, когда он уезжал. — Экуат… — лицо экономки скривилось как от кислятины, — Этот Экуат угрозами и обманом скупал в городе дома бедняков, а кто продавать не хотел, у того дом внезапно сгорал, и тогда Экуат землю с пепелищем выкупал за сущие гроши. Вместо них он ставил доходные дома под публику побогаче. Города лорду не подчиняются, прямо запретить он не мог, поэтому прекратил безобразие своими средствами. — Что теперь в этих домах? Господин Экуат сказал, что нечто непотребное. — Да-да, с точки зрения господина Экуата квартиры для работников ремесленных мастерских — совершенно непотребное дело, — фыркнула экономка. — А только город от них богатеет, торговцы из других графств ездят, а значит, и селянам хорошо платят. Король скоро желчью изойдет, как у нас тут живется.

Я вздохнула. Похоже, они за лорда стоят горой. — Вы, наверно, и происшествие с леди Анной как-то объясните?

Женщины засмеялись и заговорили, перебивая друг друга: — Лорд наш, пока король на него не осерчал, был завидным женихом, а только никому не давался. Эти две дурынды, что дочь, что мамаша, приехали сюда в вместе с дальним родственником, когда лорд собирал знакомцев на прием. Так-то их никто не звал, но выставлять неудобно. — А вечером эта бесстыдница пробралась в покои лорда… — … и улеглась голой к нему в постель. А он завернул ее в простынь и выкинул в коридор. — Мамаша же поджидала под дверью и тут же устроила скандал, убиваясь о невинности доченьки, а лорд, мол, ее соблазнил, и теперь обязан жениться. — На что лорд ответил, что простынь чистая, все могут полюбоваться. — Они так кричали, что к тому времени собрались уже все гости. — Да-да, лорды в исподнем, леди в ночных сорочках. — И тут эта дурында в простыне. — Чистой.