Захваченный (ЛП)

В принципе, он чертовски хорош в этом.

Я как замазка в его руках, дрожащее месиво, когда он тянет меня на колени, не давая кончить. Он разворачивает меня спиной к себе и, схватив обе косички, сильно дёргает за них, притягивая к себе. Его член прижимается к моей ягодице сбоку, и пульсация между ног непрерывно растёт от предвкушения.

Когда он проводит ладонями по моим плечам и рукам, я вздрагиваю. Девять лет, двое детей и три собаки спустя, он всё ещё заставляет меня дрожать.

Я обожаю этого человека.

Он замолкает, его губы почти касаются моего уха.

— Что? — спрашивает он, как будто чувствует, о чём я думаю.

— Я люблю тебя.

— Как и я тебя, милая, — говорит он, просовывая вибратор внутрь меня. Колтон ещё не включил его, но я знаю, что он хочет сделать, и эта мысль заставляет меня стонать. — Положи руку между ног, — приказывает он хриплым голосом, и я прижимаю вибратор к своему клитору, не двигаясь, потому что не хочу кончать. Ещё нет.

Я смотрю на мужа через плечо, наблюдая, как он обмазывает свой член таким количеством смазки, что он блестит. Я наклоняюсь вперёд, когда он раздвигает мои ягодицы, сильно шлёпая меня по заднице, прежде чем он приставляет кончик своего члена к моей дырочке.

— Непослушный репетитор, — говорит он, снова шлёпая меня. Удар вибрирует во мне до самой сердцевины, и мои мышцы крепко сжимаются вокруг вибратора.

— Школьница, — поправляю я его.

Колтон рычит.

— В следующий раз мы сыграем в непослушного профессора.

— Колтон, — предупреждаю я с тревогой в голосе. Если он будет продолжать шлёпать меня, я не смогу сдержаться, чтобы не кончить, а я хочу, чтобы он был внутри меня, когда сделаю это. — Прекрати валять дурака и вставь в меня свой член.

Он шлёпает меня по заднице ещё раз для пущей убедительности.

— Перестань быть такой властной, Кэсси. — Он кладёт руку мне на спину и толкает вперёд так, что моё тело наклоняется вниз, а задница оказывается в воздухе.

Холод от смазки заставляет меня напрячься, но только на секунду, прежде чем он начинает свой путь внутрь меня, так медленно — так, как делает только он, не торопясь. У меня слезятся глаза, когда сфинктер буквально горит, но только на секунду.

— Включи вибратор, Кэсси, — приказывает Колтон, и когда я делаю это, он посылает волну возбуждения через меня, которая расслабляет всё внутри меня.

Ощущение того, что я полностью заполнена, вибратор в моей киске и член Колтона в моей заднице, это почти слишком много, чтобы принять. Как будто он щёлкает выключателем, пробуждая каждую клеточку моего тела, потому что каждый дюйм меня кажется более чувствительным, чем когда-либо.

— Да, — стону я, подбадривая его, когда он начинает трахать меня, его движения медленные и устойчивые, его руки на моей заднице притягивают меня к нему, когда он глубоко входит в меня. Мне не требуется много времени, чтобы привыкнуть к нему, и тогда он входит в меня медленными ровными толчками — так, как он знает, что мне это нравится — вознося меня всё выше и выше, пока я не приближаюсь к краю.

Он говорит что-то неразборчивое, его руки сжимают мои бёдра, и к этому моменту я уже так далеко зашла, что едва могу думать.

— Ещё, — умоляю я, потому что не могу связать предложение или сказать что-нибудь иное, не тогда, когда муж держит меня так близко к забвению.

— Моя, — стонет он, и я понимаю, что именно это он говорил раньше, и это слово немедленно посылает волну возбуждения через меня от головы до пальцев ног.

— Твоя, — стону я. — Твоя, Колтон Кинг. Вся я.

— Моя.

Он толкается в меня, и я не сдерживаюсь, потому что не могу. Я кричу его имя, мои глаза зажмурены, когда оргазм омывает моё тело, приливная волна, затмевающая всё остальное. Я чувствую, как большие руки Колтона сжимают мои бёдра, а его тело содрогается в конвульсиях. Он зовёт меня по имени и высвобождает всё, что у него внутри.

После этого Колтон ложится на спину на кровати, а я лежу, уютно устроившись на сгибе его руки, моё сердце всё ещё громко стучит. Некоторое время он молчит, и я прислушиваюсь к его глубокому дыханию. Сейчас уже восемь часов, и он обычно вырубается довольно рано из-за всех своих тренировок.

Но храпа нет. Он сжимает мою ягодицу и крепче прижимает меня к себе.

— Я рад, что это была ты, — бормочет он.

Я переворачиваюсь на живот и кладу руки ему на грудь, чтобы посмотреть на него. Он выглядит точно так же, как в тот день, когда я стояла перед ним на вечеринке у бассейна — за исключением пары непослушных прядей седых волос на его виске, но я притворяюсь, что не замечаю их, потому что он совершенно взбесился, когда увидел их в первый раз. Ему только тридцать, но его отец рано поседел, и когда я сказала Колтону, что он сексуальный старик, он не разговаривал со мной до конца дня.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, проводя пальцами по его грудным мышцам, твёрдым краям, которые становятся чуть менее чёткими в межсезонье, и думаю о том, как мне чертовски повезло.

— Просто… всё это, — бормочет он, его глаза встречаются с моими. — Знаешь, я не принимаю это как должное. Я ребёнок из Восточного Техаса, который вырос в нищете на ферме, а теперь мы… здесь. Я счастлив и очень благодарен.

Мой взгляд скользит по спальне в нашем доме. После безумного первого контракта Колтона мы решили, что не будем покупать какой-то сумасшедший дом-монстр и роскошные автомобили, которые стоят дороже, чем дома некоторых людей. Колтон до сих пор ездит на отцовском пикапе. Конечно, он проделал большую работу, чтобы восстановить его в первозданном состоянии, и теперь это действительно красивая машина. Первым домом, который мы купили, был маленький домик размером с почтовую марку, который был достаточно большим для нас двоих. Потом я забеременела близнецами, и мы знали, что нам придётся купить дом побольше, но Колтон настаивал, что ему не нужен настолько большой дом, где мы никогда не увидимся.

«Я не позволю тебе расти отдельно от меня», — сказал он.

Итак, мы получили огромный участок земли и дом средних размеров. Это место было нашим домом в течение последних шести лет. Мы построили дом для Дорин, когда она, наконец, согласилась переехать сюда четыре года назад. Бабушка К. считает, что на свете нет ничего лучше её внуков. Это относится и к детям Дрю и Бет. Дрю получил контракт играть за бейсбольную команду в Японии, и они живут там уже три года.

Я почти уверена, что мы самые счастливые люди на земле.

— Я рад, что мне довелось разделить с тобой эту жизнь, — произносит Колтон, целуя меня в лоб. — Я не могу представить себе этого ни с кем, кроме тебя.

— Взаимно, — отвечаю я, целуя его в грудь и утыкаясь носом в сгиб его руки.

Мы лежали так несколько минут, прежде чем Колтон испустил громкий вздох.

— Ты беспокоишься о детях?

Я даже не пытаюсь скрыть смех. Колтон в совершенстве овладел искусством быть чрезмерно заботливым папочкой. Когда другой ребёнок в детском саду столкнул Адама с качелей пару месяцев назад, мне пришлось пригрозить Колтону отсутствием секса, чтобы он не сходил с ума по этому поводу.

— Меня больше беспокоит то, что они вчетвером приклеили Сейбл и Джонатана скотчем к стульям и замышляют побег. Ты хочешь им позвонить?

— Просто чтобы пожелать спокойной ночи.

Я набираю номер ещё до того, как он заканчивает предложение.

— Разве Колт сейчас не должен быть по колено в твоей дырке? — это первое, о чём спрашивает Сейбл. Без приветствия.

— Ты на громкой связи, — сообщаю я ей.

— Глубоко по колено не имеет никакого смысла, Сейбл, — громко отвечает Колтон. — Мальчики разрушают дом?

— Не-а, — говорит она. — Джонатан посадил их на батут на заднем дворе и позволил им попрыгать около часа. Они только что закончили есть макароны с сыром и смотрят фильм. А потом они отправятся спать.

— Чувак, почему ты разговариваешь с нами по телефону? — голос Танка гремит на заднем плане.

— Я проверяю, как там дети, — огрызается Колтон. — Не зли меня. Они не лягут спать, пока мы не пожелаем им спокойной ночи. Или мы можем прийти и забрать их прямо сейчас.