Страница 10 из 16
Новый вид войны
Такого рода нановойна против отдельных лиц не является чем-то, что международная система когда-либо видела в крупномасштабных масштабах. Война, как напоминает нам Руссо, идет между вещами – государствами, политическими сообществами.
– а лица, борющиеся с ними, выступают там как комбатанты, то есть представители дела, за которое борются. Терроризм – это метод, а не причина, и с лицами, причастными к нему, традиционно боролись правоохранительные и судебные органы – лишь изредка правительства направляли свои национальные вооруженные силы для решения полицейских задач. Однако после 11 сентября США воспользовались своим правом использовать военную силу в целях самообороны для преследования террористов бен Ладена в Афганистане, заявив, что их действия были санкционированы ООН. Эксперты-правоведы утверждали, что резолюции ООН фактически не санкционировали использование вооруженной силы и что механизмов, предусмотренных системой уголовного правосудия, было достаточно, поскольку террористы совершали преступные террористические акты, а не военные действия.
Таким образом, с самого начала война в Афганистане была проблематичной с юридической точки зрения, но даже в этом случае после 11 сентября США продолжали проявлять себя в военных целях в ситуациях, которые не являются войной, встречая минимальное сопротивление, если не молчаливое согласие. Наряду с БПЛА, подразделения спецназа и частные военные компании были частью этого расширения, и, как и в случае с беспилотниками, большая часть их привлекательности заключается в том, что их можно отрицать. Маленький интервенции вызывают лишь небольшие разногласия, и все это способы распространения принудительной военной мощи, не вызывающие дорогостоящих политических (или военных) последствий.
Как показал печально известный инцидент «Падение Блэкхока» в Могадишо в 1993 году, когда пилотируемые операции идут не так, как надо, их нельзя просто замести под ковер. Эта попытка спецназа захватить двух лидеров сомалийских боевиков привела к битве, в результате которой погибли сотни человек, изгнали США из Сомали и удержали Вашингтон от вмешательства в геноцид в Руанде в следующем году. Хотя катастрофы после 11 сентября не повторялись в таком масштабе, они, тем не менее, вызвали политическую головную боль. Когда подрядчики, работавшие на частную военную компанию Blackwater, открыли огонь в Багдаде в 2007 году, убив 17 человек, последовавший протест привел к изменениям в том, как частные военные компании были лицензированы и развернуты, и включал правовые изменения, чтобы привлечь подрядчиков к ответственности в соответствии с законодательством США (по состоянию на октябрь 2013 г., четверо причастных к делу мужчин все еще находились под судом). Другой подрядчик, Рэймонд Дэвис, стал новоявленным Гэри Пауэрсом: в рамках сверхсекретной шпионской миссии ЦРУ в Пакистане он убил двух человек в Пакистане в 2011 году и томился в тюрьме в Лахоре, пока правительства Пакистана и США спорили о том, действительно ли его дипломатический паспорт должен защитить его от судебного преследования. Вторжение спецназа в Ливию в октябре 2013 года с целью поимки подозреваемого террориста было немедленно осуждено ливийским президентом, а одновременный рейд в Сомали провалился. И, конечно же, до сих пор не восстановлены отношения, которые были испорчены рейдом спецназа США на резиденцию бен Ладена в Пакистане в мае 2011 года.
Беспилотные автомобили просто не создают таких политических кошмаров. На протяжении всех этих взлетов и падений американские беспилотники продолжали регулярно убивать мирных жителей и боевиков в Пакистане, Сомали, Йемене и, конечно же, Афганистане, патрулировать международное воздушное пространство и проникать в небо противника, избегая при этом более пристального внимания и обсуждения. Только когда в 2009 году была опубликована книга П. У. Сингера «Wired for », последствия роботизации боя стали рассматриваться в более широком геополитическом контексте, даже несмотря на то, что президент Обама расширил программу беспилотных летательных аппаратов, унаследованную им от своего предшественника. Тем не менее, беспилотники, обстрелянные и/или сбитые в Иране и Сомали, почти не вызывают удивления, и, несмотря на непрекращающийся фурор по поводу политики США в отношении беспилотников в Пакистане, никто не удивился, обнаружив, что Исламабад тайно одобрил удары, в то время как публично осуждая их по-разному – как менее провокационные – как стороной, их применяющей, так и странами, в которых они используются.
«Среда – это сообщение»
Эти наблюдения о том, как воспринимаются и используются БПЛА, побудили нас думать о них так, как предложил канадский теоретик медиа Маршалл Маклюэн, который советует не сосредотачиваться на мнимой цели или содержании технологии или среды (он использует термины взаимообмен), умело); нас не волнует, как он выражается, производит ли фабрика «кукурузные хлопья или кадиллаки». Вместо этого мы должны попытаться определить непредвиденные, реальные социальные последствия, которые вытекают из введения «каждого расширения нас самих или любой новой технологии», рассматривая психические и социальные последствия конструкций или паттернов, поскольку они усиливают или ускоряют существующие процессы. Ибо «послание» любого средства или технологии – это изменение масштаба, темпа или модели, которые они привносят в человеческие дела.
Тогда для Sclove важным посланием труб была не доставка воды, а скорее новый вид социального разделения. Для Маклюэна сообщение прессы Гутенберга было не просто ее содержанием, то есть материалами для чтения, которые она производила, и содержащимися в них сообщениями, но чем-то гораздо большим: инструменты для исследования и рационального обсуждения были взяты из рук власть имущих в частности церкви, и переданы в руки, в конечном счете, всем, кто умел читать. Чтение стало повсеместным, и последовали Реформация, революция и просвещение. Распространяя продукты двух миров, представленных в существующих книгах, античного (греко-римского) и средневекового, Маклюэн утверждает, что «печатная книга создала третий мир, современный мир».
Таким образом, послание печатного станка – не книга, а современность. Это громкое заявление, но оно отражает большую современную интеллектуальную традицию. Марксизм также может быть технологически детерминистским: например, как видел его Маркс, «ветряная мельница дает вам общество с феодалом; паровая мельница, общество с промышленным капиталистом».
Мы не столь абсолютны в своем технологическом детерминизме и не столь смелы в своих выводах, а скорее видим в этом способ начать раскрытие потенциально крупномасштабных изменений, внесенных дронами, путем документирования того, что конкретно нового или отличного в этой конкретной среде.
Существуют также беспилотные системы наземного и морского базирования, и вполне вероятно, что самые большие инновации и эффекты в конечном итоге произойдут в гражданском секторе, хотя в настоящее время правила гражданского воздушного пространства серьезно ограничивают использование беспилотных технологий, будь то беспилотные, автомобили или квадрокоптеры для доставки пиццы. Мы ограничили наше расследование системами воздушного базирования, выполняющими военные задачи, чтобы получить детали, которые могут раскрыть их влияние на глобальную безопасность. Литература по БПЛА обширна, разнообразна и разбросана по дисциплинам, охватывающим весь спектр от философских размышлений о робоэтике до научных тонкостей человеко-машинных интерфейсов и толкования правовых режимов, которые позволяют президенту США решать, кого убиватьб каждую неделю. Чтобы уловить это разнообразие, мы смоделировали «зондовый» подход Маклюэна, предназначенный для открытия дискуссий и дебатов, в отличие от представления «пакета» исчерпывающих выводов по конкретному аспекту боевых действий беспилотников.
БПЛА, с учетом его нынешних масштабов и эффективности, является новым явлением, и даже в этих пределах сложно оценить его ожидаемое воздействие на вооруженные силы и государства, эксплуатирующие их, не говоря уже о более широких непреднамеренных побочных эффектах. Одна из трудностей заключается в том, чтобы определить, какие именно изменения вносятся технологиями дронов, в отличие от изменений, которые связаны с развивающейся природой глобального насилия. Невозможно решительно отделить технологию от ее использования, представить себе, какой могла бы быть история Хищника, если бы не произошло 11 сентября и если бы западные военные не присоединились к крайне асимметричным битвам против «глобального терроризма». В целях анализа мы попытались обрисовать некоторые из различных сфер, в которых специфические свойства дронов производят уникальные эффекты, которые, в свою очередь, влияют на способы ведения войн, взглянув на историю дронов, текущую военную доктрину, и как этика, правовые режимы и военная культура приспосабливаются к этому новому оружию.