Плохой хороший парень

Женщина вовсе просияла, а продолжил её изучать. Зрелище было что надо. На мгновение показалось, что крепкий запах корицы и роз стал опьяняющим. Ударил в голову обухом. Я смотрел на взрослую, неизвестную мне мадмуазель, но почему-то безостановочно ловил знакомые черты лица. А когда она повернула голову, чтобы угоститься чашечкой кофе, я перестал задаваться вопросами.

Передо мной сидела мама Юны.

— Виктория, полагаю? — скорее уточнил я. — Что ж, теперь я знаю, в кого Юна такая гадина.

Сальные глаза, что обманчиво путали сознание, заискрились.

— А ты догадливый парень. Впрочем, никогда не сомневалась в твоём интеллекте. Никто из сотрудников не показывал таких результатов, — держа осанку, она немного поддалась вперёд. — Скажу тебе по секрету, ты мой любимчик.

— Жаль, ведь вы опоздали. Ваша дочь оказалась куда настырнее. Словом, утёрла вам нос, — я позволил себе короткую прогулку по кабинету. — Надеюсь, данный факт не станет поводом для разлада в вашей крепкой семье.

Виктория откинулась на спинку стула и, с впечатляющим благородством, закинула ногу на ногу. Камни на её туфлях оставили блики на стенах.

— Должна, признать, что не рада вашему союзу.

— С чего вдруг? Играет ревность?

— Брось, ты всего лишь смазливый мальчишка, — расхохоталась женщина. — Но будь я помоложе, не прошла бы мимо. Отсюда понять свою дочь не сложно.

Складывалось ощущение, что я присутствую на смотринах, а риск быть убитым — смешная выдумка. Но это было не так. За тёплой вежливостью крылось что-то крайне опасное, не имеющее сердца.

— Однако вы против, — напомнил я, опустившись на край стола.

— Конечно, ведь лучший мой рядовой перешёл на сторону противника.

Я демонстративно фыркнул.

— Это Юна-то ваш противник?

— Чепуха, — спешно возразила она, вскинув подбородком. — Я говорю о системе, что наступает мне на хвост.

— Значит, стоит его купировать, — предложил я.

— Не хами мне, Тимур. Нет такого понятия, как жертвовать собой ради безопасности. Сама того не зная, моя дочь поступила неправильно.

— Ох, вы могли бы побороться за «правильное» воспитание, если бы присутствовали в её жизни. Теперь всю грязную работёнку приходится делать мне, и едва ли стоит благодарить вас за это.

Наш томный диалог был прерван. Дверь распахнулась и в кабинете показался Валерий. Генерал прошёлся по помещению точно на цыпочках и, примкнув к Виктории, покорно поцеловал её руку.

В жизни не видел подобного унижения.

— Не слушай его, Виктория, — стал лихорадочно бормотать он. — Этот хитрый лис способен запудрить мозги любому. Лучше отдай его мне.

Он что, назвал её тупой?

Женщина брезгливо выдернула руку из его волосатых лап.

— Да будет тебе известно, что я обладаю собственным мнением.

Генерал побледнел.

— Боже, Вика, я не хотел…

— Для тебя я Виктория Пална! — гнев украсил её безупречное лицо. — А теперь проваливай, Валера. Ещё немного, и ты испортишь моё настроение. И сам знаешь, чем это может грозить.

Примирительно выставив ладони, генерал покинул кабинет. В его театральном уходе не хватало лишь низких поклонов. Даже стало жаль бедолагу.

Ох, и здорово ему влетело…

Перед тем как захлопнуть дверь, он наградил меня пожирающим взглядом, а я послал ему воздушный поцелуй.

Боже, и она променяла подполковника на этого слизняка?

У барышни напрочь отсутствует вкус.

— Ну так на чём мы остановились, мамочка? — язвительно продолжил я. — Мне ведь можно называть вас мамой? Свою я потерял, а такой экспонат, как вы — мечта любого прыщавого извращенца.

Теперь от женщины не веяло расположением.

— Полагаю, что предложение за тобой. Это ведь ты попросил со мной встречи.

— Верно, — согласился я. — Вы тоже умная женщина. И почему Валера в этом сомневается? — резко переключившись, я попытался быть серьёзным. — Я готов предложить себя. Не в качестве любовника, естественно… Но моя душа будет стоить вам маленького послабления. Ничтожного для вас. Вы отпустите подполковника и пообещаете, что Юне перестанет грозить опасность.

Виктория задержала на мне пристальный взгляд. В её симпатичной голове никак не могли сдружиться выгода и самопожертвование.

— Мне не составит труда пообещать безопасность дочери. А вот с Олегом выходят сложности. Отпустив его, я лично открываю делу второе дыхание. К тому же, держать тебя на прежней должности весьма рискованно. Кто знает, на какое предательство ты ещё способен?

Я был рад заметить, что она в принципе рассматривает моё предложение.

— Вы меня плохо поняли, Виктория Пална… Я не прошу зачислить меня в ваше изысканное братство рабов. Я хочу занять место подполковника.

Ошарашенная, она не нашла слов для ответа, а я продолжил:

— Мне составит труда признаться в своих злодеяниях. Я возьму всё на себя, бравируя значимостью. Поверьте, это поставит точку в горячем деле. Никто и не подумает смотреть мне за спину, искать подельников, а ваш хвостик останется нетронутым.

На её щеках заиграл нервный румянец.

— Уверен, что у тебя получится?

— Вы сами знаете ответ на свой вопрос. Так к чему блуждаете?

Отвернувшись, Виктория принялась стучать когтями по столешнице. Стало ясно: моё предложение оказалось заманчивым. Прошло несколько секунд, прежде чем наши взгляды снова встретились.

— И пусть я не разделяю твоё стремление, я не могу тебе отказать, — её изящные пальца коснулись моего колена. — Но ответь мне на один вопрос — что заставляет человека, способного на великие дела, так смиренно класть голову под топор палача?

Я улыбнулся, но едва ли пылал к ней симпатией.

— Вам никогда не понять. Для этого нужно иметь сердце.

Виктория выпрямилась, словно была обласкана комплиментом.

Отчасти мы были с ней похожи… Но лишь отчасти.

— Я выполнил вашу просьбу — ответил искренне на вопрос. А теперь посчитайтесь с моей. Безобидной, но чертовски важной.

Неподдельный интерес коснулся женщину.

— Внимательно слушаю тебя, Тимур.

— Мне нужен вечер с ней. Всего один. Если мне и суждено гнить в тюрьме, то не хочу вдобавок жалеть о том, чего не сделал.

21

Юна

Было сложно поверить глазам. Отец сидел за кухонным столом, на своём привычном месте и выглядел так, словно получасом ранее отошёл от глубокого сна. Добрая усталость застыла на его лице в виде новых морщинок, благородной седины на висках и вымученной улыбки. Прошло не так много времени, чтобы отвыкнуть от его присутствия, но достаточно, чтобы многое осознать.

Не припомню, когда обнимала отца так крепко. И вообще обнимала. Казалось, что одно неприятное событие разрушило стену между нами, подобно шаровому снаряду. И вот мы снова настоящая семья, всецело любящая и понимающая.

— Но как? Давно ты здесь? Ты голоден? Боже, о чём это я? Конечно же, ты голоден. Дай мне несколько минут, я сделаю бутерброды, — от волнения голова закружилась. Сотня несказанных вопросов рвались наружу, превращаясь в словарное месиво, а руки дрожали от переизбытка эмоций.

— Всё в порядке, дочка. Оставь продукты в покое и присядь, — тепло улыбнувшись, он похлопал ладонью по спинке стула. — Я жутко по тебе соскучился.

Закрыв холодильник, я послушно села напротив отца.

— Я тоже по тебе скучала, — прошептала едва слышно, взяв его за руку.

Мне не хотелось её отпускать. Больше не хотелось никого терять.

Своим побегом Майский оставил дыру в моём сердце, и следующая потеря станет для меня роковой. Мне не выдержать очередного удара.

— Полагаю, ты задаёшься вопросами, — произнёс отец, прочитав мои мысли. — Но должен тебя разочаровать, Юна. Я сам ничего не понимаю.

Его признание заставило меня напрячься.

— Они отпустили тебя не сказав ни слова?

— Именно так.

— И даже условия не поставили? Быть может, угрожали?