Страница 8 из 10
Срочно ретируюсь, создавая в качестве заслона как можно больше учеников. Брошенная Алеся удивленно хлопает глазками вслед, а вот Астерия не останавливается и прет как бизон. Пока случайно не натыкается на Агаркина. Ловца красноволосый БТР не видит, поэтому сносит парня своим крутым крупом как нечего делать. Худоватый Харлам не удерживается на ногах и, качнувшись, бахается задницей на пол.
Астерия даже не замечает сбитого лицеиста, проносится дальше. Зато обращают внимание другие орлы. Причем понимают ситуацию по-своему.
Высокий, как рельсовая шпала, парень почтительно кивает мимо летящей Царице поля. Затем поворачивается к упавшему «фениксу». Один длинный шаг — и вот «шпала» нависает над ошеломленным Агаркином.
— Как ты смеешь толкать сиятельную княжну, люмпен? Даже не извинился! Позабыл своё место?
Взметнувшиеся руки тянутся к Харламу. «Шпала» настолько высокий, что, кажется, он не достанет так низко, если не присядет. Но нет, предплечья «шпалы» словно бы удлиняются, и моего однокашника хватают за грудки.
— Извиняйся! Живо!
Харлама вздергивают вверх, и он оказывается на ногах.
Шумиха привлекает внимание народа вокруг. Астерия с недовольным видом разворачивается. Я же спешу на помощь Харламу. Быстрый выплеск потока живы в ноги, секундный рывок, и вот стою подле нарушителей порядка.
— Уважаемый, драки в стенах лицея запрещены.
— Чего? — фыркает лицеист.
Подаюсь вперед. Два хлестких хлопка по запястьям «шпалы», и его пальцы сами собой разжимаются, отпуская Харлама.
— Драки, говорю, запрещены, — повторяю. — Поверьте, я точно знаю. Учсовет нам только что провел вводный курс. Хотите дуэли — вызывайте на учебный поединок, согласно имперскому указу по межсословным сузам и вузам.
— А не зарываешься ли ты часом? — рычит парень. — Какое право имеешь вмешиваться?
— Прямое, — поясняю с прохладной улыбкой. — На меня только что возложили обязанность пресекать притеснения учеников «Грома». Чем вы, кстати, и занимались, господин притеснитель.
— Кто возложил? — хмурится он.
— Ее Сиятельство Анфиса Аркадьевна Волконская, зам председателя учсовета по дисциплине, — охотно называю имя княжны. — Итак, вы незаслуженно оскорбили моего подопечного. Немедленно извинитесь.
— Извиниться?! Да вы оба в сговоре! Скоты! Посягаете на честь Астерии Артемовны?! Да я вас.
Он замахивается, рука снова удлиняется, как жвачка. И, вдобавок, вьется как плеть перед хлестким стеганием. Хм, демоник-пластик, значит. Чего только на свете нет.
Ладонь парня перехватывают. В этот раз вмешивается Астерия Артёмовна.
— Прошу прощения, но кто вы вообще такой, чтобы за меня заступаться? — угрюмо спрашивает княжна.
Отпускает «шпалу» она своеобразно — швыряет руку ему в лицо. Хлоп. Дворяненок пятится, на щеке расцветает красный отпечаток от собственной пятерни.
Браво, Астерия! Метко запустила. Пять очков.
«Шпала» потирает щеку и распрямляется. Чтобы затем сразу согнуться в почтительном поклоне.
— Вацлав Воисветович Верник, — сипло представляется «шпала», подобострастно созерцая Царицу поля. — Первый курс, Астерия Артемовна.
Свеженький лицеист-то. Неужто выслуживается?
— Ты же в моей ватаге, — вспоминает вдруг Астра. — В резерве.
— Так точно, — радуется Пластик тому, что его признали.
— Пожалуйста, не надоедай своей компанией этим двоим, Вацлав, — дает указание Царица поля своему «витязю». Говорит она спокойно, даже вежливо, но лязгающие ноты выдают раздражение княжны.
Парень бледнеет и тут же ретируется.
— Как прикажете. — А чего тогда лез, спрашивается, если такой слабовольный?
Но на тормозах я это не спущу.
— Боюсь, я не отстану, — теперь моя очередь поерничать. — Меня обозвали скотом. Вацлав Воисветович, требую сатисфакции на арене «Красного замка».
Астерия застывает, ее взгляд обескуражен. Вокруг нас собирается всё больше учеников «Замка» и «Грома». Дворяне и простолюдины смотрят на разворачивающееся шоу.
— Это вовсе не обязательно, Арсений Всеволдович, — уверяет меня Царица поля. — Я могу прика… попросить Вацлава, и он прилюдно извинится. Вацлав…! — она уже готова грозно рыкать на своего игрока.
Тороплюсь прервать лишнее заступничество.
— Очень милое предложение с вашей стороны, Астерия Артемовна, — качаю головой. — Но я желаю выслушать искреннее извинение, а не подогретое просьбой юной симпатичной барышни, которой не один сударь не откажет.
Астерия вспыхивает то ли обиженно, то ли польщенно. Личико ее румянится и даже становится милым. Кто-то из учеников присвистывает:
— Тушите свет, господа! Царица смутилась. И она ярче солнца!
Между тем Харлам, бросив взгляд на пунцовую Астерию, а потом на меня, делает шаг вперед:
— Э-э, нет, — заявляет парень, тряхнув головой. — Извините, конечно. Я хоть и простолюдин, но тоже имею честь. И правила «Замка», как сказала Ее Сиятельство княжна Анфиса Волконская, для всех одинаковы. Первым вы меня оскорбили, со мной первым вам и драться. Арсений, прошу уступить очередь.
Мм, вообще-то я не против. Просто не факт, что Харлам победит целого демоника, пускай и слабенького, из резерва клуба. А моя задача — преподать урок всему «Замку»: полезете на ученика «Грома» — огребете по полной программе. Тест силы, так сказать. Поэтому бой должен быть зрелищным и запоминающимся.
— Харлам, послушай….
— Аднака, даватя двы на двы, — раздается знакомый хриплый голос.
Из рядов лощеных, опрятных дворянчиков вылезает Боря Кайман. Крокодилья суженная морда радостно лыбится. Багровые глаза окаймляют костистые выросты, напоминающие очки. Юный мутант запакован в форменный красный костюмчик, только сзади в брюках предусмотрительно вырезано отверстие под хвост.
— Двы на двы! Я зя Плястика, — когтистая лапа хлопает Вацлава по спине. Демонику приходится приложить силы, чтобы устоять на месте. -Ну чя, довгорилясь, бландина?
«Бландина» это, видимо, я. А почему бы и не да? Двойной поединок полностью соответствует моей цели. А именно — впечатлить лицеистов жестоким мордобоем, чтобы впредь моим «фениксам» не мешали учиться. Хруст костей и дикий вой боли приветствуется.
— Договорились. Только потом не жалуйся, Борис Алиевич , — усмехаюсь.
— Боря пабедят, — выпячивает он подбородок.
— Скорее Боря полежит.
В толпе одобрительно зашумели, зрелище предстоит интересное.
Зевак принимаются расталкивать дежурные по коридорам, дабы не загораживали проход. Многие потесненные прижимаются к стенкам. Уходить никто не хочет.
Астерия пожимает плечами.