Крах Шейда (ЛП)

— Лили, остановись. Я же говорил тебе, не сегодня. Не в день нашей свадьбы.

— Я должна рассказать тебе сегодня, Шейд. Сегодня — день, когда ты сделал меня своей женой.

Она обхватила руками столб, к которому прислонилась, пытаясь найти в себе силы рассказать ему так, чтобы он понял.

— Я не знала, что такое «папа», поэтому мои подруги пытались мне это объяснить. Когда они рассказали, я заплакала, потому что тоже хотела иметь такого. У меня не было многого, ни кукол, ни игрушек, и я никогда не плакала из-за этого. Но когда они рассказали мне, что такое «папа», я очень захотела его для себя. Мои подруги не знали, что делать, но потом одна из них побежала в свою квартиру и вышла оттуда с Библией, и они рассказали мне о Боге, о том, что Он был Отцом всех людей. Я обращалась к Нему всякий раз… всякий раз, когда Он был мне нужен. Я не знаю, слышал ли Он меня. Не думаю, что я была достаточно близка к нему. Вот почему я люблю горы. Я чувствую себя ближе к Богу. Когда я приехала в горы, Он подарил мне родителей, которые любили меня. Он подарил мне Бет, и Он дал мне тебя, Шейд. Моего мужа. Знаешь, почему я не хотела заниматься сексом со своим мужем до свадьбы? Потому что мне хотелось, чтобы этот момент был чистым и новым, потому что я грязная, нечистая…

— Не смей, блядь, больше так говорить о себе! — Шейд встал на первую ступеньку.

— Это правда, Шейд. Я переспала с большим количеством мужчин, чем любая другая женщина в этом доме, и ты заслуживаешь знать об этом. Я не могу отдать тебе свою девственность, ее я потеряла давным-давно, как и все остальное из той жизни, о которой я забыла до ночи Хэллоуина.

— Лучше бы ты никогда не вспоминала, — тихий тон Шейда не скрывал страдания в его голосе.

— Не лучше, это разрушало меня, Шейд.

— Там не было ничего, что стоило бы вспоминать, — его резкие слова заставили ее выпрямиться у столба.

— О нет, было. Там было три маленьких девочки, которые были, как сестры. Когда моя мать в очередной раз отходила от наркотиков и впадала в спячку, она отводила меня к няне. Я знаю, что мама ей не платила, она тратила свои деньги на все что угодно, кроме меня. Я росла с двумя прекрасными маленькими девочками. Они любили меня настолько, что заботились о том, чтобы у меня была еда, чтобы у меня были игрушки, с которыми я могла поиграть, чтобы я знала нормальные прикосновения. Они постоянно держали меня за руку, когда мы выходили на улицу. Все время они боялись, что потеряют меня. Мы сидели на детской площадке и воображали, как убежим, когда вырастем достаточно взрослыми. Вида была милой и сентиментальной. Она любила животных. Она хотела жить на ферме. Сойер была более авантюрной. Она хотела веселиться. Она выбрала Диснейленд, а я хотела увидеть Северное сияние.

— Вот почему ты хотела поехать на Аляску, — мягкий голос Шейда отвлек ее внимание от прошлого.

— Мне нужно было убежать, как можно дальше, — тихо сказала она. — В ту ночь, когда мы просматривали книги, должно быть, это вызвало воспоминания. Должно быть, мой разум пытался напомнить мне о моем прошлом. Прошлое, к которому я принадлежу не больше, чем к настоящему.

Она выпрямилась, стоя на верхней ступеньке, глядя на него сверху вниз.

— Ты думал, что я молодая, невинная девушка, которая никогда не прикасалась к алкоголю. Ты не знаешь, что меня продавали за копейки. Я делала вещи, от которых меня тошнит. Как я могу кому-нибудь принадлежать, когда знаю, насколько я отвратительна?

— Лили, посмотри на дом позади себя. В этом доме каждую комнату я построил для тебя, это крыльцо, эти ступеньки — для тебя, для нас и детей, которые у нас будут, — в его наполненном страстью голосе было достаточно силы, чтобы помочь ей нести бремя ее прошлого. — Я люблю тебя. Когда я это произношу, то не говорю это легкомысленно. Я говорю это, потому что когда смотрю на тебя, то вижу ангела, которому Бог позволил проскользнуть сквозь свои пальцы, чтобы оставить его только для меня. Лили, ты принадлежишь. Ты принадлежишь мне. Ты всегда будешь принадлежать мне. — Шейд поднялся по ступенькам и подхватил ее на руки. — Навсегда.

Он поднялся с ней к входной двери их дома, занес внутрь и захлопнул за ними дверь. Потянувшись к месту рядом с дверью, удерживая ее на руках, он включил свет.

Лили оглядела гостиную, заставленную мебелью.

— Когда ты успел все это сделать? — спросила она, увидев мебель, которую они выбрали только накануне.

— Пока ты была в церкви сегодня вечером. Мы с братьями надрывали задницы, чтобы успеть, пока тебя не было.

— Как тебе удалось так быстро организовать доставку мебели?

Она была поражена тем, как хорошо они справились, подобрав мебель к дому.

— Пригрозил Леонарду, но я оставил ему большие чаевые, — с сожалением сказал Шейд.

— Мы хорошо справились, — сказала Лили, пытаясь вырваться из его рук, чтобы поближе рассмотреть кухню. — Отпусти меня, я хочу посмотреть на кухню, — сказала Лили в отчаянии.

— Позже. Сначала я покажу тебе спальню, — его порочная ухмылка растопила ее сердце.

Шейд понес ее наверх в спальню, дверь которой уже была открыта. Мужчина перенес ее через порог и поставил на ноги. Вся мебель из его старой спальни была перенесена сюда, и по всей комнате в разных местах были расставлены свечи, от которых исходил мягкий свет. Кровать была застелена. На ней лежал подарок, который она вчера купила для Шейда.

— Бет заставила меня пообещать, что я положу его на кровать для тебя.

— Который час? — спросила Лили.

— Одиннадцать тридцать.

— Это достаточно близко. Думаю, пришло время вручить тебе твой рождественский подарок.

Лили подошла к кровати, взяла пакет и направилась в ванную.

— Подожди. Я думал, ты позволишь мне открыть его?

— Все так и будет. Дай мне десять минут, — и скрылась в ванной.

Эта ванная комната была даже лучше, чем та, что в подвале, если это, в принципе, возможно. Вместо одной душевой насадки здесь было две, скамейка длиннее, шире и выложена черным мрамором, в котором она могла видеть свое отражение. Она приняла душ, высушила волосы феном, после чего открыла пакет и достала содержимое. Процесс облачения в наряд занял всего несколько минут. Лили взволновано глянула на себя в зеркало, глубоко вдохнула для храбрости и открыла дверь.

Шейд уже лежал на кровати, ожидая ее. Его цветные татуировки выделялись в свете свечей.

— Это лучший подарок в моей жизни. Иди сюда и позволь мне развернуть его, — ярко-голубые глаза не отрывались от подарка, который она купила.

Скользнув в кровать рядом с ним, Лили опустилась рядом с ним, чувствуя себя неловко из-за того, что он был обнажен.

— Иди сюда.

Обхватив за шею, Шейд притянул ее ближе к себе. Белый кружевной корсет без бретелек обтягивал грудь, скрытую чашечками в форме сердца, которые приподнимая их, демонстрируя насколько тонкой была ее талия по сравнению с роскошными бедрами. Корсет заканчивался чуть выше крошечных белых кружевных трусиков.

Он опустился к ее груди, скользя губами по выступающим округлостям.

— Я не получу поцелуй?

Шейд поднял голову и подарил ей короткий, крепкий поцелуй, затем снова вернулся к груди. Лили рассмеялась, ее страхи и волнение испарились.

— Ну же, это все, на что ты способен? — поддразнила она его.

— Ангел, эта грудь… Я пытаюсь подобрать подходящее слово для их описания.

Он потянулся к малюсеньким крючочкам, спускающимся по кружевному корсету вниз, на ходу расстегивая их. Закончив, он раздвинул его в стороны.

— Просто потрясающие.

Приподняв рукой одну из них, он обхватил ее вершинку губами. Он втянул в рот только кончик соска, затем отпустил. Взяв другой рукой вторую грудь, он прикоснулся губами к кончику, втянул его и тоже выпустил.

— Охренеть как роскошна.

— Я так понимаю, ты любитель груди.

— Все мужчины любители груди, — ответил он, с благоговением глядя на ее формы.

Лили растянулась на кровати, изогнулась и протянула к нему руки. Наклонившись, Шейд накрыл ее рот своим, даря такой желанный ею поцелуй. Она нуждалась в этом поцелуе для подтверждения того, что на их брачном ложе есть место только Шейду… и ничему более. Все кошмары из ее прошлого исчезли.