Исход Времен

– Другая клетка может вернуться к 1777 году, если Туг хотел зла Мэри Этвуд или хочет отомстить ее отцу, как ты сказал. Посмотрим.

Они достигли 1790 года, когда Харл издал тихий крик.

– Ты видишь это? – пробормотала Тина.

– Да. Очень слабо.

Ларри напряженно наклонился вперед.

–Это будет видно на зеркале?

– Да, в настоящее время. Мы находимся примерно в десяти годах от этого. Если мы подойдем ближе, зеркало покажет.

Но зеркало оставалось темным. Нет, теперь оно слегка светилось. Смутное свечение.

Тина подошла к ближайшему пульту управления приборами.

– Смотри внимательно, Харл. Я буду замедлять нас.

Ларри показалось, что гудение, которым было наделено все вокруг, теперь стало понижаться. И его голова внезапно закружилась. Необычное, дикое, странное чувство овладело им. Волнение. Тянущая мука каждой крошечной клеточки его тела.

– Держись, Ларри, когда мы остановимся, – казала Тина.

– Это меня шокирует?

– Да, поначалу. Но шок не причинит тебе вреда. Он почти полностью ментальный.

Теперь в зеркале было изображение – другая клетка. Ларри увидел на шестидюймовой квадратной зеркальной поверхности ползущую, тающую сцену движения. И посреди этого – изображение другой клетки, слабое и призрачное. Во всем зеркальном движении только призрак клетки был неподвижен. И это отметило ее, сделало ее видимой.

Через некоторое время, пока Ларри смотрел, призрачный образ стал более четким. Они приближались к ее временному коэффициенту!

– Движение замедляется, – пробормотал Харл.

Ларри осознал, что оторвался от окуляра и присоединился к Тине за пультом управления.

– Тина, давай попробуем на этот раз все сделать правильно.

– Да.

– 1777 год, но какой месяц, не мог бы ты сказать?

– Все остановилось! Видишь?

Ларри слышал, как они щелкают переключателями и останавливают управление. Затем он почувствовал, как Тина мягко толкнула его.

– Садись сюда. Стоя, ты можешь упасть.

Он обнаружил себя на скамейке. Он все еще мог видеть зеркало. Призрак другой клетки теперь был виден на нем более отчетливо.

– Этот месяц, – сказала Тина, устанавливая переключатель. – Разве не так? И этот день.

– Но который час, Тина? Минута?

Огромные запутанные коридоры времени!

– Это было бы ночью. Поторопись, Харл, или мы промахнемся! Попробуй ночь – около полуночи. Даже у Мигуля достаточно механического разума, чтобы бояться остановки днем.

Механизмы управления были настроены на остановку. Ларри услышал, как Тина пробормотала:

– О, я молюсь, чтобы мы рассчитали правильно!

Клетка быстро приближалась к остановке. Ларри вцепился в стол, изо всех сил стараясь удержать свои пошатнувшиеся чувства. Эта беззвучная, скрежещущая остановка! Его колеблющийся взгляд оторвался от зеркала. За пределами светящихся полос он теперь мог различить разделяющуюся светящуюся серость. Быстрые, чередующиеся беззвучные всполохи света и тьмы. Дневной свет и темнота. Они были смешаны, но теперь они разделялись. Уходящие, отступающие дни – дюжина в секунду сознания Ларри. Затем меньше. Яркий дневной свет. Черная ночь. Снова дневной свет.

– Не слишком медленно, Харл, нас увидят!… О, он исчез!

Ларри увидел, как зеркало погасло. Изображение на нем вспыхнуло с большой отчетливостью, поблекло и исчезло. Вокруг Ларри была тьма. Потом рассвет. Затем снова темнота.

– Ушел! – эхом отозвался разочарованный голос Харла. – Но клетка остановилась здесь!… Может, нам остановиться, Тина?

– Да! Оставь настройки управления такими, какие они есть. Ларри, теперь будь осторожен.

Тянущаяся секунда серого дневного света. Погружение в ночь. Ларри казалось, что вся вселенная беззвучно раскачивается. Из этого хаоса Тина говорила:

– Мы остановились. С тобой все в порядке, Ларри?

– Да, – пробормотал он.

Он встал. Комната с клеткой, с ее слабым освещением, скамейками и сиденьями, столами для инструментов и рядами элементов управления, была залита лунным светом из-за решетки. Ночь, и луна, и звезды там, снаружи.

Харл открыл дверь.

– Пойдем, посмотрим.

Шатающийся хаос быстро покинул Ларри. Рядом с маленькой черно-белой фигуркой Тины он стоял на пороге клетки. Теплый нежный ночной ветерок овевал его лицо.

Вокруг клетки дремал залитый лунным светом пейзаж. Поблизости росли деревья. Клетка стояла в углу поля у низкого штакетника. За деревьями лента дороги тянулась к далекой сверкающей реке. Дальше по дороге, примерно в пятистах футах, в лунном свете поблескивали белые колонны большого квадратного кирпичного дома. А за домом был сад и группа амбаров и конюшен.

Трое в дверях клетки стояли, перешептываясь, планируя. Затем двое из них ступили на землю. Это были Ларри и Тина. Харл остался охранять клетку.

Две фигуры на земле на мгновение остановились, а затем осторожно двинулись вдоль внутренней линии забора к дому майора Этвуда. Странные анахронизмы, эти две крадущиеся фигуры! Девушка из 2930 года и мужчина из 1935!

И теперь это был революционный Нью-Йорк. Маленький город лежал далеко на юге. Здесь была открытая местность. Нью-Йорк 1935 года растаял и исчез....

Это была августовская ночь 1777 года.

Нью-Йоркская резня 1935 года

Доктор Альтен пришел в сознание на заднем дворе дома на Паттон Плейс всего через несколько мгновений после того, как Ларри столкнулся с меньшей клеткой для путешествий во времени и был унесен Харлом и Тиной. До этого, конечно, таинственный механизм в облике гигантского человека похитил Мэри Этвуд и меня в большой временной клетке.

Альтен осознал, что над ним склонились люди. Выстрелы, которые мы сделали в робота, всполошили всю округу. Прибыл полицейский.

Спящие соседи слышали выстрелы, но, похоже, никто не видел ни клетки, ни металлического человека, который вышел из нее. Альтен ничего не сказал. Его отвезли в ближайший полицейский участок, где он неохотно рассказал свою историю. Над ним смеялись, ему делали выговор за алкоголизм. Очевидно, по словам сержанта полиции, произошла драка, и Альтен оказался в проигрыше. Полиция конфисковала две винтовки и револьвер и решила, что никто, кроме Альтена, не пострадал. Но в лучшем случае это было странное дело. В Альтена не стреляли, он просто окоченел от холода. Он сказал, что на него упал тускло-красный луч, и он окоченел от его холодного порыва. Полная чушь!

Доктор Альтен был человеком с положением. Это было предосудительное дело, но он был освобожден под подписку о невыезде. Его обвинили во взломе незанятого дома некоего Туга, в незаконном владении огнестрельным оружием , в нарушении общественного порядка – целый ряд преступлений, относящихся к 1935 году.

Но дело Альтена так и не дошло даже до слушания в магистратском суде. Он вернулся домой сразу после рассвета 9 июня, все еще замерзший и окоченевший от воздействия луча, весь в синяках и ссадинах от размашистого удара огромной железной руки Мигеля. Он смутно припоминал, как видел падение Ларри и железного монстра, уносящего Мэри Этвуд и меня прочь. Что случилось с Ларри, Альтен не мог догадаться, если только робот не вернулся, не проигнорировал его и не забрал его друга.

В тот день 9 июня Альтен вызвал к себе нескольких своих друзей-ученых и подробно рассказал им о том, что с ним произошло. Они слушали с острым пониманием и рациональным знанием возможности того, что то, что он сказал, было правдой, но они не могли полностью довериться ему.

Вышли дневные газеты.

ИЗВЕСТНЫЙ ИНОПЛАНЕТЯНИН, АТАКОВАННЫЙ ПРИЗРАКОМ, сраженный одним из фантастических монстров Его Мозга

Шутливый, насмешливый рассказ. Потом Альтен сдался. Он почти решил признать себя виновным в магистратском суде в хулиганстве и всем остальном! Это было предпочтительнее, чем быть признанным лжецом или сумасшедшим.

А затем, около 9 часов вечера 9 июня, первый из механических монстров вышел из дома на Паттон Плейс – начало мести, которой Туг угрожал при аресте. Полицейский на углу – некто Макгвайр – обернулся в первой истерической тревоге. Он ворвался в маленький магазин сладостей и канцелярских товаров, крича, что видел, как какая-то машина взбесилась. Его телефонный звонок привел отряд его товарищей. Сначала робот не причинил никакого вреда.