Отбор Василия Блаженного

Я мрачно рассмотрела свое отражение в зеркале, а после решительно развернулась на стуле.

– Барышня красавица. – Прощебетала Лушка.

Слава Богу она сегодня не стала лепить мне капустные листы на лицо. Но зато конским хвостом трясла с полной решимостью спасти мою честь.

– Знаешь, – решила я, – давай косынку наденем и все. А волосы просто подколи. Оставим этот способ для бала.

– А будет бал? – С придыханием спросила девка.

– Ничему уже не удивлюсь. – Пробормотала я.

В итоге мы сошлись на скромном платье в цветочек и косынке, которую Лушка повязала поверх скрученных на затылке волос. Я решительно поднялась и скомандовала ехать. Никакая длинная коса не смогла бы добавить мне очарования.

В возке порядком трясло. Захар удобно устроился на козлах, мы с Лушкой таращились по сторонам, а вот Матрена сомлела.

– А не тяжелая ли ты?

Матрена пожала плечами, прижимая платок ко рту.

Отношение дворовых к Матрене было странным. С одной стороны, она вроде бы стала ближе к благородным, после благословленного брака, с другой, она вышла из низов и теперь крестьяне ее за это недолюбливали. Так что в целом сторонились ее и те и другие. Навряд ли ее жизнь оттого стала легче.

«Кто слишком высокого поднялся, тому будет больно падать».

– Все хорошо, барышня. Укачало просто.

Но я все равно велела Захару принести водицы колодезной.

Обращение «барышня» меня раздражало, но девки слушали и после вновь сбивались на привычное им обращение, и лишь Захар обращался так, как положено и как привык.

На ярмарке было скучно. Плясали пара скоморохов, которым подыгрывал на гуслях седой дед с унылыми усами. Перед помостом, где они разыгрывали свое нехитрое представление остановились пара крестьян, которые переминались и хлопали, не попадая в такт.

Мы посмотрели представление, купили петушков на палочках, но своего я отдала Матрене, которая как раз искренне наслаждалась прогулкой. Лушка бойко торговалась в одежной лавке, уговорила меня купить лент для волос и отрез ткани на платье, обещая смастерить мне такой наряд, что все столичные дамочки удавятся от зависти.

– Вы же барышня страсть какая красивая, вам надобно ленту ярку в волосы, да капустки побольше.

Я зарычала.

– А лицо можно навозом мазать. – Бесхитростно посоветовала Матрена.

– От веснушек это средство, дурища.

– Сама клуша, навоз кожу отбелит. Будет прозрачная, аж жилки будет видно.

– И по запаху легко найти. – Заметил Захар.

На него шикнули.

– Никакой капусты и навоза. – Рыкнула я.

– Я вам вот, крендель с маком купил.

Я послушно взяла крендель, удерживая его правой рукой, а обрубком левой попыталась поправить съехавший с головы платок. В этот момент на меня налетел высокий мужик.

– Че встала, корова.

– От борова слышу. – Отмахнулась я.

– Как ты с помещиком разговариваешь, шваль безродная?

Мужик был бородат, с солидным брюшком и непомерно пьян. Позади него переминались с ноги на ногу пара слуг. Один даже попытался поддержать своего барина, или же предостеречь, но тот отмахнулся так, что слуга не устоял на ногах и шлепнулся в дорожную пыль.

– Во-первых, очень даже родная. – Спокойно заметила я.

– В пояс мне кланяйся, я сам помещик Нехлюбов.

– О, соседушка. – Протянула я. Силой впихнула крендель испуганно округлившей рот Лушке и завела руку за спину.

– Какой я тебе сосед, голытьба подзаборная.

Он покачнулся и взглянул мне в лицо.

– Етить, ты уродина. Ладно, раз тебя так кто-то разделал, так и быть, прощаю.

– Ты меня прощаешь? – Прошипела я, мгновенно утратив благодушие. Рука нащупала лишь пустоту в том месте, где я привыкла чувствовать привычную тяжесть пистолетов. Сабли на боку тоже не оказалось и это было непривычно.

– Че лапаешь себя, по мужицкой ласке измучилась, так я тебе не подсоблю, уж больно ты страшная. Капусту хоть бы ела, может, помогло бы.

И тут я влепила ему в глаз. По-простому, кулаком.

– Ах, ты, курва.

Мужик покачнулся, но устоял.

И тут все вокруг наполнилось визгами и криками.

Захар сцепился с парой слуг, но те махали кулаками вяло, без огонька, скорее создавая видимость драки, нежели в самом деле стремясь защитить своего барина. Девки визжали, а Лушка между криками и визгом умудрялась жевать крендель, словно на цирковом представлении, когда вроде и за гимнастку переживаешь, и крендель манит.

Я же ужом вывернулась из захвата, в который меня попытался взять Нехлюбов и навязала ему бой, удобный мне.

– Ннна, получи…

– Ссссука…

– Тварина…

Я берегла дыхание и на брань не обращала внимания, сбивая его удары и нанося свои. Не смотря на опьянение, барин оказался не дурак помахать кулаками, к тому же явно умел это делать вполне профессионально. Так что пару раз он меня зацепил так, что я с трудом устояла на ногах.

Однако же, мне удалось его подловить и смачным ударом в челюсть уложить на землю.

– Ах, хорошо, ваш благородь. – Отозвался Захар, укладывая своих соперников.

– Напомни мне, почему мы не взял пистолеты?

– Так, ваше благородие, на ярмарку же поехали, – денщик виновато почесал голову и добавил: – виноват, больше не повторится.

Я отряхнула руку и обернулась.

– Ой, я нечаянно. – Лушка посмотрела на остатки кренделя в своей руке и облегченно разревелась.

Я проводила взглядом слуг, которые приводили в чувство Нехлюбова и скомандовала идти в кабак. Потому что негоже бежать с поля боя, словно тати какие. Мы люди честные, к тому же благородные. Можем себе позволить хоть кабацкую драку, хоть ярмарочную.

– Квасу неси. – Хлопнула я по столу парой монеток.

– Вам бы покушать плотно, ваш благородь. – Заметил Захар.

– Утомилась, барышня, – поддержала его Лушка.

– Сегодня капуста тушеная с грибами, капустка маринованная с клюквой, пироги с капустой и яйцом, щи и квас. – Подавальщица бухнула перед нами кружки с квасом и попыталась улыбнуться.

– Да вы издеваетесь. – Пробормотала я.

– Пироги неси. – Велел Захар.

Я поморщилась, но спорить не стала.

– Хоть девки поедят.

У Лушки на нервной почве проснулся зверский аппетит, Матрена напротив чахла над кружкой с квасом с бледным лицом, Захар задумчиво жевал пирог и барабанил пальцами по столу.

– Ладно, в выходные съездим еще раз. Сегодня что-то куража нет развлекаться. – Я решительно поднялась.

– Купить вам новый крендель?

– Не стоит, пусть лучше Марфа пирогов с зайчатиной испечет. А на зайца мы с тобой можем сходить. Постреляем хоть, ежели батюшка будет не против.

Батюшка разрешил. Но со мной напросился Петька.

Вышли рано утром, еще солнышко только начало окрашивать край неба в яркие цвета. Шли быстрым шагом, после свернули в лес и продвижение резко замедлилось.

– Что ты топаешь? – Прошипела я.

– Я не топаю. Я умею ходить по лесу.

– Это вы так думаете, барин, что умеете. – Заметил Захар и Петька насупился.

Я улыбнулась. Раньше я тоже не умела ходить по лесу. Меня учили вначале в полку, щедро одаривая тумаками, а после уже Федор Елисарович.

Под ногой у Петьки хрустнула ветка и тот чертыхнулся.

– Так не пойдет. Смотри сюда и повторяй за мной.

Через час стало лучше. Мы поменялись. Теперь первым шел Захар, за ним я, а замыкал Петька. Идти след в след оказалось для него проще.

– Привал. – Объявила я еще через пару часов.

– Я нисколько не устал.

– Я устал. Я уже не молодой, барин.

Петька покивал, а мы с Захаром только переглянулись.

На завтрак были вареные яйца и пара репок, хлеб, посыпанный солью, и колодезная вода во флягах. Не знаю почему, но на природе еда приобретает совершенно другой вкус. Простые яйца, которые дома не больно-то хочется есть на природе превращаются в изысканное лакомство.

Я доела и вытерла руку о штаны. Захар, казалось бы, бесцельно рассматривал ближайшие кусты, а Петька, пользуясь моментом, улегся в мягкий мох и прикрыл глаза.