Страница 2 из 12
Мы увидим, каким образом животные, будь то кашалот Пинчи, ара Табаско или шимпанзе Муса, живут своей жизнью в дикой природе, сознавая себя частью определенного сообщества, в котором принято поступать определенным образом. И еще мы увидим, как в этом сложном и изменчивом мире культура дает ответ на вопрос, как правильно жить там, где ты родился.
Мы, люди, учимся «правильно жить» у других людей. Но и вóроны тоже учатся – у других воронов. И обезьяны учатся у своих сородичей, и киты. И попугаи. И даже пчелы. Считать, будто другие живые существа лишены культуры, только потому, что она не похожа на человеческую, – все равно что считать, будто они не общаются, потому что не владеют членораздельной речью. Конечно, они общаются – только по-своему. И культура у них тоже своя. Я вовсе не хочу сказать, что они воспринимают жизнь так же, как ее воспринимаете вы. Ни одна жизнь не похожа на другую. Я лишь говорю, что инстинкты имеют свои пределы; многим животным приходится учиться почти всему, что нужно, чтобы быть собой.
Киты, попугаи и приматы, с которыми нам предстоит познакомиться, воплощают собой три главные сферы культуры: индивидуальность и семья, красота и ее значение, социальные противостояния и культурные способы смягчить их. Все перечисленные виды, а также многие другие, с которыми мы встретимся на этих страницах, станут нашими учителями. От каждого из них нам предстоит перенять что-то, что расширит наше представление о том, каково это – жить в чуде, которое мы бесцеремонно именуем «наш мир».
Погружаясь в дикую природу, вглядываясь в жизнь разных существ и их сообществ, мы получим редкую и совершенно бесценную возможность украдкой заглянуть за завесу Жизни на Земле. Постигая, каким образом знания, умения и обычаи передаются между животными, мы по-новому увидим то, что постоянно происходит вокруг, пусть и незаметно для человеческого взгляда. И это поможет нам получить ответ на самый насущный из всех вопросов: кто они, наши спутники в путешествии на одной общей для всех планете? С кем мы делим свой дом?
Наша экспедиция вот-вот начнется. Вы готовы?
Сфера первая:
Взращивание семьи
Кашалоты
Говорят, море холодно, но море заключает в себе самую горячую, самую неистовую кровь[2].
Сильвия помолчала.
А потом в какой-то момент повернулась к Шейну и сказала: «Ты ощущаешь бремя доверия, которое киты оказывают тебе».
Это было именно то, что он всегда чувствовал, но не мог уловить, не мог выразить словами. А Сильвия всего одной фразой объяснила ему, почему он здесь.
И, едва сойдя на берег, он сразу позвонил жене. Она сняла трубку и по голосу тут же догадалась, что он плакал.
Он сказал: «Наконец-то я понял».
А она попросила: «Расскажи мне, что случилось».
Семьи
Глава первая
Гармония подобная живет в бессмертных душах… мы ее не слышим[3].
В восемь утра под нами уже глубокий океан. Мы находимся на так называемом уровне моря, как будто океан – всего лишь поверхность, условная нулевая отметка высоты, над которой возвышается все, что действительно имеет значение, – как мы, например, существующие в воздушной среде. На самом же деле мы просто скользим по поверхности простирающегося под нами обширного, глубокого, густонаселенного мира. Это мир, в котором обитает подавляющее большинство живых существ на Земле. К нему принадлежат и киты – пусть они дышат воздухом, как и мы, но свой век они проводят, прокладывая путь сквозь водную толщу.
В чем же кит видит смысл своего существования? Это необычайно серьезный вопрос, выводящий нас далеко за пределы зоны комфорта.
Я уже чувствую, насколько мы уязвимы, находясь здесь, насколько зависимы от множества стихий. Наша открытая девятиметровая лодка перегружена снаряжением и людьми: четыре аспиранта, охваченных любопытством и жаждой приключений, и с ними Шейн Геро. И еще я. Мы движемся на юго-запад через мелкие ветровые волны, которые становятся все сильнее. А наш капитан, Дэвид Фабиан, здоровенный кариб с дредами и зычным голосом, относится к здешним морям чрезвычайно серьезно. Мне определили место у наветренного борта, и вскоре я вымок до нитки. Я знаю, что капитан таким образом устраивает мне проверку, и я не собираюсь доставлять ему удовольствие, оборачиваясь и бросая на него хмурые взгляды. Мне случалось бывать в воде похолоднее и встречать людей похуже. Я думаю, если я сейчас вытерплю налетающие на меня соленые волны, это станет залогом, что дальше мы с капитаном поладим.
Тем временем Шейн кричит: «Мы и поверить не могли!» Меня окатывает еще одной волной, и он продолжает: «Тогда, в первый месяц, я действительно начал видеть в кашалотах личности. Это было совершенно потрясающе». Он рассказывает мне о его первом опыте здесь, в карибских водах у побережья Доминики.
Вскоре на нас налетает жутковатая на вид стая – несколько десятков больших птиц, размашисто и мощно двигающих заостренными черными крыльями. Фрегаты. Научное название – великолепные фрегаты. Паря в воздушных потоках, они выглядят неприятно и даже зловеще, как пираты. Впрочем, сказать по правде, они и есть пираты. И они действительно неприятные. Хотя в великолепии им не откажешь.
А внизу, под этими крылатыми пиратами, воду прорезают черные плавники, похожие на дельфиньи. Мы останавливаемся. Одна из птиц зависает в воздухе и ловко выхватывает кальмара прямо из-под носа плывущих громадин.
Я не могу опознать, чьи плавники вспарывают море, разгоняя кальмаров, но Шейн определяет их с ходу. Род Pseudorca, малые косатки. Действительно, они куда меньше своих «настоящих» тезок. Одна за другой малые косатки делают вдох и исчезают, и мы понимаем, что их здесь примерно два десятка. Длинное жирное пятно на воде подсказывает нам, что мы только что упустили возможность понаблюдать за весьма успешной охотой. Косатки лениво бороздят это пятно круглыми черными головами – точь-в-точь люди после плотного завтрака, которые совершенно не в настроении мыть за собой посуду.
Прежде чем мы пускаемся дальше, Шейн наклоняется ко мне со словами: «Поверь, это хорошо, что он тебя облил». – «Да, – киваю я, – знаю». – «Теперь он немножко успокоится».
И мы продолжаем. И он продолжает.
Тот, кого мы ищем, – это самое что ни на есть классическое морское чудовище: кашалот, архетипический кит из людских фантазий. Библейский Левиафан, проглотивший Иону, сокрушитель китобойного судна «Эссекс», неуловимая полумистическая добыча, что свела с ума капитана Ахава. И в древних мифах, и в реальной жизни, и в художественных вымыслах этот кит больше всех прочих поражает воображение. Почти никем не виданная, но всем известная своей свирепостью огромнейшая в мире зубатая тварь – и мы всеми силами ищем способ подобраться к ней как можно ближе.
Многие столетия люди видели в китах воплощение самых разных вещей. Они олицетворяли собой торговлю и труд. Приключение. Деньги. Опасность. Традицию и гордость. А еще свет и пищу. Они были сырьем, как железная руда или нефть, из которого можно производить много всего. И в силу этих причин киты воспринимались как добыча, мишень. Люди готовы были видеть в них все что угодно – кроме собственно китов. Чтобы видеть вещи такими, какие они есть, нужно смотреть на них честно.
Мы, сидящие в этой лодке, ищем подлинное существо, живущее своей подлинной жизнью. Лучше прочих млекопитающих приспособленные к обитанию в водной среде, киты ведут свое происхождение от наземных зверей, которые начали постепенное возвращение в море 50 миллионов лет назад. Научное название китообразных, Cetacea, происходит от греческого слова, которое буквально означает «морское чудовище».
2
Пер. А. Грибанова.
3
Пер. Т. Щепкиной-Куперник.