Страница 37 из 61
– Где твои тетради? – спрашивает Варя, пытаясь разглядеть портфель в моих руках. – А учебники?
– Зачем они мне? Я позанимаюсь по твоим.
Устав пререкаться, она лишь качает головой.
– Ты самый безалаберный парень, которого я только знаю.
– Зато я единственный парень, который разделяет твою парту.
– Неправда. Я сидела с мальчиками.
– Сысоев не в счет. Зуб даю, вас сблизила любовь к бутербродам.
Мы входим в класс, и тогда все галдежники утихают. Кто-то убегает на место, кто-то начинает шептаться. Мария Анатольевна приподнимается со стула и смотрит на меня с неподдельным сочувствием. Варя тут же теряется, и только Верещагина сидит себе довольная и давится ухмылкой.
Ну вот. Буря началась.
– Витя, я могу с тобой поговорить? – аккуратно интересуется Мария.
– А в чем дело? – мне заметно, как начинают дрожать ресницы Тарасовой. – Что происходит? Почему вы на нас уставились?
На нее никто не обращает внимания, так как все взгляды сфокусированы на мне. Испуганные, брезгливые взгляды.
– Выведите его из класса, Мария Анатольевна, – подает голос Светка. – Нам страшно. Он сейчас тут всех заразит.
Ноги Вари подкашиваются, а я улыбаюсь. Что ж, стерва, пока твоя ведет.
Класс начинает гудеть. Неделю назад я мог заткнуть рот каждому или же выбросить в окно, но сейчас не в том положении. Да и желания особого нет. Не желая слушать демагогию, я торопливо покидаю класс. Выбегаю на улицу и проклинаю Верещагину на чем свет стоит. Не думал, что будет так рисковать, но все же. Видимо красотка получила отрицательные результаты и теперь не переживает за свою шкурку. А зря.
Спокойно. Спокойно. Держи себя в руках.
Конечно же Варя вылетает следом за мной. Заплаканная и перепуганная.
– Это не я, Витя! – захлебывается она. – Понятия не имею, откуда они узнали!
– Конечно же, это не ты, дуреха, – смеюсь я и, положа руку на вздрагивающие плечи, веду ее домой. – Я же говорил, что школа – это утопия.
– Боже…Что же теперь будет?
– Не знаю. Но в одном уверен точно, экзамены мне не грозят.
Глава#21. Варя
Я едва поспевала за Витей, он был в бешенстве, пусть не показывал виду. Влетев квартиру, он закрылся в своей комнате и попросил оставить его на время. Голова шла кругом. Я допускала мысль, кто мог быть инициатором грязных сплетен – только Верещагина, она встретила меня возле лаборатории, но я подумала что вышла из ситуации, когда рассказала историю о неудачном порезе. Как оказалось, врать я совсем не умею, и теперь чувство вины комом стоит в горле.
Мне не хотелось приставать к Вите с дурными вопросами, – уверена, ему и без того сейчас тошно, поэтому приняла предложение Анатолия выпить чашечку чая. В недолгой беседе я объяснилась перед отцом, отчего тот совсем поник. Ссылаясь на сильный стресс, он полез за чекушкой, которую припрятал под раковиной. Было больно наблюдать за человеком, который после длительной сушки, так жадно глотает убийственную отраву, ведь так или иначе, я сравнивала его с Витей. Страшно даже представить, что этот стресс поломает и его. Только не это.
Мне пришлось провести на кухне несколько часов. Хмельной Анатолий отправился спасть, а я решила проведать Звягина. Тихонечко постучав в дверь, я все-таки зашла в комнату. Парень не выглядел расстроенным, с пустым лицом он разглядывал потолок. Эмоции покинули его, что было весьма странно.
– Ты как? – спросила я, усаживаясь на край кровати.
– Лучше всех, – хмыкнул он.
– Ты не должен переживать по поводу школы, нам все равно оставалось учиться несколько недель. Ерунда.
– С чего ты взяла, что меня это волнует? – сухо ответил он.
– Тогда в чем дело?
– В людях…Ты никогда не узнаешь как это, когда десятки глаз смотрят на тебя с непередаваемым отвращением, будто ты убийца или маньяк. Я почувствовал себя таким ничтожеством…
– Перестань. Это они – ничтожество. Им не дано понять, что это не приговор. А вот их примитивность едва ли чем излечишь, – я хотела говорить непринужденно, дабы подбодрить Витю, но он не желал разговаривать.
Какое-то время мы просто молчали, каждый думал о своем, но на фоне сильных переживаний, нас обоих сморило. Только во сне я смогла хоть немного расслабиться.
Нас разбудили громкие крики за дверью. Очнувшись, я осознала, что лежу в обнимку с Витей – то ли сама переползла к нему, то ли он переложил меня к себе. На улице потемнело, стали появляться звезды. Даже не верилось, что мы проспали целый день. Впрочем, сейчас это было совсем неважно, так как в прихожей разгорался нешуточный скандал. Но самое ужасное, что в женском крике я узнала свою мать.
– А кто-то сейчас по попке получит, – смеясь, протянул Витя и мне стало совсем не по себе. – На твоем месте, я бы перестал меня обнимать, ибо нутром чувствую, быть большой беде.
В этом Витя был прав, через секунду в комнату залетела растрепанная мать и даже не дала времени отпрянуть от парня. Ее бешенный взгляд оставил на мне болевой след. Она была в ярости.
– Да как ты смеешь?! – заорала она, вцепилась в мою штанину, и стала стаскивать с кровати. – Мне звонили из школы! Я все знаю! Боже, у меня нет слов! Собирайся! Мы уходим! Чтобы я больше не видела вас вместе! Никогда!
Почувствовав необъяснимое отвращение к собственной матери, я стала сопротивляться. Она ничем не отличалась от тех аморалов, что сначала кидают камень, а только потом выслушивают. Однако мама и слушать бы не стала.
– Отпусти меня! Что ты делаешь? – воспротивилась я, борясь с желанием оттолкнуть ее. – Что ты делаешь, мама! Отпусти!
– Ты больше белого света не увидишь, тебе ясно?! Мы завтра же отправимся к врачу! Скажи, ты спала с ним?! Спала или нет?! Если так, я убью его!
– Прекрати, ты делаешь мне больно!
На крики прибежал Анатолий, потерянный мужчина неустанно повторял: «Женщина, что вы творите? Женщина, успокойтесь!». Витя не стал наблюдать за всей вакханалией и лениво приподнявшись с кровати, без эмоций проговорил:
– Ты не слышала, Таня? Ей больно. Отпусти.
– Заткнись, – прорычала она тыча в Витю пальцем. Ее челюсть ходила ходуном. Она не скрывала яда в голосе. Не скрывала омерзения. – Ты, ублюдок, еще раз прикоснешься к моей дочери и я…
Сгорая от ненависти, она не сдержалась и влепила ему обжигающую пощечину, на что Витя лишь хохотнул. Почему она так его ненавидит? Я прекрасно знала, что мать умела держать себя в руках, но сейчас она была неконтролируемая. Неужели новость о болезни ее так разозлила?
– Я останусь с Витей! Я не пойду с тобой! – слезы хлынули из глаз, сопротивляться им не имело смыла. Мне было жаль себя. Мне было жаль Витю. Мне было жаль нас. Тех, против кого целый мир. – Я останусь с ним!
После этого заявления мать вцепилась в мои плечи и начала толкать к выходу.
– Я даже слушать ничего не хочу! Ты пойдешь, или я вызову полицию! Я позвоню отцу и тогда вам всем несдобровать!
Вырвавшись из ее хватки, я метнулась к Звягину, но тот меня остановил.
– Все в порядке, Варя. Иди домой, – последнее прозвучало как приказ. – Поверь, так будет лучше. И, пожалуйста, перестань плакать.
У меня началась сильная истерика, но дабы не усложнять ситуацию, я пошла за матерью. Она поставила на уши весь подъезд, а могла поставить дом.
Я очень надеялась, что прогулка по свежему остудит ее, поуспокоит, однако дома меня ждал больший концерт.
– Арина! Миша! Поднимайтесь! – с таким лозунгом мать забежала в дом. Она не думала отпускать мое запястье, отчего мне казалось, что моя рука вот-вот оторвется. – Поднимайтесь! Это срочно! Беда!
– Что такое? – спросил заспанный отец, выйдя из комнаты. – Почему ты кричишь? Что случилось?
– Случилось, случилось, – беспрерывно повторяла она, а потом вовсе начала захлебываться слюнями. – Случилось страшное… Боже, как так? Как?
– Таня, что с тобой? Варя, что происходит?