Страница 1 из 12
Вадим Барташ
На дальних берегах. Первая книга. Тринадцатый год. Часть третья
Предисловие
Евразия всегда являлась одним из самых неизведанных регионов планеты и была как бы тёмным пятном на глобусе. Воспринималась она, как terra incognita, то есть её считали загадочной землёй. Дикой, холодной. Ни дорог в ней, ни городов, ни возделываемых полей. Вокруг только непроходимые леса, да болота. И кто бы мог подумать, что ещё в Средневековье, на просторах, обозначавшихся на картах Тартарией, вдруг возникнет империя?! Но она появилась. И появилась неожиданно, вопреки всему, и вспыхнув как сверхновая звезда на небе.
А зажёг эту звезду народ, первоначально называвшийся русичами! Вы спросите: а кто были эти русичи? И почему позже они превратились в русских?
Это был особый народ. Народ большой, один из самых больших в Европе. И в начале его формирования основу этого народа составили не только восточные славяне. В него вливались частично и финно-угры, и тюрки, и кавказцы, и даже некоторые монгольские племена.
А на позднем этапе формирования русского народа, в него влилось и не мало эмигрантов из Центральной и Западной Европы, и из отдалённейших уголков Азии. Это можно проследить по фамилиям дворянских родов. Общие интересы и огромные просторы Евразии сплотили их всех.
И вот на этой основе и сформировалось мощное государство.
В XVIII веке ставшее Российской империей.
Глава первая
Любой читатель может задаться закономерным вопросом: а почему эта книга получила название «Тринадцатый год»? Постараюсь на этот вопрос ответить.
Это был год особенный. Он стал неким водоразделом. Вообще, это не только моё мнение, но и мнение философов и общественных деятелей того времени, которые утверждали: последним годом XIX века можно считать всё-таки 1913 год, и XX век по-настоящему начался отнюдь не с 1 января 1901 года, хотя формально по календарю так и считалось…
А его началом послужили трагические события на Балканах, когда прозвучали выстрелы в Сараево и произошло убийство эрцгерцога Фердинада и его супруги.
Но эти роковые выстрелы прозвучат позже, только уже в следующем, четырнадцатом году…
А пока же…
Было лето. Жаркое лето тринадцатого года.
И поэтому мы с вами по сути окунаемся ещё в XIXвек.
И не будем забегать вперёд.
***
И так, в конце XIX и в начале XX века мир менялся. И менялся очень быстро. Я бы даже сказал, что менялся он прямо на глазах.
Изменения происходили буквально во всех сферах жизни. Они наблюдались в науке, технике, в общественных отношениях, в политике и не прошли мимо культуры.
После проигранной войны на Дальнем Востоке Россия пережила новые серьёзные потрясения, вылившиеся в первую революцию, а затем, на протяжении нескольких лет, в стране, казалось бы, всё стало зыбко и неустойчиво, но вот помаленьку жизнь начала входить в относительно спокойные берега.
Однако бурное развитие страны в последующие годы не могло до конца сгладить накопившихся в ней внутренних противоречий, и то в одном месте, то в другом они вновь начинали прорываться наружу. А тут ещё стали сгущаться грозовые тучи на Западной границе, где кайзер Вильгельм и его военщина рвались к мировому господству и уже не скрывали своих истинных намерений.
Германия нарастила мускулы и перевооружилась, и теперь словно подвыпивший в трактире хулиган только и искала повод, чтобы устроить потасовку.
Старый враг России, Британская монархия, вдруг захотела помириться с державой, с которой она на протяжении века конкурировала и которой везде, где только можно, ставила подножки, и в качестве посредника для этого выбрала Францию. Ну а французы ещё в конце XIX века начали активно сближаться с Россией, так как им был крайне необходим сильный союзник на континенте против агрессивной Германской империи, и на эту роль как нельзя лучше подходила Россия.
Республиканская Франция любой ценой пыталась подружиться с Романовыми и, в конце концов, ей это удалось.
Параллельно французы налаживали отношения с соседом за Ла-Маншем, и к 1913 году сформировался Тройственный союз, остриём своим направленный против Германии. Ну а к последней присоединилась Австро-Венгерская империя, и когда-то заносчивые Габсбурги согласились стать младшими партнёрами Гогенцолернов.
В общих чертах геополитическая конфигурация к 1913 году уже стала понятна. Только Итальянское королевство ещё металось между двумя блоками и никак не могло определиться к какому же берегу прибиться…
***
Впереди лежал Симбирск. Губернский город средних размеров, родина Арины Цыбуновой.
Супруга помощника капитана "Ермака Тимофеевича" не искала встречи с Керенским, особенно после разговора с мужем, но Александр Фёдорович её сам нашёл. Он хотел с ней пообщаться и уже понял, что подруга его сестры любила прикармливать чаек с верхней палубы, и по ним-то и сориентировался.
– Арина, – обратился он к ней, найдя её в том месте, где над пароходом с громким гвалтом кружило больше всего птиц, – искал тебя весь вечер, но не получилось найти…
– А-а, Са-а-аш, – отмахнулась супруга Цыбунова, – никуда не ходила.
– А почему?
– Мигрень у меня разыгралась. Весь вечер пролежала… И пила лекарства.
– А сейчас ты как?
– Да немного получше.
– А я то уж грешным делом подумал, что ты меня избегаешь.
– Да бог с тобой!
Керенский тоже достал хлеб и стал бросать его птицам. Так они какое-то время молча кормили чаек. Наконец, Арина обратилась к Керенскому:
– Са-аш, а ты по-прежнему помешан на политике?
– Время такое, Арина!
– Время?
– Ну, да.
– Ты это серьёзно?!
– Даже если ты политикой и не интересуешься, то от неё всё равно никуда не денешься… Она тебя по любому затронет и никак тебе не отвертеться. Но ты, наверное, хочешь спросить: не отношусь-ли я до сих пор к разряду неблагонадёжных?
Арина отмолчалась, а Керенский сам же ответил на им же поставленный вопрос:
– Не буду скрывать от тебя, Арина, я считаюсь и сейчас неблагонадёжным, хотя уже и не таким опасным, как прежде…
– Ну и зачем тебе это?
Керенский не сразу ответил. Он долго молча разбрасывал хлеб, и когда хлеб у него закончился, отряхнул ладони от прилипших крошек, повернулся к Арине, посмотрел ей в глаза и произнёс:
– Послушай, а ты была в Европе?
– Как-то не пришлось.
– Ну попробую всё равно на её примере что-то тебе объяснить. Всем известно, что люди там живут вполне сносно… Даже те, кто не относится к верхним слоям общества, к так называемой элите! А почему так? Да потому, что там больше свободы! А чем больше её у человека, чем меньше его связывают путы, и тем более если у него полностью развязаны руки, тем он больше может сделать! Без свободы не может быть никакого развития! Ни у отдельного индивидуума, ни у общества в целом! И если этого кто-то сейчас ещё не понимает, то ему это следует объяснить! Доходчиво. Ну а если и после этого до него не дойдёт эта истина, то тогда нечего с такими возиться, а необходимо таких тугодумов и реакционеров заставить! – Глаза у Керенского загорелись и казалось он уже выступал не перед одной Ариной, а перед множеством слушателей. Он стал говорить громче, с выражением, и начал менять, где было необходимо, даже интонацию.
Керенский умел говорить и уже тогда считался одним из лучших ораторов в России.
Арина Мефодьевна слушала его и про себя думала: "Ну, конечно, такие, как Керенский, умеют говорить. Они это делают красиво и складно, и всё как надо тебе объяснят, аккуратно разложат каждый пунктик по полочкам. Они логичны, убедительны, и вроде бы даже горят желанием нести людям добро и свет, но они никак не могут взять в толк самого элементарного… Нет никакой необходимости разрушать до основания дом, в котором ты живёшь, если ты хочешь его перестроить и улучшить. А они действуют так, как будто их вообще не интересует, через что же придётся всем пройти, чтобы попасть в прекрасное будущее, нарисованное в их воображении. Кто они? Они- типичные фанатики! Или ещё хуже – они уподобляются буйно помешанным. Настоящие сумасшедшие!"