Левенхет: Чёрная искра

– Конечно знаю, – закивал антиец, – много раз слышал. Даркли даже сказал, что сильнее его в магическом искусстве не было ещё никого.

– Он очень отличался от других алькаров своей добротой. Это по истине величайший чародей всех времён… И однажды он посетил Белые долины.

– Ты знала этого самого Атмоса Гринма?

– Нет, что ты, я тогда ещё не родилась. Это произошло пять столетий назад. Атмос Гринм чувствовал скрытую силу внутри моего народа, и именно он помог нам раскрыть её. Он ближе всех продвинулся к пониманию природы плакальщиков, поэтому смог обучить нас не как уничтожить их, а как помочь. Этот волшебник научил исхудов смотреть на этих существ по-другому. Сам посмотри на них, Марк, они ведь страдают. Ужасно страдают.

Тихо хныкающий плакальщик всё также лежал в пруду, слёзы продолжали капать из его глазниц. Полупризрак выглядел безумно жалко и больше не внушал никакого страха, а лишь пользовался спасительным сиянием ладони Малии, пока выдаётся такая возможность. Это зрелище напомнило Марку тот самый сон, который скорее всего являлся явью. В тот раз он находился в серой пустыне с бирюзовым небом, и на песке лежал такой же плакальщик, тот самый который убил Марка в пустыне. Малия права на счёт этих существ. Они страдают, но в Междумирье в них видят лишь угрозу, с которой нужно бороться.

– Я понимаю, – сказал Марк, – не хотел себе в этом признаваться, но я тебя понимаю. Эти существа всю мою жизнь внушали страх, а после убили моего лучшего друга, а потом и меня. Поэтому я не хотел видеть в них, что-то кроме ужасной угрозы, против которой до сих пор не нашлось оружия, за исключением жалкого ночного стекла. Но в последнее время происходит слишком много событий. Я и сам уже заметил, что с ними что-то не так, но вот только что? Этот вопрос так и остаётся без ответа.

– Вот как, – Малия заметно расстроилась, – я думала, что ты дашь мне ответ… Ты очень тесно связан с ними, поэтому я решила, что ты что-то знаешь. Все эти твои сны, должны были что-то значить.

– Прости, Малия, но я знаю гораздо меньше тебя. Та девушка, что является во снах, постоянно хочет что-то показать мне, но видимо Бракас прав, и я слишком тупой, чтобы это понять… Кстати, как ты вообще создаёшь это заклинание? Другие маги могут так делать?

– Только тела исхудов выделяют особую силу, которая и приносит плакальщикам облегчение. Искры у нас нет, мы просто переделываем волшебство, соприкасающееся с нашим телом. Атмос Гринм научил нас концентрировать магию на поверхности тела, обволакивая его, благодаря чему плакальщики нас и не видят. На ладони я собираю большую часть своей силы, чтобы облегчить бедолагам боль, но это процесс недолгий. Атмос Гринм сказал нам не распространяться об этих способностях, так как многие захотят использовать слабых северян в своих целях.

– Мудрый совет, – подтвердил Марк, – мы, антийцы, знаем какого это, когда тебя используют. Ничего хорошего в этом нет… И часто ты проводишь ночи под открытым небом?

– Постоянно. Как я уже говорила, я не вижу в плакальщиках зла, лишь жертвы. Даже если моих сил достаточно, чтобы облегчить страдания хотя-бы нескольким за ночь, то я обязательно должна это сделать. Я не могу оставаться в стороне, видя как они плачут. – Малия положила руку на свой живот, – В тот день, когда мы с сестрой попали в темницу, была точно такая же ночь. Я собиралась выйти на балкон, чтобы оттуда даровать плакальщикам спасительный свет, но там уже находились двое стражников. Они были пьяны и развлекались тем, что сыпали на призраков пыль из ночного стекла. Это не убивает, но доставляет плакальщикам ужасную боль. Они сильно плакали и бились телами о каменные стены, а пилимы смеялись и продолжали сыпать пыль. Я попыталась остановить их, но они не слушали, стали выталкивать меня обратно, и в какой-то момент я разозлилась и толкнула одного из них. Стражник поскользнулся на выроненной бутылке и выпал с балкона. Плакальщики отомстили своему обидчику, а мне пришлось смотреть, как его тело постепенно превращается в тлен, и понимала, что это моя вина. Второй стражник вывел меня вниз и предъявил обвинение в убийстве, и я не стала оправдываться. Кровь на моих руках, это было отвратительно, оставалось только смириться и отдать свою жизнь за ту, которую погубила. Ты, наверное, не знаешь какого это убивать.

– Знаю… Я поджёг антийского солдата, а потом он упал со скалы. Мерзкое чувство. Но потом я перестал испытывать раскаяние, ведь он собирался меня убить, а я лишь защищался.

– Всё-таки мы с тобой отличаемся. – улыбнулась исхудка, – Так ты правда не знаешь откуда у тебя такая сила?

– Нет. Поверь я и сам очень хочу знать, но отгадка пока что где-то далеко.

– Ясно. Тогда пообещай мне…

– Я никому не скажу, – предугадал её слова Марк, – будем считать, что нас здесь не было. Если решишься, то сделаешь это сама.

– Спасибо, это действительно очень важно не только для меня, но и для всего моего народа… Пошли спать, Марк, уже поздно.

***

Ночное небо озарял пожар, объявший город, и выжившим октасам приходилось бежать прочь в его свете. Рогатые добились того чего хотели, и теперь последний оплот Чёрной Империи пал и вскоре превратится в выжженные руины, в которых покоятся остатки их некогда великой цивилизации, которая уже через пару столетий будет полностью вычеркнута из истории. О них забудут, и никто не будет помнить, кроме их злейших врагов, но это лишь расплата за все те грехи, что творили октасы, провозгласив себя владыками всего Междумирья. Но надежда никогда не умрёт, пока хотя бы один представитель их народа остаётся жив, поэтому нужно сделать всё для того, чтобы увести уцелевших горожан на восток, в неизведанные земли.

После засады в Драконьих хребтах, Дотрасу удалось вывести оттуда чуть больше тысячи воинов и привести их обратно в южный город. Полководец взял на себя ответственность перед всем народом октасов и приказал собирать провизию и запрягать повозки, так как у Южного руба больше оставаться нельзя. Он пообещал, что на юге их народ освоит новые земли и восстановит империю, но этому не суждено было случиться. Пилимы не стояли на месте, всё это время шли по пятам поверженной армии и, обойдя город, напали на переправу, уничтожив пристани и плоты с повозками, а затем наступил черёд города. Прорываться к южным воротам пришлось с боем, в котором Дотрас потерял почти половину своих воинов, но все же смог вывести октасов к горящей пристани и на уцелевших лодках начать переправу через Южный руб. Воины переправились последними, так как задерживали пилимов, из-за чего погибла ещё треть.

На том берегу не было никакого спасения, а лишь очередные испытания, свалившиеся на головы всей расе, но Дотрас продолжал вести их на восток. Выжило не больше трёх тысяч, среди них много раненных, а тех, кто способен держать оружие, не наберётся и нескольких сотен. Не было ни повозок, ни ездовых крогов, ни запасов еды, а спустя двадцать дней, когда они наконец-таки вышли в неизведанные земли, где звёзды светят даже днём, их настигли преследователи рогатых. Пилимы не собирались отпускать своих бывших надзирателей, решив избавить Междумирье от всех октасов. Дотрас приказал выжившим идти дальше на восток, дабы избежать гибели, а сам с остатками воинов решил пойти в последний бой, чтобы задержать пилимов. Так продолжалось почти целый свет. Рогатые атаковали, октасы оборонялись, а после искали укрытие. Каждая атака, каждая диверсия в лагерь врага предпринималась для того, чтобы дать жалким остаткам их народа уйти как можно дальше, но с каждым разом защитников становилось всё меньше. Однажды рогатые смогли обнаружить укрытие неугомонных октасов и напали, пока большая часть из них спала. После этого налёта Дотрас остался один, посреди неизвестных земель, кишащих гигантскими хищниками. Пилимы продолжали своё преследование, но воин упёрто шёл на восток, изредка вступая в схватки с верховыми разведчиками и скрываясь в лесах, куда рогатые боялись сунуться из-за гигантских зверей, поэтому Дотрасу удавалось оставаться в живых. Обессиленный, раненный, потерявший всё, что у него было, он всё равно продолжал свой путь, но понимал, что жить ему осталось недолго. Надежда настигнуть уцелевших беженцев всё ещё не покидала воина.