Левенхет: Чёрная искра

– Прости меня, – наконец сказал Декарн, – прости, родная… Вряд ли кто-то раньше слышал от меня такие слова, но я действительно виноват перед тобой… Пойми, я просто не мог допустить твоей смерти… Тем более от своей руки. Я испугался.

Плачь немного стих, и Беланда приподняла голову, посмотрев на старого чародея. Он прав, вряд ли кто-то хоть когда-нибудь слышал от него подобные слова, не говоря уже о том, что в его голосе явно слышалось настоящее раскаяние.

– Мне пришлось заботиться о тебе почти двадцать лет. Первоначально меня действительно заинтересовал лишь секрет твоих способностей. Я рассматривал тебя, как весьма интересный экземпляр… Но со временем ты стала мне как дочь. Мой научный интерес внезапно сменился совершенно другими чувствами, и я даже не пытался бежать от этого. Ты стояла у истоков моей идеи, у истоков нашей гильдии… Мне очень жаль, что я не смог помочь тебе, мне жаль, что тебя пришлось упрятать в Кустовер, но я не мог смотреть на то, что с тобой происходит. Меня пугало собственное бессилие, а ты была лишь грузом… Но я не сидел сложа руки.

Он протянул к девушке руку и пару раз щелкнул по серебряному медальону у неё на шее.

– Этот кристалл, – он указал ей на сияющий жёлтый камень на медальоне, – асфирид из недр Дунгатана. Весьма редкая вещица, учитывая недружелюбный настрой живущих там светящихся. Он имеет такие же свойства, что и клафир, вот только способен пополнять себя теми же потоками магии, которые в него заключили. Магия света и магия тьмы кардинально отличаются от других, а потому не поддаются заключению в подобные кристаллы… Мы с Милоной создавали этот защитный амулет более двух лет, пытаясь задобрить светлые потоки, что стали основой для всего этого. Серебро было взято из осколков чаши просветления, что в небесном шпиле Крова. Она стояла там больше сотни лет возле святыни Создателя, день за днём пропитываясь чарами света. Асфирид принял его, и, спустя множество попыток, исцеляющие чары всё же признали этот амулет своим домом и теперь готовы одаривать светом каждого, кто станет хозяином этой побрякушки. Ты ведь чувствуешь, как тебе становится легче?

Беланда больше не плакала, только лишь слушала, что ей говорит старик. Она приподнялась на своей кровати и присела рядом с Декарном, заплаканными глазами рассматривая прилипший к её коже амулет.

– Он ещё неидеален, – с горечью подметил Декарн, – лишь будет обеспечивать тебя постоянным влиянием светлых успокаивающих чар. За все минувшие годы магия света не принесла тебе улучшений, но непрекращающееся её влияние даст заметное облегчение… Но не переживай, ведь Ильва тоже не сидела просто так. Я дал тебе особое зелье, весьма сложное в приготовлении, мы работали над ним ещё до того, как ты попала сюда. Мои надежды оправдались. Когда я дал тебе выпить его, ты всё же очнулась. К сожалению, оно тоже неидеально, в какой-то степени даже опасно, но чтобы поддерживать твоё психическое состояние тебе придётся принимать его каждый день.

– Оно могло бы помочь многим в этой лечебнице, – тихо сказала Беланда.

– Возможно, однако я не знаю, как оно подействует на других, но на всякий случай я передал формулу местным целителям. Кто знает, вдруг они смогут довести его до идеала.

– Думаешь, что я услышу от тебя твоё раскаяние, приму этот магический амулет, твои зелья и сразу же кинусь тебе на шею, говоря «спасибо»? Извини, Декарн, но ты немного опоздал… Теперь я слишком боюсь возвращаться в мир. Мне страшно, понимаешь? А вдруг ты вновь подаёшь мне ложные надежды? Я не хочу снова выходить на улицу и видеть все те кошмары, которые проецирует моё сознание. Я не хочу вновь носить звание «сумасшедшей».

– Ты не сумасшедшая, – лицо Декарна стало очень серьёзным, и он посмотрел в глаза Беланды, – собственно поэтому я и явился так рано, не успев довести амулет и зелье до идеала… Нужна твоя помощь.

В руке чародея внезапно оказался листок бумаги, сложенный несколько раз, и он принялся его разворачивать.

– Яи – весьма неплохой художник, – сказал Декарн, – так что смог изобразить всё очень детально.

Развернув листок, старик показал его Беланде. На бумаге чернилами было изображено несколько существ, тех самых, с которыми наёмникам пришлось сражаться в Сифских пещерах. Чёрные, словно обгоревшие, скелеты с призрачными частями тела, безликие бледнокожие твари в тёмных мантиях и с широкими зубастыми пастями, а также гигантское существо с мёртвой головой, свисающей из-под звездообразного тела. Девушка смотрела на рисунки лишь секунду после чего резко отвернулась, закрывая глаза.

– Убери! – потребовала она, – Не надо. Не показывай это мне.

– Это важно, родная, – старик обнял её за плечи, пытаясь успокоить, – я хочу, чтобы ты подтвердила, что ты видишь именно их.

– Я узнала лишь одного, – Беланда с трудом повернулась к листку и ткнула пальцем в изображение безглазой твари, – я видела его дважды. Но только во сне. Наяву я вижу совершенно другое.

– Что именно?

– Пожалуйста, не спрашивай меня об этом. Здесь нет ничего такого, что можно было утаить, но подобные вещи мучают меня с малолетства, и ты вряд ли догадываешься кукую приносят мне боль.

– Догадываюсь, – кивнул старик, убирая рисунок, – извини… Недавно Асторн был в Шитре, забирал оттуда девочку, которая умеет общаться с потусторонним измерением и понимать его язык. Там он увидел искажение пространства, точно такое же как в своё время описывала ты… Ты вовсе не сумасшедшая, Беланда, а просто имеешь очень тесную связь с тем самым измерением, и оно постепенно сводило тебя с ума. Ты не представляешь, в какую историю мы вляпались. Если сможем раскрыть загадку, раскрыть тайны того измерения, то возможно и поможем тебе, если не излечить, то контролировать разум. – старик протянул ей всё ещё пульсирующее кольцо со сверкающим тёмным самоцветом, – Нам нужна твоя помощь, и я клянусь, что больше никогда тебя не покину.

Они довольно долго сидели молча, Беланде была необходима эта тишина, в которой представилась возможность обдумать всё сказанное чародеем. Декарн не спускал с неё глаз и смог заметить, что новость о том, что всё, что она видит, существует на самом деле, придала ей сил. Она наконец осознала тот факт, что не просто сходит с ума, а подвергается влиянию неких ужасных сил. Её помощь требуется, как никогда кстати, потому что эта бедная девушка знает о враге больше, чем кто-либо из наёмников. Получив шанс снова почувствовать себя живой, Беланда взяла своё кольцо с руки Декарна и одела его на средний палец левой руки. Камень перестал дрожать и сверкать, так как почувствовал тело хозяйки.

– Спасибо, Декарн, – вдруг сказала Беланда, – спасибо, что не забыл обо мне.

***

88 день Глора, 537 г., город Кров, Княжество.

Обстановка в столице, как и в последние полтора света, стоит напряжённая, ранее здесь царила настоящая идиллия, какой не встретить ни в одном городе Междумирья, а единственной проблемой являлись только-лишь, ограждённая от всех остальных, четвёрка чёрных шпилей, где собрался весь мусор и вся грязь Крова. На данный же момент народ находился в панике. Экономическую ситуацию в стабильности сохраняла гильдия Крикса, которая подмяла под себя почти все торговые дела Крова и его окрестностей, выйдя далеко за пределы всего Княжества и став самой могущественной и богатой торговой гильдией ОГМ. Вот только другим гильдиям от этого нелегче. На стороне барона находилось государственное влияние, многочисленные связи, а также тёмные наёмники из чёрных шпилей, с помощью которых он очень сильно постарался подпортить дела конкурентам, воспользовавшись всем тем небольшим хаосом, что на данный момент царил в государстве. Недавнее отсоединение Аратабии от Княжества, а также закрытие Большой Бухты, только усугубило ситуацию, спровоцировав небольшой поток граждан на территорию левейцев, а также в торговые города и Челок. Многие решили, что Княжеству пришёл конец, оно разваливается, а кто-то и вовсе пустил слухи о том, что грядёт гражданская война, которую может развязать Кантополо, чья армия в полном её составе находится в Большой Бухте, а Мейборну не по силам взять на себя контроль над государством. Все сошлись на том, что страна погибает, после того как погибла её древняя династия основателей. Крикс был полностью согласен с этим выводом, а потому и сам начал предпринимать меры.