Страница 3 из 13
-Цветок крови требует- невпопад хмыкнув, ляпнула девица. Но объяснять не стала, просто шагая позади Натаниэля, который как Данко- освещал им путь.
Недалеко показалась кромка леса- неужели? Сердце радостно заколотилось в груди- они дошли, спаслись!
Почти у самой кромки, зияя пустыми глазницами покосившихся окон, стояла старая бревенчатая изба. Дверь, висевшая на одной петле, еле слышно поскрипывала.
Натаниэль рванул вперёд , окрылённый успехом, и тут же почувствовал, как сердце будто сдавила огромная невидимая рука. Стало трудно дышать, пот ручьями заливал лицо. Едва держась на ногах, он недоуменно повернулся к спутникам. Девица вновь лишь хмыкнула в ответ, дёрнув русой головой:
-До утра из лесу с цветком не выйти. Как же вы искать шли, правил не зная?- круто повернувшись, она зашагала по направлению к хижине- тут переждем, до утра. Всяко спокойнее.
Локвуд лишь, прислонившись к огромной сосне, стоял, весь дрожа, и молча смотрел вдаль, будто прокляв все на свете, будто мечтая оказаться дома, у огня, забыть все это колдовство как страшный сон.
Натаниэль, крякнув, подхватил почти обмякшего друга подмышки, и потащил к хижине.
В ноздри ударил запах затхлости, сырости и ещё чего-то, о чем Нат даже боялся подумать. У правой стены стоял хромоногий комод, потрескавшийся от старости, ( им они подперли дверь, подвязав ее на пояс от рубахи Локвуда), в углу- небольшая, покрытая густым слоем паутины кровать с полуистевшим покрывалом да сгнившими подушками, рядом - пустой шкаф с запылившимися склянками, в котором когда-то хозяин хижины хранил припасы да ещё огромный стол в середине. Когда убогий домишко озарил свет от волшебного цветка, что Натаниэль достал из-за пазухи, Локвуд, вздрогнув, мешком осел на пол, привалившись к стене.
Девица же, развязно облизнув губы, улыбнулась Нату:
-Дружок твой слабый совсем, умом-то не тронулся?
Ната обидело такое высказывание о друге:
-Нормально с ним всё- зло бросил он, кладя цветок на стол. Затем, задумчиво поковыряв грязным пальцем подозрительно свежие бурые пятна, въевшиеся в древесину, добавил уже немного спокойнее- сейчас посидит чуток, оклемается.
-Локи, Локи...- тоненький детский голосок прорезал тишину. Локвуд вздрогнул, немного приходя в себя,- это был голос его маленького брата, Родарика. В пять лет тот утонул в пруду. Не было ни дня, чтобы Локвуд не корил себя за это- в тот день он должен был присматривать за братом, а сам пошел на сеновал, к разбитной дочке кожевенника....Малыш Родарик побежал следом, но Локвуд прогнал его, велев пока пойти на луг, а он догонит. Кто ж знал, что ребенок решит пойти на пруд.
-Локи, впусти меня! Мне так страшно здесь! Локи! - детский голосок сорвался на визг, но Локвуд не мог открыть- он извивался, прижатый к полу сильным телом Ната- Впусти! Неужели ты убьешь меня ещё раз?!
Вдруг все смолкло....
Время шло .
В мутновато-грязном стекле возникали жуткие тени, то прося путников выйти наружу, то воя в унисон на странном наречии. Крестик, что по совету девицы, Нат положил у двери, сдерживал нечисть ( по крайне мере, было спокойнее так думать). Тропа совсем исчезла, их окна виднелась лишь кромка леса. Пару раз Наьу казалось, что он слышит голоса знакомых, родных. Даже голос почившей матушки взывал к нему:" Сынок, впусти меня. Мне так холодно здесь. Дай хоть разок взглянуть на тебя". Кузнец лишь сильнее сжал зубы, зашептав слова молитвы. Локвуд сидел у стены, с полубезумным видом глядя на девицу. Та лишь улыбалась в ответ на это.
-Заживем теперь- ее звонкий голос разбил тишину. Нат повернулся- девица, игриво теребя лепестки цвета, облизала свои полные губы- Ты вот что с богатством делать станешь?
Нат не успел сказать, что сперва нужно дожить до утра, чтобы потом искать клады- жуткий стук в дверь заставил всю троицу вздрогнуть. Дверь заходила ходуном, старенький комод поскрипывал, не давая нечисти прорваться. Крестик на нем подпрыгивал от усилий извне, звякая цепочкой. Вдруг страшная полуистлевшая рука просунулась из приоткрытой двери, шаря по столу, она наткнулась на крестик- и округу огласил дикий вопль нечисти. На руке запузырился ожог... Дверь тут же захлопнулась, все стихло.
Девица, с округлыми от ужаса глазами, бросилась к Нату, он обнял ее, шепча слова утешения. Мелкая дрожь, пробежавшая по ее телу, заставила ее ещё крепче прильнуть к нему. Он почувствовал ее нежные округлости, и безумный прилив желания окатил Натаниэля. Девушка, словно без слов поняв, горячо зашептала, целуя его:
-Мне так страшно, миленький. Мы можем не выжить....не дожить до утра.... Я ещё никогда не...И, возможно, уже не...Не дадут они нам вынести цветок....
Её проворная маленькая ручка юркнула под его рубаху. Нат уже собрался было отстраниться, как вдруг взгляд его упал на ее голую ( и когда только она успела скинуть до талии свою рубаху?!) грудь с кремовыми пиками сосков...
Мысль о том, что Локвуд может все видеть, мелькнула в сознании, и исчезла под дурманящий ароматом и нежностью девичьего тела. Девушка стонала, извиваясь в его объятиях:
-Еще, милый, ещё...
Цветок волшебным теплым светом озарял сплетающиеся в страсти тела...
Петушиный крик вдалеке разбудил Ната. " Слава Богам, утро! Спасены!". Он с трудом разлепил глаза, и едва не закричал от ужаса- на кровати рядом с ним лежал голый труп старухи. Рядом с ней валялся истлевший сарафан с еле видной вышивкой по подолу, той самой... Седые волосы разметались по его сюртуку- тошнота подкатила к горлу, когда Нат вспомнил, как бросил на кровать этот самый сюртук, как дрожащими от желания пальцами расплетал девичью косу... Остекленевшие глаза старухи смотрели вверх, а на синих сморщенных губах словно застыла улыбка.
Нат огляделся- Локвуд! Тот сидел, вжавшись в угол у комода. Волосы друга были белыми, лицо искажено ужасом....он был мертв. Наспех одевшись, Нат с отвращением вытащил свой сюртук из-под старухи. В него он завернет Локвуда да потащит к деревне, нужно же похоронить его по-человечески.
Он уже склонился над окоченевшим другом, пытаясь положить того поудобнее, как вдруг руку обожгла адская боль. Нат недоуменно взглянул на нее- на ней пузырился огромный ожог. Нет! Не может быть! В сжатых руках Локвуда был его крестик- видно, перед смертью тот пытался спастись от ужаса в молитвах.
Нат, трясясь, протянул руку к крестику- и вновь дикая боль. Ожог мгновенно разросся... Бросившись к куску старого зеркала на столе, Нат принялся вглядываться в него- ничего не изменилось. Лишь лицо было уставшее и измученное... Бросившись к двери, он с силой оттолкнул комод, выбежал из дома...и увидел, что вокруг - ночь. Тропа вновь тонкой змейкой уходила к кромке леса, по которой навстречу Нату шагали...Они! Локвуд, Натаниэль и девица.
Майки
"-Все началось в пятницу. Пятница. День, когда с утра люди уже не хотят работать. Когда вечерами одинокие веселятся до утра, а семейные под крики детей , возящихся на ковре перед диваном, грустно переключают каналы или вяло переругиваются. Я не относился ни к тем, ни к другим- работу я потерял два месяца назад, а жену... жену я потерял ещё тогда, когда сквозь пальцы смотрел на ее ежевечерние занятия бачатой с Луисом, красивым знойным мексиканцем, что преподавал танцы в школе за пару кварталов от дома. Жена стала приходить все позже и позже, выдумывая разные предлоги. Ее визиты к подругам или в салон на выходных стали чаще. Ну а я? Я все больше увязал в пучине алкоголя и жалости к себе. Впрочем, не об этом- с Донной , так зовут...так звали мою жену, мы развелись полгода назад.
В эту пятницу я шел домой. День был дерьмовый- меня погнали с очередного собеседования, в глаза заявив, что мое лицо не вписывается, мать их, в имидж компании. Даже намекнули, что мне стоит отказаться от вредных привычек, считай, почти в открытую назвали алкоголиком. Будто моя морда должна быть из тех лощеных, что висят на каждом на дешёвом рекламном стенде с улыбкой слабоумного и лишь одному автору кажущимся смешным лозунгом навроде " Ещё есть яйца? Храни их в холодильниках " Веко" или " Пошли всю семью на...курорт" . На остаток стремительно таявших денег я купил ящичек пива и соленых крекеров. Неспешно шел по мосту, мысленно выбирая себе сериал на вечер. И вот уже выбор остановился между " Эш и кровавые мертвецы" и " Стен против зла", как тут в меня на всех парах влетел какой-то хлипкий тип.