Страница 8 из 17
Родителей надо было хоронить… У Романа плохо с деньгами, но не так, как у Николлино. Тот только начал подниматься на олимп политкарьеры, где возглавит «Партию…» В «Светлячке» гроши. Не хватает ему на похороны, на Италию, на БМВ…
Долго тянет Роман с этими переговорами. Наконец, отважился. Они в гостиной, где добротная мебель куплена им в его денежные времена. Пьют чай с водкой и с той едой, которую он привёз на метро (его авто под открытым небом, наркоманы ночью сняли боковые зеркала). У подъезда Ника гараж, купленный ему братом. «Пробивал» трудно, хоть и льготы. «Ты бы для нас что-нибудь так пробил!» – вопль Насти. У него в Мэрии друг детства. А с автомашиной для Ника – другой друг, торгует иномарками (мольбы папы и мамы)…
Говорят о том, о сём… А о главном? О главном так и не говорит!
Уходит оврагом. Такой на улице Королёва. Дождь, а ноги обуты в летние кроссовки с перфорированным верхом. Вроде, район не окраинный. Где памятник Циолковскому. Надо там идти с головой, а то непременно с мокрыми носками, не говоря об обуви. Сбегает в овраг: «Я больше его не люблю, он мне неприятен…» Ну, и – прямо в грязь…
Нет! Он не раскаивается в том, что так много делает для него. Но, вот какая история – не взаимно!
Совет Лизы:
– Скажи братцу, мол, давай оформим имущество на двоих, а то тебя одного бандиты вычислят. Таких одиноких могут…
Лиза недооценивает этого работника Думы государственной, работающего под её крылом на развал государства. Он уже депутат. У него охранник («Ваш слюга, сеньор»).
И вот их разговор (телефонный). Не напрямую: если ты женишься, да умрёшь, то квартира и прочее имущество отойдут чужакам. Не напоминает, что это его квартира, да и всё в ней. «Ты что, Ромка, я оформлю долю на кого-нибудь, чтоб за мной был уход»…
Такая наивность! Он глуповат бедный Чипполло…
А какой рискованный водитель! Права ему добыл (опять-таки!) расторопный брат, у которого друг не только в Думе и в Мэрии, но и в ГАИ. Мама и папа: «Николлино ездит без прав!» Ныне на Садовом вспомнил. Они могли вляпаться тут в аварию при не работавшем светофоре (наконец, отменён левый поворот в Коптельский). Ник за рулём: «Ну, и что – правый бок, я еду!» Вовремя Роман перехватывает руль. В мелких ДТП тот регулярно.
– Ваш брат готов забрать вещи.
Да, да, выданы на рассвете, будто вручена судьба другого. Концентрируется: довезти его до автомобиля, может быть, и не разбитого… Но слабость, прямо выкачали кровь… А из палаты Ник. И не подходит, а куда-то вбок: тук-тук-тук, – и нет его.
– Ну, как ты?
Над ним Лиза.
– Нику помочь…
– Чего ему помогать… Ты на себя взгляни… Бледный… Рекомендуют красное вино, сок смородиновый…
– Ник…
– Ну, Ром!! Я иду сюда, а он прыгает на углу, поймал такси… Ты ему не нужен! Дай ключи, подгоню к воротам…
Они разворачиваются на Самотёке, покупают соку, вина…
Правда, конец? У Ника всё отлично! У него даже карьера. Глава «Партии инвалидов с детства». Наконец-то, Роман свободен, здоров, любим умной женщиной! Сон… Будто он у ГУМа. От Тверской – какие-то колонны. Так бывает на параде. Но не танки, а коляски. Огромный вал. Гремят булыжником. Уронили церковь, прут на Красную площадь! Армия инвалидов! Впереди – Ник – тук-тук: «За мной, канальи!»
Роман улыбается:
– Что это гремит?
Квартира Лизы окнами во двор.
– Машины. Со стороны Садового Кольца…
Маня, Манечка, не плачь!
Ах, как страшно мне, мамаша,
что я жулика люблю…
Риэлтерская история
Да, квартиру продаёт, да, покупает другую (маленькую). А «сдача» в пятнадцать тысяч долларов – прибавка к зарплате! Верный план у Манюни! Так её звал муж Костя (он женился на мулатке и уехал в Денвер, штат Колорадо).
– Тебя убьют, – не одобряет план родной брат Сёма.
Двоюродные Ирина и Натка дуэтом:
– Обманут! Деньги отберут!
У тёти Люды гипертония, но и она:
– Ни денег, ни жилплощади не будет!
– Квартиры дала советская власть, а эти и два метра не дадут, – напоминает дядя Толя.
– Убить могут, – не унимается Сёма.
– Убить не убьют, а покалечат, – авторитетное мнение его супруги-юриста.
Ладно, тётя с дядей, но эти довольно молодые…
– Взяла бы на квартиру студентку, – рекомендует тётя Люда.
– …или студента, – хихикает Натка (у кого что болит…)
Бурная реакция на Манин план! Ей нелегко, душа «тургеневской» девушки. Эту архаику ликвидирует. Никаких уз и никакой любви! Путь нелёгок, но другого нет.
Утром она правит компьютерный набор Егора Дондуратова. Сынок владельца фирмы только из Англии, русский побоку.
– Маня, «кирпич»! – даёт флэшку редактор Зоя.
«Художественные шедевры», когда-то государственное издательство, где они работают, куплено с потрохами, с ними, с редакторами, фирмой «Полиграфыч и компания». Лавина, бурный поток далеко не шедевров: «Убийцы, звери и оборотни», «Психопаты двадцатого века». Популярная литература, цикл «Профессии»: киллер, дилер, проститутка, маклер, крупье, риэлтор.
– Какая серия?
– «Звери», вроде, – Зоя – переводчик Рабле, ныне – старший «прави́ло» «Полиграфыча»…
Они, «прави́лы», – кандидатки наук. И Маня. Диссертация на тему: «Говоры и наречия как элементы панславянского языка».
Вставляет флэшку в компьютер:
«…Один навёл: у него дед-сосед, типа, как пахан. У пенька такая хаза! Рядом метро, в центре. Мы, братки из Лихоборской группировки, типа, на фирме «Чёрный ход недвижимости» риэлтору (кликуха Косой) говорим: давай, в натуре, на бздюм[2] работать… Пасём мы эту хату…
…Дед, типа, догадался, что его хотят замочить. Выглядывает, как бы, во двор, а там тихий «мэрс». Хотел ментам, как бы, да, типа, не успел. Дверь его хлипкая, типа, с петель и, как бы, перо пощекотало подбородок: «Подмахни-ка договор купли-продажи, дед, а то тебе – хана».
Попутно правит. «Перо» берёт в кавычки, так как тут оно – «нож». Убирает «как бы» и «типа»… Русский язык не убить. Ни английским, ни блатным, ни матерным. Но вдруг неприятно: тема этой графомании – её тема!
Отобедав (кофе и бутерброд) в неновой куртке верная ученица академика Переладова едет в агентство «Гусь плюс Русь интернетед».
Дом многоквартирный, но капитальный, бронированная дверь:
«АО ГРИ очень замкнутого типа с ограниченной ответственностью»
Маня храбро давит кнопку. На пороге дядька, будто ряженый: папаха каракулевая с алой лентой, униформа какого-то войска, шашка вдоль ноги. Не риэлтерская фирма – народный театр.
– Мне «Гусь…»
– Фамилия!
– Москвина.
Военный глядит в бумагу и докладывает в динамик:
– Пётр Валентинович! К вам! – А ей: – Туды!
«Туды» крутая лестница, облицованная, но не утратившая элементов подвальной. Вглубь каменного мешка. Именно там и находят трупы в детективах, которые она редактирует. «Уровень» данной конторы андеграундный. Бункер, имеющий, наверняка, чёрный ход. Открой какой-нибудь предприниматель тут камеру пыток, и о ней никто никогда не узнает. А ей тут выдадут и правильный документ на реальную квартиру, и пятнадцать тысяч долларов… Рекомендация владельца издательства. Бывший член ЦК ВЛКСМ. Переговорил при ней по телефону с главным менеджером «Гуся» Гусевым: ею «займётся» некто Простофильев. Наверное, это он – Пётр Валентинович?
И видит она в подземелье господина. Костюм официальный. Но не только щёки выбриты, но и голова. Если и он бывший член ЦК, то, наверное, из отдела спорта. Лицо открытое. «Открытое лицо, крупные глаза», – к этим чертам доверие, не к маленьким гляделкам, упрятанным подо лбом.
Комнат много и, будто в движении от одной стороны к другой. Чёрные столы, кресла, пол. Стены и потолки белые. Освещение хитрое, источник упрятан. Итог труда и дизайнеров, и маляров, и плотников… Какой-то европейский, непонятный вертеп. Окон нет. На мониторах двор, парковка, дверь, военный…
2
Вместе (арго преступников).