Страница 3 из 13
В машине было тепло, мои ноги оттаивали, и постепенно по телу расходилось блаженное тепло.
Я знала, что мне нельзя расслабляться, что нельзя даже на секунду терять бдительность… Все знала.
Глаза закрыла только на секунду, чтоб немного уменьшить напряжение.
И провалилась в мучительный, тяжелый, больше похожий на обморок, сон.
Организм, зараза, подвел в самый ужасный и неожиданный момент…
Во сне меня мотало, мотало, мотало, пока не примотало к чему-то твердому, теплому и надежному.
Счастливо выдохнув, я обхватила это надежное обеими руками, несмотря на непонятное протестующее ворчание, сжала покрепче. И провалилась в еще более глубокий сон.
Просыпалась я медленно.
И от очень приятных ощущений.
Меня гладили по щеке, касались легко-легко, а голова лежала на чем-то, мерно поднимающемся и опускающемся.
И еще это все приятно пахло. Так… Островато-горько и возбуждающе. Хотелось потереться носом и щекой, чтоб вобрать в себя побольше этого аромата.
– Ну, чего делать будем? – тихо раздался над моей головой смутно знакомый голос.
– Хер его знает… – и этот голос мне был знаком откуда-то…
– Надо с ней решать.
– Да? Ну так реши, – неожиданно злобно сказал тот, первый голос, – давай, бля. А то все я…
– Я… Не знаю…
– И я не знаю.
После этого наступило молчание. Тяжелое такое, давящее.
Я потихоньку просыпалась, уже припоминая события прошлого и пытаясь осознать свое положение в настоящем.
Интересное, в общем-то, положение…
Похоже, мы в машине. По крайней мере, я, чуть приоткрыв глаза, поняла, что полулежу на заднем сиденье, обнимая, словно большого мягкого мишку… того самого злобного грабителя Саню!
И он, что характерно, позволял это делать! Спокойно, смирно даже, я бы сказала, сидел, стараясь не шевелиться, чтоб не разбудить! И мягко гладил тыльной стороной ладони по щеке!
Это было настолько странным, настолько невероятным, что я даже решила, что сон мой продолжается! Ну не может такого быть, только не в этой вселенной!
Этот Саня скорее выкинул бы меня прочь из машины, чем позволил использовать себя вместо плюшевого мишки!
Однако же, факт оставался фактом.
Позволял. И я использовала.
И сейчас тоже использую!
Так… Тут, главное, не пропалиться. Главное, не дать им понять, что я проснулась. Может, что интересное услышу. Пойму, что это за люди, мои похитители…
Ладонь опять мягко прошлась по моей щеке.
– Тихо ты, – шикнул на приятеля водитель, теперь я его голос совершенно четко узнала, – разбудишь.
– Так ее все равно будить надо, – пробурчал Саня, – и вообще… Мне тоже не особо хорошо, задница уже в блин превратилась, столько часов сижу неподвижно.
Часов? Неподвижно???
– Надо же… – голос водителя стал задумчивым, – спит себе… Вот это психика… Железобетонная.
– Даааа… Или просто дура редкая, тоже вариант…
Да, пожалуй, второе – прям мой вариант, не поспоришь…
– Спит… На папашу своего не похожа.
– Ага, совсем. Ковер – отморозок конченный. И рожа кирпича просила еще в молодости даже. А она – прям ангел невинный…
– То-то ты ее все за жопу лапал…
– Ну а чего не полапать? Одно другому не мешает. Я бы и засадил ей с удовольствием. Дочка Ковра… Это… Это словно его выебать.
– Да-а-а, Гном… А ты – тот еще изврат, я посмотрю? – голос Сани стал ехидным, а Гном (что за прозвище такое?) коротко хохотнул.
– Еще бы! Этот сучий потрох не только твоим жизнь поломал, сам знаешь… Я бы его привязал, суку, и заставил смотреть, как все его хозяйство горит. И как его гребанная фабрика, из-за которой он моего отца пришил, полыхает… А потом бы…
– Что потом? И сейчас тоже? – поинтересовался Саня.
– Нет… – подумав, ответил Гном, а затем моего лица коснулась еще одна рука, и тоже аккуратно так, нежно даже, – теперь – нет. Я все же не сучара, как Ковер. Да и ты тоже, – подумав, добавил он.
– Да… Блять… – горько ответил Саня, – как мы лажанулись с тобой, два дебила… С этим сейфом… Только глубже еще закопались… И… Ее прихватили… Вот что с ней делать теперь?
– Не знаю… – тяжко вздохнул Гном, – спит, как ангел. Красивая такая… Да?
– Да, – тяжело уронил Саня, – красивая.
И жесткий палец прошелся по моим губам. Очень определенным таким движением.
Я замерла, стараясь изо всех сил дышать, как и раньше, ровно. Не выдавать себя. Сейчас нельзя было, ни за что. Они поймут, что я их слышала… И тогда… Они – не злодеи, как оказалось. Просто со своими счетами к Коврову… Ох, угораздило меня!
И теперь… Почему я думала, что Саня в упор не видит во мне женщину? Очень даже видит, как выяснилось…
И нельзя, нельзя сейчас просыпаться…
Грудь, на которой я лежала, начала подниматься и опускаться чуть чаще, тяжелое сердце отдавалось мне в уши мерным боем. А палец все скользил по нижней губе, изучающе так, властно.
И, судя по участившемуся дыханию Гнома, ему картина того, что он видел, нравилась.
– Хочешь ее? – прошептал он еле слышно, – возьмем?
Ох… Черт… Не выдавать себя, не выдавать!
Мне было страшно. Очень страшно. Все внутри замирало от осознания, что сейчас, наверно, решается моя судьба. Эти два мужика, решают, как меня… использовать.
– Охуел? – коротко спросил Саня, и палец с моих губ исчез, – она же мелкая совсем.
– Совершеннолетняя, – не согласился Гном, – уже все можно.
– Не веди себя, как озабоченный кретин, – коротко рыкнул Саня громче, чем требовалось, и я, с огромным облегчением начала просыпаться.
Неловко потянулась, открыла глаза, поморгала сонно, типа, осознавая свое положение…
А затем с тихим вскриком отшатнулась в противоположный угол машины.
– Ой… Простите! Я… Сама не понимаю, как это… Простите!
Мужчины не отвечали на мои слова, смотрели из полумрака машины, и взгляды их были пугающими, особенно учитывая услышанное мной. Жуткими были эти взгляды, как и, наверняка, их мысли. Плотоядными.
Я сглотнула, невольно провела ладонями по волосам, пытаясь пригладить, потянулась запахнуть ворот легкой куртки.
Они следили за движениями моих рук, не отрываясь.
Да что за бред? Надо это прекращать! Так, чего у нас не любят мужики? Правильно, слез женских.
– Отпустите меня, пожалуйста… – опять завела я свою шарманку, плача и размазывая слезы по лицу.
И оба грабителя тут же отмерли, моргнули и переглянулись, одинаково скривив рожи.
– Выметайся, – коротко приказал Саня, выходя первым и придерживая мне дверь.
Я вышла и охнула от пронизывающего ветра.
На улице было определенно не меньше минус двадцати, и моим голым ногам это не понравилось.
Я взвизгнула, переступила с ноги на ногу, и Гном, выматерившись, тут же подхватил меня на руки. В свете услышанного, мне совсем не хотелось быть к нему близко, но деваться было некуда, а потому я только пискнула протестующе и ухватилась за мощную шею.
– Держись, Лика Коврова, – ухмыльнулся он, – сейчас будет тепло.
Гном понес меня по дорожке, уходящей в глубь зимнего сада. Впереди топал Саня, нагруженный сумками.
Я с любопытством оглядывалась.
Мы вышли к высотке, сверкающей огнями, зашли в подъезд и поднялись на пятый этаж.
Квартира, в которой мы оказались, выглядела современно и очень брутально. Сразу становилось понятно, что жил тут богатый холостяк, из тех, что заказывают себе дизайн в одном и том же модном архитектурном бюро.
И ваяет это бюро им всем одинаковые интерьеры, чтоб камень и стекло, чтоб шкуры и серый цвет, вперемешку с белым и черным. И камин. И непонятная, мужская до усрачки, лабудень на стенах. И кухня хай-тек. И обязательно что-то винтажное. Если денег много – то и какой-нибудь старый байк со свалки приволокут и посреди комнаты торжественно установят. Любой кошмар за ваши деньги, как говорится.
А! И еще, так как Новый Год, то брутальные украшения.
Тут была елка, сделанная из деревянных брусков. И гирлянды, красиво обвивающие стену вокруг.