Твари империи

— У вас три дня на выплату по страховому случаю, — напомнил судебный пристав. — В противном случае мы вынуждены будем дать ход уже иску господина Лейсона.

Дамматрик кивнул, шагнул назад и ещё раз оглядел публику, пытаясь в который раз обнаружить знакомое лицо. Но нет. Ильми на суд не пришла. А ведь погибший капитан был её отцом. "Она с самого начала не верила в затею, — догадался Дамматрик. — Предвидела исход процесса и не захотела добавлять к горю унижение".

— Мастер Дамматрик? — с трудом преодолев встречный людской поток, в зал проник паренёк.

Мальчишка протянул записку и, получив стотинку, исчез в утекающем хвосте толпы. Не выпуская из поля зрения бандитов, Дамматрик распечатал послание. Он сразу узнал корявый, но разборчивый почерк хозяина. Толстяк вызывал в контору, назначив странное время для общего сбора. Полночь.

В другой день Дамматрик удивился бы сей оказии, не преминул бы хорошенько обмыслить, а то и навести заранее справки о причинах. Он предпочитал появляться на совещаниях подготовленным, ибо ни шефу, ни компаньонам не доверял до конца. Но сегодня ему было тошно даже думать о делах конторы.

До полуночи оставалось ещё три часа. Недостаточно, чтобы отыскать Ильми, которая, как выясняется, и без того придёт на совещание, но вполне хватит для захода в кабак. Выпить чего-нибудь сейчас представлялось ему не лишним, хотя куда больше хотелось побродить по набережной, подышать морской свежестью. Однако поздний вечер плохой час для прогулок.

***

Заведение популярное у стряпчих, судейских клерков и вообще всей той стаи стервятников, что кормится благодаря запутанному имперскому законодательству, усугублённому поздними городскими уложениями и поправками, располагалось в подвале соседнего дома. Переступив порог и пробираясь неспешно к излюбленному месту, Дамматрик последовательно увидел судью Атайриса, его секретаря, нескольких знакомых адвокатов и, наконец, нотариуса Загнера с какой-то дамой, настолько старой, что беседа у них могла идти только о завещании. Впрочем, дама глушила абсент в изрядных порциях и, похоже, собиралась циррозом утереть нос старости.

Знакомые лица с картинками из их жизни возникали на миг и пропадали из поля зрения с каждым следующим шагом — заведение сплошь состояло из уголков и укромных местечек, образованных массивными колоннами и низкими сводами, а хитро размещённые в нишах свечи давали глубокие тени, укрывающие посетителей от посторонних глаз. Возможно, именно за этот интимный уют люди состоятельные и предпочитали подвальчик всем прочим злачным местам, несмотря на царившие здесь кусачие цены. Но тут хозяин был в своём праве. Он справедливо полагал, что раз уж законники обирают людей до нитки, то не будет большим грехом слегка пощипать их самих. И ведь что любопытно, последние не особенно возражали против такой постановки вопроса.

Дамматрик привычно устроился в небольшом закутке между кирпичными сводами и заказал тотчас возникшей девушке стопку вишнёвой наливки. Заказы в подвальчике выполняли быстро, и уже через минуту девушка поставила на стол бронзовый подсвечник с горящей свечой, блюдце с орешками и маленькую серебряную стопку.

Выпив наливку залпом, Дамматрик прикрыл глаза. Нынешнее судебное заседание съело целый год его жизни. По крайней мере, если измерять жизнь истечением пота и напряжением мозга. Он здорово вымотался сегодня. Хотя, если подумать, вся его жизнь состояла из подобных деньков.

Кто бы знал, чего ему стоила эта работа, чудесным образом совмещающая смертельную тоску и смертельный риск. Прежняя, впрочем, была не лучше. Добывание информации, причём такой, какую сильные мира сего желают скрыть — работёнка более чем опасная, а потому тихая на слух должность — помощник стряпчего — являлась на самом деле чем-то сродни профессии канатоходца с той лишь разницей, что канатоходец рисковал ради себя, а Дамматрик трудился на чужую мошну и славу. Он чувствовал себя дрессированной обезьянкой, таскающей хозяину каштаны из огня или гладиатором имперской эпохи. Он слишком часто рисковал жизнью, получая в награду гроши. И низкие гонорары волновали его куда меньше высокого риска.

Существуют, наверное, люди, для которых игры со смертью являются наслаждением. Но Дамматрику всякий раз приходилось переступать через протестующее нутро. Даже имея за спиной серьёзный опыт работы, он так и не смог привыкнуть к обычным для неё опасностям. Шкуру спасало самообладание, умение прятать страх и натягивать маску спокойствия, даже равнодушия в самых критических ситуациях. Он безбожно блефовал и мог, как вот только что, бросить угрозу в лицо главарю преступного мира, скрывая, что на самом деле дрожит от страха каждой частичкой тела. Как актёр, играющий Келли в классической трагедии Холмы Чименто Ар, он флиртовал со Смертью, но в отличие от актёра ему противостоял не собрат по ремеслу, а в отличие от самого Келли, если такой вообще когда-нибудь существовал, Дамматрик не смог бы перейти с улыбкой от флирта к жестокой схватке. Ему недоставало сноровки, какая у людей бойцового склада, по всей видимости, вырабатывается с детства, а то и наследуется. Но главное — ему не хватало духу. И если боевые навыки Дамми пытался накопить, беря анонимные уроки у отставных стражников, потомков имперских легионеров или забавляясь метанием ножей с приятелем Оборном, то откуда взять дух? И что вообще за штука этот самый дух?

Тем не менее, благодаря разнообразным трюкам окружающие почитали его за крутого парня, с каким лучше не связываться. Репутация хранила Дамматрика от мелких случайных стычек, а слухи, в том числе инициированные им самим, расчищали дорогу в трущобах Альпорта. Но он вряд ли выдержал бы настоящей проверки. Только запредельная осторожность и звериная интуиция позволяли ему до сих пор избежать ловушки.

Однако, сохраняя лицо на людях, дома Дамматрик часами приходил в себя. Вот тогда его накрывала тьма и сотрясала дрожь. Тогда его нервная система отыгрывалась за фальшивую невозмутимость, а холодная якобы кровь начинала кипеть. Мышцы сводило судорогой, затем отпускало, превращая тело в груду мяса, которая отказывалась повиноваться мозгу. Приходил страх. Дамматрику чудилось, будто его враги, наконец, решили поквитаться, и наёмные убийцы вот-вот вломятся в дом. Страх приходилось вытеснять.

У него хватило здравого смысла и воли отказаться от наркотиков, но алкоголь он потреблял бочками. Иногда напивался в стельку и проводил в тумане день или два. Правда в кабаках и вообще на людях, он старался держать себя в руках, поэтому когда предстояла ночная работа или важное дело назавтра, попросту не появлялся вечером дома. Чтобы не сорваться.

— Принеси ещё, — крикнул он корчмарю, и, не надеясь только на слух хозяина, поднял донышком вверх пустую чашку.

Только тут Дамматрик увидел человека, сидящего напротив вероятно уже с минуту. Судя по ветхой одежде — обычный завсегдатай припортовых кабаков, вытягивающий из клиентов угощение за интересный рассказ. Таких типов в подвальчик обычно не допускали, но кто знает все их уловки. Правда, этот выглядел слишком молодым и полным сил для попрошайки, да и ветхость его одежды почему-то сразу показалась опытному сыщику маскировкой. Едва задумавшись, он понял, в чём дело — настоящая нищета воняет, а от парня если и разило, то не самым дешёвым вином.

— Можно? — спросил тот.

— Нет, — отрезал Дамматрик, решив играть роль до конца.

— У вас есть деньги, у меня есть информация.

Дамматрик вздохнул.

— Вы ошибаетесь по обоим пунктам, милейший, — произнес он устало. — У меня нет денег, а у вас нет такой информации, что заинтересовала бы меня сегодня.

— Даже если это касается Лейсона? — ухмыльнулся парень.

— В особенности если это касается Лейсона, — он попытался зевнуть для убедительности. — У меня сейчас отпуск, а он потому так и называется, что возвращаться к делам я не намерен.

Бесшумно подошла служанка, поставила серебряную стопку и, забрав пустую, исчезла. Не желая показывать собеседнику, что находится в разобранном состоянии, Дамматрик на этот раз не стал пить наливку залпом, а лишь слегка пригубил.