Божья коровка

Клава намазала маслом ломоть батона и съела его с чаем. Ей достаточно, в общежитии поест. Помыв посуду, она оставила ее на столе и отправилась в ванную. Там выстирала замоченный халат, отжала и сложила в сумку. Надела на себя высохшее белье, натянула чулки и блузку с юбкой. Накинула плащ и, закрыв квартиру, отправилась в магазин. Первой, кого она увидела, зайдя в торговый зал, была Аня. Она стояла за прилавком кондитерского отдела и скучала: покупателей сладкого в это время немного. С Аней они жили в одной комнате общежития – специально съехались, уговорив своих прежних соседок на обмен. Обе разведенки, только Аня на год моложе. Если Клаву бросил муж, то подруга от своего ушла – пил и дрался. С Аней они дружили. Вместе ходили в кино, раз в месяц, скинувшись по пятерке[54], посещали ресторан, чтобы культурно отдохнуть и, если выйдет, подцепить кавалера. С кавалерами было напряженно: если и цеплялись, то сплошная пьянь. Аня таких на дух не выносила, да и Клаве не нравились алкоголики. Нет бы кто приличный…

– Где ты была? – спросила Аня, когда Клава подошла. – В общежитие не пришла. Я переживала, собиралась в милицию звонить.

– Ну, и зря, – улыбнулась Клава. – У любовника ночевала. Ты прости, что не предупредила, неожиданно все случилось.

– Кто он? – вытянула шею Аня.

Клава замялась. Рассказать ей правду неудобно – ведь связалась с пацаном. Аня никому, конечно, не расскажет, но придется объяснять… Дальше все случилось мимо ее воли. Из подсобки вынырнул Борис и поставил перед Аней две картонные коробки.

– Принимай печенье, – сообщил продавщице и, заметив Клаву, обратился к ней: – Приветик! Ключик принесла?

– На, держи! – Клава протянула ему ключ.

– Что ж, до скорых встреч!

Он послал ей воздушный поцелуй и, забрав ключ, убежал в подсобку.

– С ним? – Анины глаза поползли на лоб. – Ты с ума сошла, подруга! Он же малолетка.

– Ничего не малолетка! – раздраженно возразила Клава. – Первого июля будет восемнадцать. Я его не соблазняла, сам зазвал. Ну, и чтоб ты знала… – не сдержавшись, вывалила Ане: – Хрен у этой малолетки до колена. И работает он им так, что я пищала. Кончила двенадцать раз.

– Брешешь! – Аня покачала головой.

– Ладно, восемь, – сообщила Клава. – Но вот это точно, я считала. Как он меня только не пердолил![55] Лежа, сидя, раком, боком. Так меня еще никто не драл, подруга. И ведь где-то научился, прыщик мелкий.

– Ни фига себе! – сказала Аня.

– А еще он нежный и заботливый, – сообщила Клава. – Напоил меня и накормил, перед этим в ванную отвел. Полотенце дал, халатик. Я намылась, наплескалась от души. Постиралась заодно – он ни слова не сказал. Хорошо, когда у парня есть квартира.

– Это да, – кивнула Аня.

– Ладно, мне пора, – сказала Клава, повернулась и ушла. Анна проводила ее взглядом. Если б Клава оглянулась, этот взгляд ее б насторожил. Но она не оглянулась…

С каждым днем, прожитом в новом теле, Николай все больше отдалялся от того, погибшего в Попасной, капитана. Он уже не оборачивался, когда слышал возглас: «Коля!», потому что звали не его. Постепенно, но ушли из снов жена и дочка, их он вспоминал все реже. Прошлое отплыло, как корабль, затерявшись в дымке. Николай-Борис жил новыми заботами, и одной из них стала жажда секса. Прежний Лосев позабыл о ней давно, но не в том смысле, что уж более не мог. Раз в неделю или две уделял внимание жене, но вот так мечтать о женщине с рассвета до заката… Ну, так возраст у него какой?

Это досаждало. Разумеется, он знал, как сбросить напряжение, но такой процесс его не привлекал. Пацану, не знавшему женщин, это еще кое-как, но женатому мужчине не кошерно. И неважно, что женат он был в прошлой жизни – мозг детали не забыл. С сексом в этом времени оказалось все непросто. Основным препятствием стал возраст Бори. Для познавших плотскую любовь фемин интереса он не представлял в силу малолетства. Связь с таким воспринималась как разврат, женщина могла попасть под осуждение. Девушки таким, как он, тупо не давали, требуя серьезных отношений. Николай узнал об этом, ненароком подслушав разговоры юных продавщиц. Они все мечтали о мужьях, говоря о том, что парни хитрые, и давать им нужно только после ЗАГСа. А иначе бросят и забудут…

Случай с Клавой все резко поменял. У него теперь была любовница и, похоже, постоянная. Ей ведь так понравилось… Николай-Борис пребывал в отличном настроении. Этой ночью отдохнет, а назавтра снова примет Клаву. Он не знал, что планы поломает зависть и коварство. В обеденный перерыв к нему подошла Аня из кондитерского.

– У меня к тебе есть разговор, – сообщила шепотом. – Отойдем в сторонку.

Он пожал плечами и пошел за ней. Они выбрались во двор.

– Клава все мне рассказала, – сообщила Аня. – Говорит, что кончила с тобою восемь раз.

– Кхах! – закашлялся Борис.

– Не волнуйся, мы подруги и секретов друг от друга не имеем, – успокоила его Анюта. – Я болтать не собираюсь. Если ты, конечно, и меня удовлетворишь.

– Не смогу, – закрутил он головой. – С Клавой силы все потратил.

– Ну, хотя бы пару раз, – предложила Аня. – Только чтоб сегодня.

– Неужели так приперло? – изумился Боря.

– Знал бы ты… – вздохнула Аня. – У меня мужчины скоро год как нету. А на Клавку посмотрела – вся сияет, словно блин на масле. Чем я хуже?

– Приходи тогда ко мне после работы, – предложил Борис. – Накормлю, помою в ванной, приласкаю. Только никому не говори.

– Чтобы меня блядью обозвали? – возмутилась продавщица. – Мне такая слава не нужна. Все, до вечера.

Они расстались, и Борис отправился в мясной отдел прикупить кусок говядинки. Сварит Ане и себе рассольник. Щей осталось мало, на двоих не хватит. По пути он думал о второй, возникшей вдруг любовнице. Это, блин, авангардизм какой-то получается. Пару дней назад мечтал одну иметь, а тут две нарисовались. Если кто узнает, шума будет много, и Бориса заклеймят развратником. Нравы здесь суровые, хотя секс, конечно, есть. Только вслух о нем не говорят. Аня, к слову, ничего. Чуть повыше Клавы и стройней. Не красавица, но милая. Грудь поменьше, как и попа, но они присутствуют. Карие глаза и носик в конопушках…

Аня прибыла как по расписанию. Дальше повторилось то, что было с Клавой, но без длительных заходов – продавщица знала, для чего пришла. Начали в постели. Незнакомые ей позы гостья приняла с восторгом – любопытной оказалась. А Борису было интересно и приятно. Натешившись, они уснули и встали по звонку.

– Мне нужно в общежитие, – сказала Аня. – Дел накопилось…

Из квартиры они вышли порознь: сначала выскользнула Анна, затем Борис. Не нужно, чтоб соседи срисовали парочку. Начнутся сплетни… Борис отправился в подсобку гастронома, а Анна, обогнув дом, зашла в открывшийся магазин. В торговом зале направилась к прилавку Клавы.

– Привет, подруга! – поздоровалась небрежно.

– Ты где была? – спросила Клава. – Домой не приходила. Я волновалась.

– Ночевала у Бориса, – ответила ей Анна. – Ты была права: хрен у него что надо и работает, как паровоз. Столько раз кончала… – она зевнула, потянувшись.

– Ты!.. – лицо у Клавы налилось багровым. – Как ты смела! Это мой мужчина!

– А на нем такого не написано, – улыбнулась Анна. – Ладно, я домой. Посплю немного, ночью глаз сомкнуть не дал.

Повернувшись, она направилась к двери, не слыша, что шипит ей вслед подруга. При этом улыбалась… Клава, выйдя из-за прилавка, отправилась искать Бориса. Обнаружила его в подсобке.

– На пару слов, – сказала и пошла к служебному выходу. Он молча двинулся за ней.

– Мне Анька наплела, что ночевала у тебя, – продолжила, когда они оказались во дворе. – Соврала, или это правда?

– Не врет, – ответил он. – Ночевала.

– Да как ты мог!.. – Клава задохнулась. – Сказал ведь, что в меня влюбленный.

– А ты зачем ей хвасталась? – он только хмыкнул. – Про восемь палок? Она мне заявила, что расскажет всем, если откажу.

54

В то время в СССР за 10 рублей можно было вполне неплохо посидеть в ресторане – с выпивкой, горячими и холодными закусками.

55

Вполне возможно, что лексика моей героини вызовет у кого-то возмущение. Но, что делать – это продавщицы гастронома. Автор их лексику еще смягчил, в реальности там сплошь нецензурные слова.