Лесной царь

Эрран выглядел разбитым и потерянным, почти сломленным.

— Изначально мы договаривались, что я верну тебя домой, а подробности не имели значения. Так я думал… Зачем тебе помнить Лес, который ты покидаешь? Ты станешь той, кем была до нашей сделки, будто ее и не было. Ты бы жила здесь и не тревожилась бы о том, что потеряешь память, ты бы об этом никогда и не узнала, потому что забыла бы.

— Что ж, действительно, отличный план, — усмехнулась я, — ты все решил самолично, все продумал, молодец. Тогда немедленно отправляй меня домой.

— Что? Прямо сейчас?

— Да.

— Но… — Эрран не мог подобрать слов.

— Что? Я выполнила часть нашего договора, меня признала большая часть Леса, к людям стали относиться лучше. Все кончено.

— Дело не в этом.

— А в чем?

— Я не могу, — выдохнул Эрран с неподдельной болью, — я не могу тебя отпустить, хотя понимаю, что для тебя так будет лучше.

Как же мне надоели люди, которые решают, что для меня будет лучше, даже не узнав моего мнения. Почему кто-то имеет права решать за другого, почему Эрран не спросил, чего хочу я, а ведь у нас с ним изначально все строилось на честной договоренности. Я верила, что честность сохранится и станет правилом, но…

— Ты просто эгоист, — воскликнула я, — ненавижу тебя и ненавижу Лес.

Это были определенно лишние слова. Лесной царь криво и мрачно усмехнулся и произнес, соглашаясь:

— Хорошо.

Я замерла, тяжело дыша, и глупо захлопала ресницами. Эрран добавил:

— Если ты еще раз скажешь, что действительно хочешь уйти, я незамедлительно провожу тебя до Завесы и сотру память.

— Я…

Уйти? Забыть Лес с его жителями и озерами, Рози, которая стала моей лучшей подругой, забыть Эррана? Требуя вернуть меня домой, я всерьез этого не желала, поэтому теперь растерялась. И сейчас в наказание передо мной поставили выбор между гордостью и любовью. Как же было бы легко, если бы я все это время действительно играла роль, оставаясь верной своему предназначению актрисы.

— Я отведу тебя. — Эрран больше на меня не смотрел и подошел к открывшемуся порталу, откуда, как мне показалось, повеяла безнадежностью конца.

— Но если я сейчас пропаду, это вызовет негодование у жителей…

— Отнюдь, их сейчас заботит совершенно другое. Каллиасу снова удалось разжечь ненависть к людям, поэтому тебе и вовсе небезопасно находиться в Лесу. Спасибо за помощь, актриса, ты сделала все, что могла, но больше твои услуги не требуются.

Я сжала кулаки и опустила голову, впившись взглядом в печально-темную кору дерева. Подходящие слова, как назло, не находились, и на ветку упала пара непрошенных слез. В следующую же секунду Эрран оказался рядом и приподнял мой подбородок, заставляя посмотреть на него. В его потускневших глазах плескались тревога, нежность и раскаяние.

— Скажи, что по-настоящему хочешь уйти, — повторил он, — иначе я не смогу тебя отпустить.

— Тогда не отпускай.

После произнесенных слов тяжелый груз упал с моих плеч, и я поняла, что ответила так, как подсказывало сердце, и это было правильным решением. Наплевать на гордость, простить, смириться — это того стоит, если приводит к счастью.

Эрран прижал меня к себя и поцеловал в макушку, а я разрыдалась, сама не понимая из-за чего. Может потому, что в тот момент исчезла моя возможность вернуться к прежней жизни, хотя об этом я ни капельки не жалела.

Глава 15. Все разрушено

Следующие ночи я проводила в покоях Эррана. Мне нравилось, что мы, не сговариваясь, предпочитали оставаться либо у меня, либо у него, избегая общих покоев, потому что они предназначались для лесного царя и лесной царевны, а между нами этих титулов или ролей не существовало. Хотя, если честно, мне больше нравилось ночевать в комнате Эррана из-за чудесных светлячков, летающих над кроватью, и что-то мне подсказывало, что и Эррану тоже.

Но вопреки врожденному оптимизму меня не покидало чувство тревоги. Казалось, грядет что-то очень страшное и плохое, и оставалось только ждать расплаты за несколько безмятежных дней.

Хотя сейчас хотелось беспрерывно наслаждаться минутами покоя. Я сидела на кровати и ласково рисовала узоры на голой спине Эррана. Он прикрыл глаза и делал вид, что дремлет, однако морщины на его лбу выдавали нерадостные мысли.

— Ты хмурый в последнее время, — сказала я.

— Разве? — он открыл глаза, перевернулся на спину и притянул меня к себе. Я улеглась на его груди и чмокнула в губы, прекрасно понимая, что он хочет меня отвлечь, и от этого стало только тревожнее. — У меня всегда хмурое лицо, и, между прочим, оно тебе очень нравится.

— Что-то происходит, верно? — я провела по его щеке, убирая упавшие волосы, — Каллиас накаляет обстановку? Ты попросил меня не выходить из покоев, и Рози не появляется, будто ты меня прячешь ото всех… — я улыбнулась, но улыбка быстро пропала, потому что Эрран оставался серьезным, что подтверждало верность моей догадки. — Все настолько плохо?

Он зажмурился, а затем потерся своим носом о мой и пробормотал:

— Не хочу об этом говорить, потому что пока я с тобой, то могу притвориться, что все в порядке. И поверь, тебе не нужно ничего знать, иначе будешь зря нервничать.

— Притворяться? — переспросила я. — Я думала, этап, когда мы притворялись и играли роли, уже пройден.

Эрран грустно улыбнулся и крепче меня обнял.

— А вдруг мы постоянно играем роли: какие-то нам совсем не нравятся, а какие-то нравятся настолько, что мы искренне верим, что играть эту роль значит быть собой.

— Эрран, — я сжала его плечи и заглянула в глаза, — насколько все плохо?

— Не волнуйся, моя любимая актриса, — он ласково улыбнулся и погладил меня по голове, — я никогда не дам тебя в обиду. Засыпай, уже поздно.

Что ж, ответа у Эррана добиться невозможно, ему не лесным царем нужно быть, а разведчиком. Я улеглась под его боком, положив голову на плечо, а он обнял меня одной рукой, а другой начал успокаивающе гладить мой живот. Мы молчаливо смотрели на светлячков, как будто они были звездами и как будто мы были свободны от власти обстоятельств. А потом я заснула.

Разбудили меня через несколько часов. Я проснулась и первым делом заметила, что Эрран ушел, и потом только обнаружила, что ветки, те самые ветки, что однажды притащили меня в комнату лесного царя, теперь дергают за пижаму и тянут в коридор.

— Что за… — Я вскочила с кровати и вышла из комнаты.

На полу в ровный ряд лежали сухие разноцветные листья. Они, указывая путь, уходили дальше за поворот. Я интуитивно чувствовала, что эту дорожку сделал не Эрран, а сам Лес… Он словно на что-то намекал, хотел, чтобы я пошла по дорожке из опавших листьев. Но зачем?

Недолго думая, я поспешно отправилась по коридору в указанном направлении. Листья хрустели и прилипали к босым ступням, а воздух с каждым шагом сгущался, как при погружении в погреб. Лес вывел меня в то самое место, откуда неоднократно открывался портал к цветку-сердцу и на главные поляны. Знакомый ядовитый плющ разросся и покрывал большую часть стены.

Я зашла в тупик, потому что в этот раз портала не было, вместо него стояла безмолвная деревянная стена, но листья заканчивались прямо у нее.

— Что ты хочешь мне показать?

Я положила ладони на кору и сразу же их одернула, потому что часть стены покрылась сероватым мхом, на котором проступило изображение. Это был портал, но не пускающий в другое пространство, а только его показывающий. Я пригляделась к картинке, которая становилась все четче, и увидела знакомое место у алтаря и Эррана в темном плаще. Рядом с ним стояла Рози, а напротив — Каллиас. В темноте, как обычно, угадывались движения сотней жителей.

Я никак не могла понять, зачем Лес показывает это, но злые, острые интонации в голосе Каллиаса мне все прояснили.

— Мы требуем ее головы, — с яростью произнес он, — взять в супруги человека изначально было предательством Леса, Эрран. Люди никчемны, а теперь они и вовсе переступили допустимую черту. Они объявили себя нашими врагами.