Третий

– Кто это?

– Кто? – автоматически повторила Лиса, не пропуская вопрос в мысли и не задумываясь над ним. Полина поняла, что та не заметила проскользнувшего мимо мужчину.

Теперь они были на проходной части площади. Обширная площадь опоясывала похожий на гору зефира в золотой посыпке дворец толстым кольцом. По внешней стороне кольца располагались обычные дома этажа в три – тоже каменные и белые, но темнее и куда проще дворца, с флюгерами на коньках сферических крыш, отчего они походили на крупные каменные иглу. Под декоративными крышами тоже предполагались жилые помещения, судя по окошкам в форме закруглённого человеческого ногтя. Дома, по крайней мере, на первой линии от дворца были аккуратны. Отмытые окна блестели на солнце. Здесь пахло морской солью, где-то рядом было море. Воздух обладал богатым ароматом соли, йода, морской зелени и приятной летом прохлады. Полина поёжилась от холода, и рука сопровождающей по-новому, с чваком, прищемила основание шеи.

– Смотри! – вдруг оживлённо с придыханием выдохнула Лиса, указывая на лавку. Руку использовала ту, которой держала Полину, и девушка почувствовала, что начинает неумолимо сползать.

На площади было много людей. Целый город людей. Полина ёжилась на кресле, начиная чувствовать или придумывать неодобрительные, снисходительные и жалостливые взгляды. Люди двигались целеустремлённо, некоторые одетые с лоском, со свёрнутыми в кулаках трубками газет и кожаными портфелями; некоторые более расслабленные и медленные, в повязанных на плечи небрежно свитерах, на случай если с моря потянет, в хлопчатых мягких туфлях, видимо, отдыхающие. Те и другие замедлялись рядом с группой, остановившейся у одной из белых лавок на кованых ногах, чтобы что-то обсудить. Стержнем группы, к которому обращались остальные, если не словом, то взглядом, был молодой мужчина в чёрном. Чёрным был даже галстук, и даже сам взгляд. Проходящие мимо тихо здоровались. Он косился на них хмуро и ничего не говорил. Иногда крохи внимания доставались светловолосому красавцу и величавому рыжеватому господину, блондинке и шатенке улыбались. Прохожие продолжали здороваться и старались пройти как можно ближе к чёрному человеку.

– Вот Маг! – продолжала ликовать Лиса. – Он ведь говорил с тобой?! И как?!

– Больно, – скупо выдала Полина. Взгляда хватило, чтобы мигрень вернулась. Лиса пропустила ответ мимо ушей.

– Здравствуй, Тимур… Вениамин…

Если говорящий того стоил, Маг кивал. Маг кивал нечасто. За ним кивок повторял светловолосый высокий мужчина. Полина внимательно смотрела на него, пользуясь расстоянием. Повезло, что глаза удалось сохранить после всего. Зрение оказалось хорошим. Взгляд не сходил со светловолосого.

– Кто он? – спросила Полина.

Лиса не поняла, пришлось объяснить.

– Повелитель Нечисти, второй из трёх.

Полина не поняла.

– Ну всего есть три типа. Мы – маги. У нас есть Маг. Тимур. Он самый сильный.

– Он… правитель? – подобрала слово Полина.

– Да. Есть необычное зверьё, существа всякие. У них – Повелитель. Вениамин. Он самый сильный из своих. А есть – вы, адепты. У вас должен быть Высший Адепт.

– А кто он?

– В том-то и дело, что неизвестно. Вон, они думают, как его искать…

– Искать? А почему не выбрать?

Лиса всерьёз удивилась.

– Как выбрать? Выбрать нельзя. Нужно найти особого, единственного, самого сильного.

Какая-то субстанция, не исключено, что из медицинских, пристыла в пасти, как блинное тесто к стенкам кастрюли. Полина попыталась сглотнуть, но сглотнуть было нечем. Можно было попросить попить у магини, но даже в более благоприятных условиях это было неудобно. Цжуанг поил через воронку.

– А что, значит, предыдущий… ушёл в отставку?

– Кто предыдущий? – не поняла Лиса.

– Ну, адепт…

Лиса рассмеялась её невежеству.

– Маг, Повелитель и Адепт – навсегда одни.

Полина задумалась.

– Перерождаются?

– Нет! Рождаются раз и живут с этих пор всегда. Осталось всего одного, последнего найти…

– Я думала, они ищут убийцу, – сказала Полина.

– А это он и есть.

Полина не видела свою сопровождающую, та стояла за спиной, но надо было слышать её тон. Лиса не придавала значения или не думала, что говорит. Они ищут убийцу, они ищут Высшего Адепта. Убийцу-правителя. Правителя-убийцу. И ничего их не смущает?

Как говорил вот этот самый, в чёрном, Маг? – с тобой произошёл несчастный случай… Кому-то прощается убийство, кому-то отказано в восстановлении справедливости. Где-то на донышке сознания промелькнула мысль, что происходящее давно знакомо, мимолётное неоформленное воспоминание вызвало сиюминутное разочарование и более длительную по ощущениям грусть. Когда-то в детстве всех нас учили, что добро обязательно побеждает…

Метрах в двадцати за женщиной лет пятидесяти шли, держась за красный канат, дети детсадовского возраста. Ради них мир ещё прогибается, чтобы предстать белей и чище, чем есть. К сожалению, чаще это выражается не в справедливых и честных поступках, а в замалчивании поступков несправедливых и нечестных. Стало грустнее.

По раковинам, зажатым в свободных детских руках, можно было догадаться, откуда идут обутые в сандалии на белые носки ноги. Воспитательница поспешила подвести их поближе. Полосатые маечки, платья в горох, в цветочек, в сердечко, красные, оранжевые, зелёные, синие, футболки с мультяшными героями, песочные шорты, шорты в песке, пластмассовые ведра, лопатки, косички, панамы, бейсболки, шляпки, бантики… В глазах мельтешило. Полина пыталась выудить из-под замка своей памяти нечто схожее, яркое, детское, но его там будто бы никогда не было…

Тем временем чуть запыхавшаяся женщина вымолвила, растягивая алые напомаженные губы в улыбке:

– Здравствуйте, Тимур… Вениамин…

С рыжеватым не поздоровалась, только неуверенно кивнула, но было заметно, что его самолюбию до неосведомлённости воспитательницы дела нет.

– Дети!

Дети нестройным хором протянули что-то похожее на «здравствуйте». Поздоровались они ещё полуосознанно, воспитательница сказала, они и отбрыкались на автомате, чтобы значительная воспитательная константа их небольшого мира утихомирилась, поздоровались, ещё не успев сообразить, кто перед ними. Но тут их накрыло личностью Мага, и они замерли. Взрослые, начиная с воспитательницы и заканчивая молодыми целеустремлённо спешащими мужчинами, двигающимися по площади по деловым вопросам, улыбались и умилялись над картиной неприкрытого восхищения. У детей натурально открылись рты – как они восторгались высокой фигурой в чёрном! Ещё маленькие, а уже знают, что такое Маг.

«Мага все знают», – заключила Полина.

Дети стояли очень тихо, не смея двигаться, ляпать милые детские глупости или жаловаться на мелкие неудобства, которые в детстве едва ли не парализуют своей неразрешимостью.

Маг молчал и хмуро созерцал младших из подданных со своей высоты. Он прекратил разговор со спутниками, и по виду его было понятно, что он лишь терпит повышенное внимание и оно ему не угодно. Он был намерен молчать, пока детям не надоест бессмысленно его рассматривать. Но неподдельным мастером бессмысленного рассматривания здесь была воспитательница, закалённая часами утренников и долгого и нечёткого чтения стихов. Из года в год одних и тех же и парадоксально всё менее чётких. Она смотрела на Мага не моргая, с широкой раскрытой улыбкой, как будто поощряя молчаливого ребёнка сказать слова своей роли.

Кого-то другого, не Мага, было бы немного жаль, как человека, на которого все смотрят, а он не знает или не умеет ничего сказать, чтобы считать свою задачу выполненной. Магу было плевать. Это было понятно если не по нему, то по его спутникам, которые сейчас смотрели не на него или ни куда-то в сторону, чтобы не смутить ещё больше, а на воспитательницу, детей и всех окружающих, притом с таким снисхождением, что они все должны были ощутить себя полнейшими дураками. Воспитательница какая-то бронебойная попалась.