Страница 8 из 9
Соня то и дело подходила к окну, высматривала отца среди спешащих куда-то людей. Она очень хотела еще издалека по походке, или по лицу, или еще по каким-то признакам узнать, приняли ли его на работу. Уже и Наташа пришла, а папы все не было. Наконец, он появился из-за угла многоэтажного дома. Соня прищурила глаза, чтоб лучше разглядеть выражение его лица, пошевелила на носу очки, но все равно плохо различала его черты. Хотя что-то подсказало ей, что папа недоволен и огорчен, и Соня, мысленно ругая себя за такой настрой, радостно улыбнулась.
– Папа идет! – воскликнула она и подумала: «Похоже, мы все-таки едем в деревню!».
ДЕРЕВНЯ. СЛОВНО ДРУГАЯ ЖИЗНЬ
«25 апреля.
Дорогой Дневник! Давно я ничего не писала, прости. В общем, как я и предполагала, работу папа не нашел, хотя ходил в тот день даже по нескольким объявлениям. И, как ты понимаешь, мы с мамой и Наташкой собрались в деревню. Мама ходила в школу отпрашивать нас у учителей. Ну, чтоб мы беспроблемно могли уехать прямо сейчас, не дожидаясь окончания учебного года. Я очень волновалась и переживала. Вдруг бы нас не отпустили… Интересно, а нас вообще-то могли не отпустить, если родители отпрашивают? Мы же не сами придумали прогулять, а по семейным обстоятельствам. В общем, нас отпустили, только мне пришлось написать контрольную по математике и по русскому, и Наташка что-то там тоже писала, не знаю, что. Потом мы собирали вещи, но это недолго. Чего их собирать-то? У нас вещей-то у каждой по сумке, вот и все. А, да! Еще Туську с собой взяли, пусть гуляет на природе, почувствует, что такое свежий деревенский воздух, возомнит себя дикой кошкой.
Я попрощалась только с Настей. Позвонила ей сегодня. Хотя и до этого говорила, что скоро уеду… Остальные в классе, возможно, даже и не заметят моего исчезновения… А если и заметят, думаю, что обрадуются, но мне все равно.
Сейчас мы едем в поезде. Я с этими сборами чуть не оставила тебя дома в тайнике. Представляешь? В самый последний момент вспомнила, когда уже из квартиры выходили. Но лучше поздно, чем никогда. Я быстренько забежала в ванную, схватила тетрадь из тайника, спрятала его под кофтой и выбежала. А на вопросительный Наташкин взгляд не придумала ничего лучшего, чем сказать: «Забыла зубы почистить…» Вот глупая! Всегда у меня так, не могу быстро сообразить, что ответить. Ладно…
Папа проводил нас до перрона. Было бы еще лучше, если бы мы все вместе поехали. Но ничего, в другой раз обязательно так и будет.
У меня такое чувство, будто уже каникулы, и мы едем на дачу. Хотя я никогда раньше не была на даче. У нас и дачи-то нет. Но ощущения почему-то именно такие. А еще я очень счастлива! Как будто мечтала об этой поездке с самого рождения, и она, моя мечта, наконец сбылась!
Интересно, как там, в деревне? Мы ведь там ни разу не были…»
– Ой! Мама, а ты дорогу-то знаешь? Мы не заблудимся? – вдруг забеспокоилась Соня, отвлекшись от своих записей.
– Знаю, знаю, – задумчиво ответила мама.
Поезд размеренно покачивался, отстукивая ритм колесами, за окном мелькали деревья, дома и снова деревья. Чем дальше он увозил Соню от города, тем спокойнее становилось у нее на душе, тем легче ей дышалось, тем счастливее она себя чувствовала. Она как будто приближалась к некоему источнику, дающему ей жизненные силы и еще что-то, вот только она пока не понимала – что.
***
А вот и Кукушкино. Выйдя из вагона, мама огляделась вокруг:
– Подумать только! За столько лет здесь ничего не изменилось!
«Значит, мы не заблудимся», – подумала Соня. Она ни разу здесь не была. Раньше, когда Наташа еще была маленькая, их семья часто ездила в Кукушкино. Наташа даже смутно помнила прабабушку и вкус пирогов, которые та пекла. Мама была здесь в последний раз на похоронах прабабушки, она последняя покидала этот дом и сама его заперла. А вскоре после того, как прабабушки не стало, родилась Соня, и с тех пор их семья сюда не приезжала, поэтому Соня не знала ни прабабушки, ни Кукушкино, ни самых вкусных пирогов на всем белом свете. Хотя дом по-прежнему стоял на месте, в нем никто не жил. Потому что прабабушка завещала его своей внучке, то есть Сониной маме, а мама не хотела ни продавать его, ни кого-то туда впускать жить, чтоб сохранить в доме ту атмосферу, которую помнила еще со времен своего детства, и все надеялась приезжать сама и привозить девочек, хотя бы на лето. Но прошло уже одиннадцать лет, а у них так ни разу и не получилось сюда приехать.
– Ну, пойдем?.. – рассеянно улыбнулась мама. Было видно, что она волнуется. Еще бы! Ведь столько лет прошло. Неизвестно, что там осталось от дома, может, и самого дома-то уже нет…
По пути Наташа сосредоточенно пыталась поймать сигнал на телефоне. То поднимала, то опускала его, крутилась на месте, но сигнала не было. Тогда она разочарованно опустила руки и, посмотрев в небо, со вздохом сказала сама себе:
– Это какой-то каменный век… – и побрела дальше.
А Соня с восторгом вертела головой, пытаясь успеть осмотреть все-все, что попадается на пути. Цветные деревянные дома, дворы, которые хозяева уже начали прибирать после зимы, и которые были совершенно не похожи друг на друга. Все казалось ей таким добрым и даже каким-то родным. Даже люди, попадающиеся навстречу, были какими-то другими, более открытыми, что ли. Туська выглядывала из рюкзака и, похоже, тоже радовалась, потому что хоть и была свободолюбивой кошкой, но даже не пыталась вырваться и убежать. Значит, она не была напугана незнакомой местностью.
– Мама! Как же мне здесь нравится! – воскликнула Соня, не в силах совладать с восторгом. – Жалко, что мы не приезжали сюда раньше. Мам, далеко еще?
– Смотрите, воон там, видите, раз, два, три, четвертый дом отсюда? Это наш, – волнуясь, сказала мама и посмотрела на девочек.
Теперь, когда цель была видна, Соня ускорила шаг и быстрее зашагала к дому, оставляя позади маму и сестру.
Давно облезшая калитка была закрыта на вертушку. Сквозь обшарпанный деревянный забор Соня разглядела заросший неухоженный сад и дорожку, ведущую к дому. Хотя самого дома почти не было видно, на его месте было как будто огромное гнездо из переплетенных старых побегов лиан. Всюду валялись сломанные ветки, прошлогодняя мокрая коричневая листва и грязь от растаявшего снега. Соня с восторгом смотрела на этот беспорядок, не решаясь открыть калитку и зайти во двор.
– Ну, что не заходишь? – спросила мама, подойдя к Соне.
– Это он, да? Наш дом? – улыбаясь, не веря в происходящее, спросила Соня.
– Ну, да. Вот такой он старенький и неказистый, – пожала плечами мама, – к сожалению, ничего лучше предложить вам не могу.
– Мама, ты не понимаешь… он такой… он такой прекрасный!.. – почти шепотом, срывающимся голосом восторженно сказала Соня.
– Да?.. – удивилась мама. – Ну, тогда пошли, – и открыла калитку.
Они прошли по дорожке под раскидистыми ветвями какого-то большого дерева. На нем еще пока не было листьев, поэтому трудно было определить, что это за дерево.
– Дааа… тут столько работы… – грустно сказала мама, когда они подошли к самому дому. Он почти весь был оплетен старыми побегами хмеля или винограда, или еще какого-то вьющегося растения, которое тоже трудно было так сразу опознать. Побеги извивались, как змеи, спутывались в клубки и расползались не только по стенам, а даже по крыше. Мама собрала рукой целый комок этих извивающихся сухих побегов, закрывающих дверь почти полностью, и дернула. Они с хрустом и каким-то сухим шорохом отломились от общей массы, открывая хорошую, толстую, крепкую, добротную дверь, закрытую на большой навесной замок. Соня и Наташа тоже стали то тут, то там дергать побеги, те отрывались, а местами осыпались вниз большими снопами, открывая взору дом. Окна оказались закрыты на ставни, такие же крепкие и добротные, как и дверь. Обойдя дом вокруг, они освободили его от основной массы лиан, и теперь можно было увидеть небольшой, аккуратный домик во всей красе.