Страница 13 из 21
— Я не подведу, босс! — с жаром откликнулся он.
— Вот и хорошо. Позовешь по дороге сэнсэя? Конечно, он сначала тебя пошлет на три буквы, потом скажет, что сено к лошади не ходит, но на третий раз сообщи ему, что у меня есть для него важная информация.
— А если он драться полезет?
— Тогда я лично выделю тебе местечко на кладбище. Даже разорюсь на маленький погребальный камень, — мило улыбнулся я в ответ.
— Добрый ты, босс, — хмыкнул босодзоку. — За это тебя и уважаю.
Он поклонился, причем выбрал один из почтительных поклонов, какие делают слуги перед хозяевами. Было видно, что ему подобное далось не просто, но он-таки пересилил себя и сделал это. Я встал и поклонился в ответ. Мой поклон был на десять градусов меньше. И сделал это для того, чтобы подчеркнуть разницу в положениях.
Нет, я бы мог встать и пожать ему крепко руку, но босодзоку просто бы этого не понял. Человек, воспитанный на поклонах, вряд ли может понять рукопожатие. Скорее, он примет это за жест, присущий гайдзинам, иноземцам, а не истинным японцам.
— Ещё будут какие указания?
— Пи..уй давай, — с улыбкой махнул я рукой.
— Так точно! Пи..ую! — чуть ли не отдал он мне честь.
Развернулся и, чеканя шаг, покинул мою скромную обитель. Похоже, что мои рассуждения всё-таки нашли благодарные уши и благодатным елеем легли на нужную почву.
Да, если бы я вылил ушат гнева на его шальную голову прилюдно, то Мрамор возненавидел бы меня за это. А так, как я спас его от смерти, от позора демонстрации слабости, да ещё и похвалил вдобавок, то чувства гнева, ярости, досады и бешенства смешались воедино и образовали самый крепкий цемент в фундаменте доверия. Ещё одна небольшая речь, для закрепления результата, и у меня окажется ещё один верный товарищ.
Заметьте, не слуга, а товарищ! Друг!
А это важнее в будущих отношениях. В моём прошлом мире даже поговорка такая была: «Верный друг лучше сотен слуг». Вот я и стараюсь окружить себя не слугами, а друзьями. Чтобы в случае чего можно было доверить спину, а они будут биться за тебя также, как ты за них.
После ухода Мрамора я поймал себя на том, что методично постукиваю по боку кружки с остатками кофе. Пальцы словно подталкивали его к краю. Все ближе и ближе. Как в драке Шакко и Мрамора -- кружка приближалась к логическому концу.
Я наблюдал за ней с интересом. Мне почему-то очень сильно захотелось дотолкать её до края. Разбить. Увидеть, как разлетаются по паркету осколки вперемешку с каплями коричневой жижи.
Пальцы постукивали и постукивали. Кружка двигалась. Ещё миг и она уже у края. Откуда-то изнутри накатывает тёплое ощущение предвкушения чуда. Как в детстве на выступлении фокусника.
Толчок!
Кружка падает вниз как в замедленной съемке. Я могу её поймать. Могу спасти, но не делаю этого. Наблюдаю.
Дзиньк!
Кружка разбивается на мелкие осколки, которые разлетаются по паркету. А на месте кофейной жижи...
Я ВИЖУ КРОВЬ!
Всего лишь на миг, но сгусток бордовой, чуть засохшей крови показывается передо мной во всей красе. Возможно, это всего лишь игра света, так как в следующий момент я вижу капли коричневой жидкости.
И вместе с тем приходит облегчение, как будто долго терпел после трехлитровой банки пива и наконец смог сходить поссать. Кому знакомо это чувство, тот меня поймёт.
Странный кайф любоваться разбитой чашкой, но в эти минуты он присутствовал во мне. Облегчение не отпускало до тех пор, пока я не потянулся за тряпкой, чтобы убрать следы преступления.
Что это было? Временное наваждение или азарт, оставшийся после боя Мрамора и Шакко? А что, есть же у футбольных фанатов подобный азарт, толкающий их разбивать витрины и бить чужие машины. Может и у меня было что-то подобное?
Пока я так размышлял, телефон пикнул и показал сообщение от Масаши. Я прочитал:
«Дед сказал, что ты уже поступил в Рикугун сикан гакко. Прими мои соболезнования».
Хотел было спросить, в связи с чем я должен принимать соболезнования, но в этот момент дверь едва не слетела с петель, а на пороге возник сэнсэй. Его губы сжаты в тонкую линию, а это было дурным для меня знаком.
Глава 8
— Хули ты творишь? Что это за панибратские отношения? — с порога выпалил сэнсэй.
Его гневно сморщенная лысина могла испугать кого угодно, но только не меня. Я уже не раз видел сэнсэя в гневе, поэтому на всякий случай накинул Доспех Духа. Мало ли, звезданет, а потом успокоится и покается. А уже поздно будет!
— Какие отношения? О чем ты? — сделал я непонимающее лицо.
— Почему ты позволяешь себе общаться с низшими по рангу в таком ключе?
— А что тут такого? Если я хочу настроить дружеские отношения с босодзоку, то почему бы и нет?
Сэнсэй даже притопнул ногой от гнева:
— Да потому и нет! У начальства нет друзей! Есть только приближенные, которым позволяется чуть больше, чем остальным.
— Например, как тебе? — поднял я бровь.
— Я тебе сейчас вообще пере.бать могу! И мне за это ничего не будет!
— Только если я не отвечу! — снова дернул я бровью.
Сэнсэй запнулся. Его лицо покраснело так, что сравнялось по цвету со спелым помидором. Он качнул головой вправо-влево, разминая шею, а потом без предупреждения напал.
Его сухое тело взвилось в воздух и полетело ко мне. Выставил руки вперед и завертелся штопором. Если подобный "штопор" коснется моего тела, то никакой Доспех Духа не поможет. Проткнет, как пластмассовую пробку и не поморщится!
Тут же прыгаю вправо, чуть касаюсь носками ног листьев драцены. Лист идет назад, я пружиню и отлетаю прочь. Прямо в лучших традициях киношных шаолиньских монахов, которые могут скакать по веткам при помощи невидимых тросов и горохового супа. Легко хватаюсь за край телевизора и делаю рискованное сальто. Приземляюсь уже возле дверей.
— Ты ещё уворачиваться будешь? — воскликнул сэнсэй. — А ну, перестань прыгать! Ты мне мешаешь!
Сам Норобу застыл на спинке кресла, присев на правой ноге, а левую закинув на правую. Этакий индийский бог Шива в танцевальном па. Только ещё пары рук не хватало для полного соответствия.
— Ты охренел? Ты же убить меня можешь! — положил я руку на ручку двери.
— Если бы я хотел тебя убить, то давно бы это сделал!
Сэнсэй начал плести оммёдо, когда я крикнул:
— Хорош! Поломаешь мебель, а мне ещё платить!
— Заплатишь! За дерзость свою и за глупость!
Я пригнулся и скользнул за дверь. Выглянул из-за неё:
— Ну, за дерзость понятно, а за глупость-то чего?
— А потому ты глуп, что ведешь себя со слугами панибратски! Нельзя так! Слуги должны знать своё место!
— Да? И я? — я встал в полный рост, открывая грудь для возможного удара.
— А ты чего? — не понял сэнсэй.
— Меня в слуги записали Мацуда. По их указке я должен был убивать людей на "Черном кумитэ". И я тоже должен знать своё место?
Сэнсэй опустил руки, не завершив оммёдо. Он струйкой скользнул на моё место в кресле и развел плечи, проверяя спиной обивку на мягкость. На его кимоно не появилось ни одной складки.
Зато исчезла краснота с лица за те недолгие десять секунд, пока он молчал, сложив пальцы крышей пагоды.
— Ты другое дело. У тебя не было выбора. Да и слуга из тебя говно говном, если честно. Но вот босодзоку должны чувствовать сильную руку, а не товарищеское плечо. Если ты собрался быть их лидером, то готовься хотя бы раз в неделю чистить бородатые рожи, а уже потом отдавать приказы. Иначе ты просто их потеряешь и они уйдут за тем, кто сможет их стреножить.
— А мне хочется выстроить с ними товарищеские отношения...
— Да мало ли что тебе хочется! Товарищами они могут быть между собой, а с тобой должны держаться на дистанции. Никак иначе. Вот послал ты Мрамора по делам, а он пошел неспешной походкой... Дал бы ты ему леща хорошего — полетел бы так, как у меня, когда я двинул ему за отсутствие поклона старшему поколению. Нет, эти ребята признают только силу... И вообще — зачем они тебе?