Страница 40 из 53
Мое молчание Стив, наверное, расценил, как нежелание отвечать на вопрос и больше ничего не спрашивал. Да, это было моим делом. Я и без того посвятил в него Терехина и Женю, о чем теперь даже сожалел.
– Поворачивай здесь, – сказал я Стиву, когда мы подъехали к дому Филатова. – Все, стоп.
«Джип» остановился. Стив выключил мотор, погасил фары.
– Что теперь? – повернулся он ко мне. – Ты поднимешься в квартиру?
– Нет, я вызову его по телефону.
– А это не опасно? – спросил Майк. – Если он узнает твой голос, то может вызвать бригаду.
– Я знаю своего командира, – уверенно ответил я. – Ждите здесь.
Я вышел из машины и направился к таксофону, снял трубку, набрал номер. В трубке послышались длинные гудки. Я машинально посмотрел на часы, повернув руку в сторону фонаря. Было двадцать минут двенадцатого.
– Алло? – ответил мне женский голос.
– Добрый вечер. Я прошу прощения, Алексея Петровича можно пригласить к телефону?
Я старался сохранять как можно более доброжелательный тон.
– А его нет, – ответила женщина.
– Как, он еще на работе? – спросил я, а потом добавил: – Странно, там, по-моему, все закончилось.
– Да, он звонил мне, – сказала женщина. – Вы с его работы?
– Да, – ответил я. – Моя фамилия Тарасенко. Вы не подскажете, как мне связаться с Алексеем Петровичем?
– А разве он не говорил? Он теперь временно перебрался на дачу.
– Ах, да! – подтвердил я. – Простите за беспокойство, я просто забыл об этом. Вы не скажете, там телефон прежний?
– Да.
– Спасибо, до свидания, – я повесил трубку. Подойдя к машине, я услышал такой разговор между журналистами:
– Но я слышал, что он прибывает инкогнито, – говорил Стив.
– Плохо, что мы никогда не видели в лицо этого Химматзоду, – отвечал Майк.
– Да, – согласился Стив и прибавил: – Ты мне напомни потом, нужно все-таки уточнить дату его приезда…
– Ну, как твои дела? – спросил у меня Майк.
– Все нормально, – ответил я. – Планы немного поменялись, но, кажется, в лучшую сторону.
– Что будем делать? – поинтересовался Стив.
– Едем на дачу к полковнику, – ответил я. – Думаю, там нам никто не помешает.
Я сел в машину, и мы направились за город.
– А о ком это вы говорили, пока меня не было? – спросил я журналистов.
– Да так, – махнул рукой Майк. – В Москву с неофициальным визитом прибывает премьер-министр оппозиционного кабинета одной южной республики.
– Химматзода? – назвал я фамилию. Они оба повернулись ко мне.
– А ты откуда его знаешь? – почти в один голос спросили Стив и Майк.
– Доводилось слышать, – ответил я, сжимая кулаки.
– Ты, может, и в лицо его видел? – поинтересовался Майк.
– Не пришлось, – ответил я. – А когда, говорите, он приезжает?
– Послезавтра, – выпалил Стив и посмотрел на Майка.
Тот ответил красноречивым взглядом. Я понял, что Стив просто проговорился, но тут же попытался смягчить ситуацию:
– Это пока непроверенные данные.
– Хорошо, – сказал я, стараясь не подавать виду, что заинтересовался информацией. – Будем действовать по несколько измененному плану. Я зайду в дом. Думаю, разговор состоится на первом этаже. Там есть небольшая лоджия. Постарайтесь бесшумно пробраться в нее и оттуда заснять разговор. Я покажу, где она находится.
– Хорошо, – согласился Майк.
«Послезавтра приедет Химматзода, – думал я. – Весьма кстати. Что ж, планы несколько поменялись. Сама жизнь внесла коррективы. Значит, наказание неотвратимо. Послезавтра будет шестнадцатое число. Придется поработать».
На дачу мы приехали почти в двенадцать, оставили машину в начале поселка, в кустах на обочине, а дальше отправились пешком. Было темно. Кое-где в домиках еще горел свет. Мы старались идти неслышно, но чуткие собаки лаем выдали наше прибытие.
На даче Филатова света не было. «Или он еще не приехал, – предположил я, – или уже спит».
– Это здесь, – шепнул я Стиву и Майку.
Мы двинулись вдоль забора, чтобы найти какой-нибудь лаз. Двухметровый забор не был для меня препятствием, а вот для журналистов с камерой…
– У нас это считается посягательством на частную собственность, – шепнул Майк. – Человек имеет полное право пристрелить нас, и закон будет на его стороне.
Забравшись во двор, мы осторожно пробрались к домику. Бесшумно взойдя на крыльцо веранды, я посветил портативным фонариком на замок. Было похоже, что никто не открывал его. Я вернулся к журналистам и устроил их на лоджии, с которой они должны были снимать, а сам осторожно открыл окно и проник внутрь дома.
Полковник приехал через час. Он отпер дверь и, ничего не подозревая, вошел в дом. Я сидел в кресле, лицом к двери. Полковник переступил порог и зажег свет. Он повернулся ко мне и остолбенел. Мне показалось даже, что он перестал дышать. Мы смотрели друг другу в глаза и молчали. Что думал он, я мог только догадываться. Я отметил про себя, что он совсем не изменился. Эти три года не оставили никаких заметных следов на его внешнем облике. У меня же, кроме шрама на щеке, еще вся душа была в незаживающих рубцах.
– Ну, здравствуй, Виктор, – спокойно сказал полковник, словно ничего и не произошло, словно он ждал этой встречи.
Я не ответил.
– Почему ты молчишь? – спросил он.
– А вам не кажется, что вы разговариваете с покойником? – усмехнулся я. – С призраком того, кого больше нет среди живых?
– Успокойся, Виктор, – постарался улыбнуться он и стал приближаться ко мне.
Я встал, он остановился, должно быть, предполагая агрессивные действия с моей стороны.
– Вы испугались призрака, полковник? – съязвил я.
– Перестань, Виктор, – сказал он. – Ты же знаешь, я всегда ценил твои способности.
– Вот именно – способности, – нахмурился я.
– Не цепляйся к словам, успокойся, – упрашивал он.
– Успокойся? Вы просите меня успокоиться, полковник? А вы бы успокоились на моем месте?
Теперь промолчал он. Я воспользовался моментом и зашел к нему сзади. Он повернулся. Теперь он стоял спиной к окну. Стив и Майк могли спокойно снимать. Я увидел, как из-за шторы высунулся объектив камеры.
– Что же ты хочешь? – спросил наконец полковник.
– Я хочу предоставить вам уникальную возможность испытать на собственной шкуре то, что вы заставили пережить меня, – резко ответил я.
По его лицу пробежала ухмылка.
– Не будь так наивен, Русич, – сказал он. – Ты затеваешь не ту игру. Стоит тебе высунуться, и шальная пуля сделает в твоей голове дополнительное отверстие. Это в лучшем случае, а в худшем – ты будешь идти в стельку пьяным по улице и попадешь под машину.
– Я это знаю, – спокойно воспринял я угрозы.
– Так что ты напрасно затеял войну со службой, – продолжал он. – В ней нет и не может быть никакого смысла. Пойми, прошло три года, это большой срок. Обстановка изменилась, и политическая расстановка сил тоже. Сегодня тот, кто был по ту сторону баррикад, с президентом, находится на этой, а мы наоборот, на его стороне.
– Да уж, вы неплохо устроились, – сказал я, вспомнив и о Москвине. – Многое изменилось, полковник. Вы правы, три года – огромный срок, особенно если учесть, где и как его провести.
– Но ты, слава богу, жив и здоров, можешь опять приступать к работе, – ответил полковник.
– Многое изменилось, – задумчиво произнес я, вспоминая то, как меня встретила Москва. – И многие изменились. Но вот вы не изменились, ваша служба не изменилась, Химматзода тот же. И если я должен был убить его три года и пять месяцев назад, я сделаю это сейчас.
Я бросил украдкой взгляд на журналистов, чтобы увидеть их реакцию на мои слова. Майк продолжал снимать, а Стив высунул голову и слушал с открытым ртом. Для них эти откровения были действительно сенсационной информацией.
– Я не понимаю твоего упрямства, Виктор, – тихо сказал полковник.
Я догадывался, что за его спокойствием скрывается реальная тревога: послезавтра в Москву приезжает Химматзода, и если я заговорил на эту тему, значит, неспроста.