Аниото. Проклятие луны

Зазвонил будильник, и мне пришлось оторваться от потока беспорядочных мыслей, грозящих лишить сна на ближайшую неделю, а то и на месяц, и пойти готовиться к предстоящим занятиям.

Эх… Начинаю уже скучать по тем временам, когда самой нервирующей вещью был исполинский тополь, растущий у входа в парк Муравьева-Амурского.

— Может, тебе лучше не идти…? — неуверенно бросила я, избегая смотреть прямо на Влада. Но боковое зрение и так зацепило тревожно-серый цвет лица и тени под глазами, отчего россыпь золота в глазах парня казалась отчетливее. — Отоспишься… А я тебя прикрою… — разгладила несуществующую складку на черном платье с белым контрастным воротником. Смотреть, как плавают чаинки, проскочившие в кружку из заварника, стало в тысячу раз притягательнее.

— Спасибо, конечно, — Файтов сделал внушительный глоток «Adrenaline Rush», а правый уголок его губ дернулся и явно не из-за кислого привкуса напитка. — Но я не хочу пропустить реакцию на твое появление.

Злость, шевельнувшаяся в душе, была до смешного слабой: пришлось нахмурить брови и поджать губы, чтобы парень решил, что его слова задели меня. Иначе подумает, что жалость пересилила раздражение. Может, так и было. Но это была не жалость — он же не собака с ампутированной ногой — а скорее человеческое участие. Жалость бесполезна в своем проявлении. А я хочу помочь ему. Хоть чем-то.

— Тебя что-то беспокоит? — вопрос прилетел неожиданно, поэтому вздрогнула я больше от него, чем от скрипнувшей дверцы и удара металлической банки о мусорное ведро. — Сидишь, хмуришься над остывающим чаем. На чаинках гадать учишься?

Парень попытался пошутить, но шутка вышла никакой: в уставшем голосе задора не хватило.

— Разве не очевидно? Не хочется стать кормом твоих стервятниц, — отвела взгляд и уставилась на ряд цветочный горошков на подоконнике, наполовину скрытым тонким тюлем и шторой. Ложь так и переливалась в моих бегающих глазах: я была уверена, что он поймет, если заглянет в них.

18.2

— А я на что? — теплые нотки сгладили надломленный голос. Влад развернулся и в упор посмотрел на меня. Я же вдруг заинтересовалась своим легким френчем на ногтях с наклейкой белой розы на безымянном пальце. — Закрою тебя своей грудью.

— Да уж… Скорее, будешь первым, кто достанет камеру телефона, — выдала я, борясь с желанием коснуться подрумяненных щек: надеюсь, косметика скрыла мое смущение. Сердце на миг забилось в каком-то рваном ритме, а кожа зачесалась от желания оказаться в другой комнате, а не под пронзительным взглядом карих глаз. Поскорее бы эти странные эмоции выветрились, и мы вернулись к привычному перебрасыванию колкостей.

— Я могу совместить, — как ни в чем не бывало, ответил парень, пока мое мироощущение балансировало на грани.

Может, все списать на гормоны и стресс?

— Я… Я… — собирала в кучу мысли, радуясь, что Влад не телепат. — Пойду. Первая пара у, Василия Исааковича. Опаздывать нельзя, сам знаешь.

— Подожди, вместе пойдем! — парень на ходу дожевывая бутерброд, пытался втиснуться в синюю рубашку.

Нет. Влад и прозрачные намеки — две параллельные прямые.

Вот почему парням достаточно натянуть рубашку поверх майки и все. Можно хоть на парад, хоть в ЗАГС. Так стоп, лучше подумать о чем-то более полезном. О девиантном поведении, например. Лекция как раз о нем будет.

Спускались по лестнице мы, молча и бесконечно долго — я, казалось, даже дышать нормально разучилась: пришлось замаскировать судорожный вздох из-за задержки дыхания под кашель. В голову, как назло, полезла фраза «Я бы охотнее умер сам, чем убил тебя».

И почему я не могу принять ее за банальное человеколюбие? Ищу скрытый смысл, второй слой?

Не может же быть так, что я вдруг внезапно стала ему дорога? Если быть честной с самой собой, мы совершенно разные, чтобы после нескольких недель тесного общения, Файтов проникся ко мне симпатией… Вдруг, это опять какой-то трюк?

Украдкой взглянула на него, но парень смотрел под ноги, огибая лужи, образовавшиеся в многочисленных сколах и выбоинах на асфальте.

Вдохнула полной грудью пряный воздух палой листвы и мокрой древесины с примесью выхлопных газов проезжающих машин и запаха свежего хлеба из пекарни рядом с домом. Это немного остудило голову, сортируя мысли по коробкам. Львиная доля которых ушла в сундук с пудовым замком и надписью «Лучше об этом не думать. Само как-то образуется…»

До университета мы добрались, сидя в разных частях автобуса: обернувшись на мгновение, заметила, что Влад спит. Это позволило мне расслабиться и сосредоточиться на предстоящем учебном дне. Сегодня у нас пара по «Общей психологии», практикум по «Психодиагностике» и две пары по «Логике». Надо думать об учебе, в первую очередь, а то канет мой красный диплом в Лету.

Автобус остановился, и у меня промелькнула мысль не будить парня. Но она так и осталась лишь слабым проблеском: решиться не смогла.

У входа в Университет помедлила, повернув голову к взъерошенному парню: он потянулся, хрустнув суставами, и зевнул во весь рот, даже не озаботившись прикрыть его: непроизвольно отметила про себя отсутствие острых клыков. Цвет глаз его едва заметно, но менялся. Не понятно, чего еще ждать. Появления пятен? Миграцию ушей на макушку?

Так, Ника, успокойся. Выдохни. Оставь все это за дверью. Время еще есть. Если быть точной, 12 дней. Вагон времени. А если к полнолунию так ни к чему и не приедем: запру Влада в погребке. Хорошо, что папа его не продал. А там еще месяц в запасе. А боятся Влада-леопарда, когда он обращается вне цикла, причин нет. За те три дня агрессии в нем я не наблюдала. Куда спешить? Да и дело не движется… Ян и его сектанты залегли на дно, а больше никто не мог пролить свет на ситуацию. Да и этих психов, которые хотели меня убить, спрашивать — себе дороже.

— Ника! — подруга налетела на меня у расписания, сбивая мысли с тревожного курса. Натянуто улыбнулась, обнимая ее в ответ и бросая хмурый взгляд в подошедшего Макса. Агрилов отвел взгляд, потирая шею. Но как только он завидел рядом Влада: улыбка из неловкой превратилась во вполне себе искреннюю.

— Привет, брат! — парни обменялись рукопожатиями. — Неважно выглядишь…

— Да ты тоже как бы не Брэд Питт, — попытался перевести все в шутку Файтов. Агрилов решил не допытываться, или это было не в его натуре лезть под корку к человеку: он ухмыльнулся, шутливо ткнув Влада кулаком в плечо.

— Не обижайся на Макса, — затараторила Надя, проследив направление моего взгляда. — Все равно никто не поверил фотке. Кроме…

— Ника. Поговорить надо, — два высоких голоса с противным визгливым оттенком, в сопровождении стройного цоканья каблуков, заставили сморщиться. Даша и Маша — воплощение «Двоих из ларца, одинаковых с лица», были одеты в одинаковые бледно-розовые брючные костюмы с черными галстуками-бантиками. Смотрелось бы оригинально, если было в одном экземпляре. А так, казалось, что у меня двоится в глазах: даже прически у них были одинаковые.

— Вам надо — Вы и говорите, — ответила даже резче, чем намеревалась. На что две копии округлили глаза и захлопали густо накрашенными ресницами.

Общение с Владом имело свой плюс — я хоть и не стала меньше заморачиваться по пустякам, больше не могла вежливо и учтиво говорить абсолютно со всеми. Девиз «Не заводить неприятелей и держаться тихо» прямо сейчас рассыпался на части, вместе с краснеющей Дашей — лидером группы, из которой вот-вот потоком хлынет агрессия. Но мне даже ни на грамм не было страшно: хотя ее заточенные острые ногти должны были вызвать какое-то подобие тревоги. Но нет. Ровно, как мой запас сдержанного терпения и учтивости исчерпался в это лето из-за одного надоедливо-раздражающего лицемера, так и страх перед публичными стычками сошел на нет. И чего я так нервничала из-за сегодняшнего дня?

— И для вас, я — Николь Олеговна, — бросила напоследок, повернувшись к подруге с таким же ошарашенным лицом, как и у второй близняшки, Маши.

Лицо Даши исказила злоба, правая наманикюренная рука дернулась, будто желая сомкнуться на моей шее.