Разорванная паутина

Я тут же отступаю назад, подходя ближе к кровати, где она сидит, и морщусь от своих необдуманных слов.

Отец Саенго, лорд Панг, часто говорит ей то же самое. Даже сейчас она по-прежнему является наследницей земель Соколиного хребта. Несколько дней назад мы как раз обсуждали, что Саенго каким-то образом нужно объяснить отцу нынешние обстоятельства, рассказать, что ему придется найти ей достойную замену.

Несмотря на то что Саенго годами пыталась сбежать от обязанностей, которые никогда не хотела выполнять, она все еще плачет по ночам из-за жизни, которую потеряла. Неизвестно, как отец Саенго отреагирует на подобную новость. У нее есть двоюродные братья и сестры, однако для лорда Панга Саенго всегда была единственной кандидатурой. Он ни за что не захочет видеть наследником своих земель кого-то другого.

– Вы знаете свою сестру лучше других, – говорю я принцу Мейлеку, садясь на кровать рядом с Саенго. – Теперь, когда Ронина больше нет, у нее нет и сильного союзника. Что она предпримет?

Принц Мейлек молчит долгое время, и лишь стучащие по дороге колеса за окном да шум лодок, плывущих по воде, нарушают воцарившуюся тишину.

В конце концов принц Мейлек говорит:

– Мей всегда воодушевлялась идеей обладать властью. Она жаждала стать королевой. Ее сердце разбилось, когда наши родители погибли. Я думаю, она чувствовала вину за то, что так сильно жаждала власти, которая внезапно была ей дарована в тот момент. – Он поднимает глаза на Коу, и какая-то мысль проскальзывает в глазах обоих, некая общая боль. – Она обратила это чувство вины в жажду наказать всех рожденных шаманами. Это самое легкое решение. Ей никогда не нравилась идея, что кто-то рожденный в семье, чей статус ниже ее, имеет больше власти и сил, чем она сама.

Звучит так, будто она всегда была ужасной, но я заставляю себя промолчать и не высказывать мысль вслух.

– В королевской родословной есть шаманская кровь, – замечает Саенго.

Половина северных земель Эвейвина некогда являлась отдельным королевством, основанным людьми-рабами, которые сбежали из Ньювалинской империи во времена хаоса, воцарившегося в эпоху правления Бездушного. Именно рабыня, возглавившая то королевство, приручила первого дрейка, живущего в диких северных землях, и до тех пор, пока прирученные дрейки не появились повсюду, ее называли Дрейковой королевой. История о ней всегда была одной из моих любимых.

Несколько поколений спустя, когда север объединился с Эвейвином в единое королевство, Ньювалинская империя предложила эвейвианской королеве заключить брачный союз в качестве репарации. Эвейвин принял предложение с условием, что ньювалинский принц станет мужем королевы, но не будет иметь реальной власти в ее землях. И какое-то время эвейвианские короли и королевы тоже обладали магическими силами.

– Ненависть не имеет логики, – говорю я, скорее обращаясь к принцу Мейлеку, чем к Саенго. – Нельзя умерить ее пыл с помощью разумных причин.

Принц Мейлек никак не реагирует, будучи отлично натренированным скрывать истинные мысли и чувства.

– Она разделила королевство, когда посадила в тюрьму всех рожденных шаманами, – произносит он наконец-то. – Никого не пощадила, даже рейвинов. Это не то мудрое решение, с которого стоило начать правление.

– А теперь она затеяла войну, которую мало кто в Эвейвине хочет поддерживать, – говорит Саенго.

– Вы спросили меня однажды, по-прежнему ли я верна тем, кому была, – говорю я. Принц Мейлек прищуривается. Это случилось несколько недель назад, когда я была в Вос-Гиллисе, выполняя глупое поручение и пытаясь найти Кендару, а заодно спасти рожденных шаманами, что находились в темнице. – Я по-прежнему верна Эвейвину и его народу. А теперь и вам следует сделать выбор. Что значит для вас Эвейвин? Верны ли вы своей королеве? Или своему народу?

Принц Мейлек нервно потирает лоб, а затем говорит:

– Мей – моя сестра. Я никогда не думал, что мне придется делать выбор между своей семьей и своим королевством.

– В любом случае, – спокойно вставляет Саенго, – собрать союзников – хорошая идея. Мой отец, например, однозначно осудит действия королевы Мейлир, да и другие лорды на севере с ним согласятся. Почти у каждой семьи в землях Панга есть представители в армии и кто-то, кто погиб в атаке во время собрания Ронина. У вас есть бумага и чернила? – Она поднимается с койки, когда Коу достает то, что она попросила, из ящика в столе.

– Что вы собираетесь делать? – спрашивает Коу.

Саенго наклоняется над столом, ставит фонарь поближе к себе, а затем что-то пишет и говорит:

– Я попрошу отца, чтобы он прислушался к словам принца Мейлека, если тот ему напишет. Если я ему обо всем расскажу, больше вероятности, что он согласится.

Принц Мейлек кивает и говорит:

– Я ценю это. Лорд Панг станет ценным союзником.

– Если мой отец объединится с вами, остальные северные рейвины последуют его примеру.

– Вы уверены, что не пойдете с нами? – спрашиваю я у принца Мейлека. Дергаю ворот своей рубашки. В комнате слишком тепло, несмотря на то что окно открыто. – Небезопасно вам находиться в Эвейвине.

– Со мной все будет хорошо, но спасибо за беспокойство. Вы голодны? Я могу попросить, чтобы принесли поднос с едой из таверны снизу.

Я качаю головой.

– Есть кое-что, – продолжаю я, – что вы можете для меня сделать, если у вас есть возможность. Я хочу узнать, что случилось с теми, кто остался в Краю пряльщиков.

Эта мысль не дает мне покоя с тех самых пор, как мы покинули север. Жрица Мия подтвердила, что Ньювалинская империя получила письмо из Края пряльщиков, так что, скорее всего, с его жителями все в порядке. Однако без Ронина у них нет никакой возможности покинуть замок. Да и теперь, когда Бездушный снова пробудился, я не знаю, как долго они пробудут в безопасности.

– Я знаю, что с ними случилось, – говорит принц Мейлек, удивляя меня подобным ответом. – Я слышал, как жрица Мия общалась с другими шаманами. Тенеблагословленные отправили гейта, чтобы вызволить оставшихся солдат и слуг Ронина.

Облегчение снимает груз с моих плеч. Гейтами называют тех, кто способен открыть теневые ворота – гейты, которые позволяют перемещаться из одного места в другое в считаные секунды.

– Когда это было? – спрашиваю я.

– Прошлой ночью. Они разговаривали на ньювалинском языке. Полагаю, они не знали, что я их понимаю.

Через несколько минут Саенго заканчивает писать письмо, ставит изящную подпись, а затем поворачивается ко мне, слегка прижимая одну руку к груди. У меня все сжимается внутри. Хотя я и проверяю состояние Саенго каждый день и подлечиваю ее как могу, чтобы гниль не распространялась по телу, болезнь порой причиняет ей боль.

– Нам следует вернуться обратно в особняк, – говорю я, внезапно почувствовав себя не в своей тарелке. Странно общаться с принцем Мейлеком без соблюдения эвейвианских правил и этикета. Мы вовсе не друзья, по крайней мере, я не уверена, что мы друзья. Однако какие бы отношения ни были между нами, он по-прежнему остается моим принцем. А однажды он станет и моим королем. – Пожалуйста… пожалуйста, берегите себя. Вы нужны Эвейвину.

Принц Мейлек остается сидеть на своем месте, прислонившись спиной к стене и наполовину скрытый в тени, однако он смотрит проникновенно, когда говорит:

– И ты тоже. Ты нужна всему Тию.

Глава 3

Мирриим не похож ни на один из городов, которые я видела прежде.

Выстроенные на склоне горы тонкие серебряные башни окружают город и возвышаются так высоко, что я удивляюсь, как они не падают. Многоярусные крыши, украшенные шпилями, венчают дома, которые буквально наслаиваются друг на друга и соединяются массивными блестящими мостами и лестницами, поднимающимися до самых облаков. Город простирается так высоко и далеко, что это, кажется, противоречит всем законам архитектуры.