Будет по-моему

— Мама, я спала, — голос звучал слабо, будто в подтверждение моей лжи.

— Устаешь, не высыпаешься совсем, — тут же появилось беспокойство. Разговаривая с мамой, я честно себе призналась, что ждала звонка от Макара, хотела услышать его голос.

За окном совсем темно, из соседней комнаты доносится веселый смех, а мне не хочется даже включать свет. На стук в дверь я тоже не реагирую.

— Злата, спишь? — спрашивает Марфа, приоткрывая створку.

— Угу, — мне не хочется с ней разговаривать.

— Тебе тут комендантша пакеты передала, ворчала. Я здесь поставлю.

— Хорошо, — даже не поворачиваясь в ее сторону.

Она ушла, а у меня вновь слезы по щекам бегут. Макар прислал сегодняшние покупки, но даже не позвонил, не написал. Слова того парня не могут быть правдой. Не могут! Я не верю, что Макар может отдать меня другому. Нахожу телефон в темноте и пишу ему сообщение.

«Как ты?»

Жду ответ, вижу, что мое послание прочитано. Засыпаю, так и не дождавшись. Утром первым делом хватаю мобильный, но там до сих пор тишина…

Злата

Сахарова не хватало, он был единственным, с кем я могла поболтать. Со мной пытались заговорить и подружиться, некоторые девчонки даже подлавливали в туалете, но после приглашения на какую-нибудь вечеринку обязательно следовали однотипные вопросы:

— Это правда, что твой день рождения оплатил Кайсынов?

— Вы с Макаром встречаетесь?

— Вечеринка будет на следующей неделе, ты придешь с Макаром?..

Я ничего не отвечала, потому что вообще не знала, что происходит у нас в отношениях, и есть ли эти самые отношения. Мне было больно. Я по нему скучала. О той драке я старалась не думать. Вряд ли Макар просто так кинулся их избивать. Возможно, я его оправдываю, но в этом диком звере живет внимательный и заботливый парень, который может быть нежным, который может улыбаться и шутить. И я хочу, чтобы он ко мне вернулся, но с каждым днем тишины эта вера умирала.

Маленькую надежду давали его друзья, которых Макар просил за мной приглядеть. Андрей или Максут постоянно оказывались где-то поблизости, когда я выходила на переменах, но в аудитории они меня защитить не могли. Меленчук сегодня отрывался на мне всю пару, будто копил злость все то время, когда Славка за меня заступался. Мне казалось, он получает удовольствие, морально истязая меня у доски.

Когда Меленчук выстебывал меня и мою работу, многие отводили взгляд, кто-то зло поджимал губы, даже такая молчаливая поддержка грела душу, но один неприятный эпизод врезался в сознание, и никак не получалось выбросить эту картину из головы.

Однажды Меленчук довольно грубо сказал:

— Некоторые личности приходят сюда не знания получить, а найти богатого покровителя, забывая, что интерес к телу быстро пропадает, а помимо смазливой мордашки, нужно обзавестись еще хотя бы минимальным набором мозгов, — не сводя с меня пренебрежительного взгляда.

От его слов и тона я покраснела, это был даже не намек, это было прямое оскорбление. За спиной сжала до боли руки, чтобы только сдержаться. К глазам подступили слезы. Дело было не в этих грубых обвинениях, которые не имели ко мне никакого отношения, а в том, что последние три дня я была как оголенный комок нервов. Макар так и не ответил, он ни разу мне не написал. Я все свободное время сидела в интернете или на странице сайта нашего ВУЗа, где выкладывались самые свежие новости. Вчера вечером я увидела фото синхронисток, на заднем фоне стояли Демьян и Макар. Потом страницы этих девушек я нашла в инстаграм, было выложено много снимков: в столовой, во время прогулок по вечернему городку, а вот они пьют соки в баре, вот они на тренировках – и почти везде я находила Макара рядом с блондинкой – Машей Рыбаньковой. Кайсынов на всех фотографиях серьезный, но это не успокаивает. На людях он почти всегда такой. Мне стыдно было, оттого что я полночи сидела за ноутбуком и пыталась собрать на нее хоть какую-то информацию. Она из спортивной школы Олимпийского резерва, но что мне эта информация давала? Ничего.

— Можете садиться, Алаева. Неуд, — откидывая пренебрежительно работу. В тот момент на лицах однокурсниках были злость, несогласие, но только на лице Марфы – злорадство и триумф. Она попыталась спрятать свои эмоции, когда поняла, что я все видела, но было поздно. Этот эпизод врезался в мою память. Я не хотела понимать, почему люди такие злые.

— Игорь Андреевич, вы уверены, что говорите обо мне? Складывается ощущение, что в вас кричит мужская обида, — во мне что-то взорвалось, пропал страх. Я не боялась быть изгнанной из ВУЗа, наверное, я этого даже хотела в эту секунду. Чтобы не думать, не плакать, не переживать. — Только не я вас обидела, а с той, кто вас обидела, вы спросить не можете, — последнее предложение я произнесла усталым тоном, ни на кого не глядя, я пошла к своим вещам, оставленным на парте. Однокурсники притихли.

— Алаева, я говорил о вас! Именно о вас! Необоснованные нелепые догадки только подчеркивают ваше невежество и необразованность! — кричал и плевался он мне в спину.

— Судя по вашей реакции, не такие они и необоснованные, — хмыкнула я беззлобно, сложила свои вещи в рюкзак и за две минуты до звонка покинула аудиторию.

— Алаева, вернитесь! Я с вами еще не закончил. О вашем поведении сейчас же будет доложено в деканат! — кричал он мне в спину, но мне уже было все равно.

Случается такой момент в жизни, когда ты устаешь. Устаешь любить, ненавидеть, бояться. Я устала доказывать Таракану, что я хорошая студентка, устала слушать его издевки и оскорбления. Я не пошла в деканат писать заявление о переводе в другой ВУЗ, хотя такая мысль была. Не помешало бы сначала найти тот ВУЗ, который примет меня посреди учебного года. Как правило, это дисциплины с большим недобором студентов, а мне не очень хотелось учиться на агронома или винодела. Две последние пары я пропустила, что станет дополнительным гвоздем в крышку моего гроба, когда Меленчук подаст на меня жалобу.

Купив по дороге соленые орешки, чипсы, сладкую газировку и шоколад, я закрылась в своей комнате. Мне никого не хотелось ни видеть, ни слышать. Пакеты с одеждой, которые прислал Макар, так и остались лежать на полу, я не нашла в себе сил их разобрать.

Надев теплый свитер и толстые штаны, я уселась на подоконник, вида отсюда никакого, но он мне не нужен. Я позволила себе есть всякую вредную гадость и даже начала получать от этого удовольствие.

В дверь настойчиво стучали, но я не откликалась. Кто бы это ни был, пусть думают, что я сплю. Стук повторился минут через двадцать, а может, прошло больше времени, я не засекала.

— Злата, ты спишь? — подергала ручку Марфа. Соседке мне вообще не хотелось отвечать. — Злата! Злата, там тебя внизу спрашивают, — сильно тарабаня в дверь. — Выйди, пожалуйста. Он уже второй раз приезжает.

Глава 12

Макар

«Как ты?»

Раз сто перечитал сообщение и не ответил…

Меня ломало, тянуло к Золотинке так, будто я подыхал без дозы. Я хотел ей позвонить, но запретил себе.

— В себя приди, ты что творишь? — орал Демьян, когда Турчинова вместе с его пидорами скорая увезла в больницу. — Ты понимаешь, что, если кто-нибудь из них сдохнет, отец тебя вряд ли отмажет! Они, как и ты, золотые детки! Ты не можешь в драке рассчитать силу удара, не можешь контролировать падение соперника! — жилы на его шее натянулись, готовые лопнуть от силы голоса и злости, что в тот момент бушевала в нем. — Что будет с твоей Златой, если ты сядешь? Думай давай! Ждать? Я тебе скажу: не будет она тебя ждать! Нахрен ей убийца?

Я знал, что значит носить клеймо «сын убийцы», и не хотел, чтобы Злата стала «девушкой убийцы». Слова брата попадали в цель, разъедали нутро кислотой. Я бы из тюрьмы контролировал Злату, не позволил ее никому забрать, но вряд ли из этого получилось бы что-нибудь стоящее. Ее от меня защищать надо в первую очередь, потому что я на нее конкретно подсел.

— Где она? — в тот момент мне нужно было ее увидеть, убедиться, что со Златой все хорошо.