Будет по-моему

— Ты не предупредил, что у нас посвящение, — делая из горла бутылки глоток, тянет брюнетка, которая в универе старается держаться рядом с Макаром.

Знакомое в негативном контексте слово резонирует, бьет по натянутым нервам. Даже слышать ничего не хочу о посвящении. Я на него не соглашалась. Тут же всплывают в сознании слова Кайсынова о том, что я здесь для других целей, и если я узнаю о них, сбегу. Макар застывает на лестнице, оборачивается. Лицо напряженное, взгляд холодный и опасный, он пригвождает к месту…

Макар

Ее нет. Сколько можно писать этот уеб***й реферат? Маньяк во мне зло тянет ноздрями воздух, посматривает постоянно на часы. Готов сорваться, найти и притащить в свое логово. Тут должна мельтешить, запах свой шлейфом оставлять, касаться моих вещей своими руками. Я с утра все разбросал в гардеробной, чтобы задержалась подольше.

Сносит меня от нее. Как на дурь подсел, еще бы понять, с чего вдруг меня на ней замкнуло? Красивая – бесспорно. Губы офигенные, знаю, что вкусные, я с них яд готов жрать. Представляю, когда и как они познакомятся с моим членом. Хочу минет: неопытный, сырой, чтобы щеки от смущения покраснели… Тормознуть надо с этими мыслями, пока Воронкова на свой счет мой стояк не приняла. Пар спустить можно, но… нет. Не то. Другую девочку под собой представляю. С ровным носом, нежной кожей, ямочками на щеках. Ярко-рыжая. Не догадывается даже, какая в ней страсть бушует, нужно только разбудить. Огненная девочка. В глаза ее смотрю и ныряю с головой. Чистые, голубые, глубокие. Она сама вся чистая, только поэтому держу себя в руках. Приручу, научу, затрахаю. Откидываю голову на спинку дивана, прикрываю глаза.

Первая встреча. Бля, на меня никто не смел так смотреть: с вызовом, осуждением, сверкая глазами. Даже позже, когда донесли до нее, что я опасен для маленьких девочек и больших злых мальчиков, не сдалась. Видел ведь, что боится, а смотрит в глаза, вызов бросает. Упрямая, сильная, волевая. Не вышла, когда я к общаге подкатил. Злость адреналин по венам гнала, так до утра и просидел. Сигареты закончились, а я даже в магазин не отъезжал, знал, что выглядывает, чувствовал. В тот момент я готов был выпустить внутреннего зверя, наказать за дерзость, но сдержался. Теперь не жалею, ведь поломал бы. Я уже навел справки, знал, что не таскается ночью по клубам, не курит, не употребляет, не бухает, ни с кем не трахается. И мне вставило – конкретно так. Себе решил забрать. Подогнать под свои аппетиты. Не прет, как раньше, от секса без эмоций. Даже легкий изврат не цепляет. Хоть десять голых телок в постели окажется – не проймет, зафиналю и всех выставлю за дверь. Переел. А на рыжую торкает. Торкает так, что замыкает. Себе хочу!

Обычно друзья без предупреждения заваливаются, сегодня звонили, я сам позвал. Воронкова вообще здесь не в тему, будет сейчас из себя пантеру корчить. Давно усвоил, что секс без обязательств – тема для взрослых несвободных женщин, где мужик крепко держит бабками. Есть, конечно, исключения – работа, кинки, личная свобода, но среди малолеток это редкий феномен.

Воронкова как партнерша меня устраивала, пока в любви не призналась и не расплакалась на груди, о боли заговорила, о том, что мои измены ее убивают. Какие, к херам, измены?! У нас свободные отношения! Были. Я могу и буду трахать всех, кого захочу. Не люблю от чего-то зависеть, от чужих чувств тем более. А тут вроде как обязан ответку дать, а в душе лишь гной разливается, будто нарыв рванул. Расстались перед каникулами, она все это время писала, звонила, типа на дружеской волне, но я вижу, что пытается поводок накинуть, только мне все это неинтересно.

Звонок. Меня отпускает, не замечал, что в затылке все это время стягивало от напряжения. Смотрю на нее, мокрого котенка напоминает. Среднего роста, но очень тонкая, хотя в нужных местах оформленная как надо. Стою, вдыхаю влажный воздух, ее запах. Улыбнуться хочется. С ней хочется, обычно нет. Желание обогреть и накормить заставляет двигаться в дом. Напрягает чужое присутствие. Ее одну хочу.

Говорит, что ела – не верю. К себе прижать боюсь, хрупкая, как статуэтка, раздавлю. Попытку сбежать пресекаю, завожу в дом.

Девчонки с интересом на Золотинку смотрят, пацаны взгляд в сторону отводят. Правильно, не нужно злить моего зверя. Несколько ебальников я уже разбил за скабрезные шуточки, Злата об этом не знает. В этой компании все свои, с первого курса вместе, им не нужно ничего говорить, сами все замечают, понимают.

Нужно скинуть влажную майку, надеть сухую. За минуту управлюсь, хотя вещи раскидал…

На лестнице торможу, услышав тупой гон Воронковой. Что за херня? Зверь встает на задние лапы. Она ведь все понимает, а провоцирует. На Златке лица нет, белая вся. Мля-я-я! Смотрит на меня своими большими глазами и захлебывается от страха. Правильно делает, что не верит, я чудовище, но другим обижать ее не дам.

— Ворона, со мной поднимешься, — не спрашиваю, перед фактом ставлю. Подрывается, спешит, с губ не сползает пьяная улыбка. — Тим, — киваю на Злату, сам с рыжей не решаюсь заговорить, меня бомбят ее эмоции. В любое дерьмо с ходу верит.

— Кайс, неужели… в спальню? — задницей виляет, бедра поглаживает. Раньше заводило, сейчас мимо. Лиза задирает короткую юбку, оголяя ягодицы, между которых потерялась полоска трусов. Голод не тетка, а я мужик. Члену похрен кому присунуть, дергается в штанах.

— На колени, — жесткий приказ. Выполняет, опускается на колени, облизывает губы. В предвкушении. Плывет. Только меня это не заводит.

— М-м-м… — накрывает член рукой, ведет вверх-вниз. Достаю телефон из кармана, позволяю ей стянуть штаны вместе с боксерами. Сотовый отправляю на кровать. — Мой большой мальчик, — облизывает головку, втягивает в рот. — Я уже мокрая, Макар, — причмокивая губами. Пытается взять глубже.

— Недостаточно… мокрая, — сжимая волосы в кулаке, фиксирую подбородок и горло, начиная жестко вколачиваться. Сначала пытается расслабить горло и дышать носом, но быстро сдается. Слезы, сопли, слюни. Косметика потекла. Пытается оттолкнуть руками, боится задохнуться.

Откинув ее назад, тянусь за телефоном.

— Мерза, привет. Не отвлекаю?

— Я тебя слушаю, Кайс.

— К тебе сейчас приедет девочка, которой ты интересовался, — Лиза понимает, мотает головой. Фиксирую ее взгляд своим, подавляю.

— Воронкова? — тянет довольно гласные.

— Ты правильно понял.

— Есть границы?

— Да.

— Понял, брат.

Сбрасываю звонок.

— Я не поеду, — хриплым голосом.

— Поедешь. Будешь отсасывать Мерзе, твой рот только для этого создан.

Ее присутствие в моей спальне – наказание. Я не собирался ее брать и скидывать напряжение.

— Я не буду этого делать.

— Ты заговорила о посвящении в моем доме, пыталась меня нагнуть. Не устраивают условия, собирай вещи и съебывай из ВУЗа.

— Давай я тебе… как ты захочешь… — пытается схватить за бедра, тянется открытым ртом к члену.

— Мне неинтересно твое предложение.

— Ты меня после другого не захочешь! — рыдает, размазывая слезы по лицу.

— Я. Тебя. Давно. Не хочу.

— Он у тебя стоит…

— Не на тебя, — сквозь зубы. Догадка на ее лице. В запале слетело с губ. — И прежде, чем еще раз открыть рот, подумай, чем это закончится для тебя. С этого дня ты не трешься рядом со мной…

Глава 7

Злата

Он отводит взгляд, не глядя на брюнетку, зовет ее подняться с собой, а меня не отпускает. Ребята между собой переглядываются, общаются без слов, а мне их посыл непонятен, только чувствую общее напряжение.

— Пиво будешь? — смотрит на меня друг Макара, Шахов Тимур.

Его имя, как и имя Кайсынова, постоянно на слуху. Красивых и обеспеченных мальчиков полно в нашем ВУЗе, но мотыльков всегда тянет на огонь. Опасность возбуждает, только этим можно объяснить желание дурочек приручить хищников. Возможны исключения? Перед глазами две картинки с образом Макара – как он разговаривал с брюнеткой, и как он эти дни вел себя, когда мы были одни. Нотки тщеславия во мне говорят, что со мной он другой, но холодная разумная сторона подсказывает, что я не провоцирую его зверя, и лучше этого не делать, шепчет интуиция.