Страница 27 из 40
Здесь целиком и полностью не моя вина. Пусть свою Кошмару имеет как хочет и сколько захочет.
Меня же так сильно хватанул за запястье, что там следы его пальцев останутся! Ну ничего, потом чувство вины сильнее будет. А сейчас я хочу проверить одно весьма любопытное предположение. Ради чего обхватываю свой совершенно здоровый округлый животик и резко складываюсь по полам.
— … я в тебя на протяжении двух часов буду долбиться… Няшка!!! Господи, Няшка, что с тобой?!
Эффект от разыгранной боли в животе превосходит все мои ожидания.
— М-м-м… — стону я, хмуря бровки и лобик.
— Что?! Где?! — Сулейман обхватывает меня за плечи и пытается развернуть лицом к себе. — Ребенок?! Что-то с ребенком?!
— Ой… о-о-ой… — собираю я в кулак все свои актерские способности, — ой, усади меня, не могу стоять…
— Да, конечно, я сейчас! — суетится рядом Сулейман.
Оглядывается, но сажать меня не куда — все стулья перевернуты и перепачканы едой.
— Я уложу тебя! — наконец выдавливает из себя Сулейман.
— Вот… ты только про то, как меня уложить и думаешь… а мне так плохо!
— Нет, Нина! Ну что ты! — праведным гневом негодует миллиардер. — Мне и в голову не придет заниматься сексом, когда у тебя что-то болит!
Он подхватывает меня на руки и несет в мою комнату. Мимо Кошмары, которая с интересом наблюдает за спектаклем со стороны.
— Сулейман, ты же умный мужчина! — восклицает Карина. — Она специально врет тебе. Ты что не видишь? Она просто твоего гнева боится, вот…
Нихрена я не боюсь, если честно, но видимо так плохо играю, что Кошмара меня раскусила на раз-два. Но не Сулейман.
— Заткнись!!! — ревет он, — Скройся с моих глаз, чтобы больше я тебя тут не видел!
Кошмара ойкает, и скрывается за дверями своей комнаты. Сулейман же доносит меня до моей, и бережно опускает на кровать. Нависает сверху. Опускает руку на мою ладонь, что поддерживает сейчас совершенно спокойный животик. Мужчина замечает следы своих пальцев на моем запястье.
— Прости!!! — он нагибается и целует мое запястье, будто это хоть как-то поможет заживить его отметины. Но мне приятно. И его борода щекочет нежную кожу. — Прости, пожалуйста! Я никогда не делаю женщине больно! Тебе больно, Нина?
— Живот… — продолжаю спектакль я.
— Давай, в больницу поедем! — вновь подхватывает меня Сулейман на руки. — Я отвезу тебя в частную хорошую клинику.
— Ой, не… не надо! — пугаюсь я.
Сейчас еще в этой крутой клинике как выяснится, что я симулирую, и тогда…
— Как это не надо?! Если с ребенком или с тобой что-то случится, я не прощу себе! — трясет Сулеймана.
Он снова подхватывает меня на руки, не обращая внимание на протесты. Прижимает к своему горячему стальному телу. Я слышу, как оглушительно стучит его сердце, и вижу, что его беспокойство за меня и ребенка сейчас искреннее. А еще сегодня я узнала самую главную информацию: его слабое место. Моя беременность. Вот чем я могу теперь манипулировать без зазрения совести, чтобы контролировать его темперамент.
Глава 32
— Не болит? — Сулейман нервно ведет свой Крузак, круто лавируя меж потоков машин.
И хотя он нагло подрезает остальные автомобили, никто даже не пытается вступить с ним в схватку на дороге, либо проучить его.
— Мне полегче. — вру я, все еще боясь разоблачения опытными врачами. — Отвези меня лучше домой!
Сулейман на мою просьбу лишь бросает на меня новый обеспокоенный взгляд и кладет свою ладонь на мою коленку, чтобы сжать ее покрепче.
— Нин, давай не будем рисковать здоровьем ребенка. Пускай врачи посмотрят. Если все хорошо, то вернемся обратно. Мы ничего не потеряем.
А, ну если так… ладно, пусть «чек-апнут» мою беременность.
В клинике Сулеймана встречают как дорогого гостя. Наверно тут он самый дорогой клиент в прямом смысле. Миллиардера берут под белы рученьки и, усадив в приемной начинают ворковать, выспрашивая, что же такое приключилось с нами.
— Нина Няшкина беременна. Я хочу удостовериться, что с моим наследником все в порядке.
Тут же часть заботы чудесным образом перемещается на меня. Меня проводят к терапевту, который заботливо выслушивает сочиненную мною на ходу историю про «адские» боли в животе. Сулейман сидит рядом, сосредоточенно слушая предположения терапевта.
— При беременности такое случается. — с умным видом твердит дядя-терапевт, — Нужно сдать анализы и пройти узких специалистов, чтобы исключить угрозу. Я назначаю вам осмотр у гинеколога, анализ крови, мазок, и ультразвуковое исследование плода. Все специалисты сейчас свободны, так что проходите, не спешите.
С сомнением гляжу на Сулеймана. Мол, оно нам надо?
— Да. Мы сейчас же начнем. — твердо кивает Сулейман, накрывая мою ладонь своею. — Я хочу сопровождать свою девушку. Это возможно?
Доктор мнется. Он и отказать не может, Алихонов-миллиардер, и ссориться с ним никому не охота, но и разрешить тоже такое себе. — Данные вопросы в компетенции узких специалистов, — наконец, находит врач, как выкрутиться.
— Хм! Пошли, Нин!
Сулейман ведет меня по коридору полуобнимая за талию. Будто мы с ним настоящая пара, ожидающая пополнения. Хотя так оно и есть, за исключением огромной детали, мы никогда не будем вместе!
Останавливаемся около кабинета 125, где на табличке позолотой выбито: Пруденко А. А. гинеколог высшей категории, почетный профессор…. Такого-то университета.
— Профессор, мля! — хмыкает Сулейман, толкаясь в дверь. — А че «профессорша» не написали? Или нет такого слова?
— Без понятия. — пожимаю я плечами.
Училась в деревенской школе, работала парикмахером. Мне все эти красивые словеса вообще до одного места…
Но не успеваем мы оказаться в кабинете у гинеколога, как у Сулеймана оживает трубка.
— Да! Да, Артур! Мать твою за ногу… да нахуя ты этот контракт…
Сулейман со злостью материться в трубку, а я вопросительно дергаю его за рукав.
— Иди, Нин, я сейчас этого дебила в рот, а потом к тебе присоединюсь.
Я боязно вхожу в кабинет гинеколога. Провела в них столько времени, и постоянно выслушивала страшные диагнозы. И вот опять: снова-здорова! Сейчас профессорша найдет до чего докопаться. Ведь по-женски у меня обычно все хреново.
Врача нигде не видно, но слышится шум воды из-за внутренней двери — наверно доктор руки моет, перед приемом.
Я вздрагиваю. В углу кабинета находится суперсовременное новое гинекологическое кресло — орудие пыток миллионов женщин по всему миру! Данное кресло я ненавижу лютой ненавистью, ведь чувствую себя в нем мега-неуютно. С разведенными в стороны ногами, и раскрытой беззащитной киской, куда не очень добрая врачиха обычно так и норовит запихнуть огромное зеркало, не подходящее мне по размеру или больно соскрести слизистую для мазка. Брр… Не дай бог это все еще и на глазах Сулеймана!
Может выбежать, пока еще не поздно? Соврать Сулейману, что все у меня хорошо и пойти дальше на не столь унизительные для меня процедуры? Например, на узи. Лежишь себе и рассматриваешь на экране свою крошечку пузожительную… да сейчас я готова даже кровь сдать! Из вены, желательно, потому что из пальца больновато! Да что угодно готова сдать, в конце концов, только чтобы удрать отсюда. И когда я уже почти стою на пороге, дверь санузла наконец открывается и оттуда выходит… Манерный худощавый высокий… высокое нечто с длинными пальцами скрипача, изящными тонкими чертами лица, длинными пушистыми ресницами и идеальным маникюром без лака на коротких аккуратных ногтях, лишенных намека на кутикулу. В общем, не мужчина, ни женщина, а…
— Э — э — э… — здрасьте! — протягиваю я.
— Здравствуйте. — высоким голосом произносит… — Александр Андреевич Пруденко, врач-гинеколог. Чем обязан?
Не то чтобы я не знаю, что гинекологами, или даже акушерами могут работать как женщины, так и мужчины, но… это очень необычно. И я чувствую себя еще неудобнее, чем пять минут назад, когда считала профессора женщиной.