Страница 13 из 16
Ася поперхнулась от возмущения. Он приводил ее… познакомить со своим столом?! Вот ведь… змей!
Но смех и любовь в глазах мужа погасили все всплески негодования. А нега в теле… Простила.
10. Самое доброе утро
– Доброе утро, жена.
Ася мучительно выкарабкивалась из бездны самого крепкого сна. Поцелуй на плече, горячие пальцы заправляют прядь волос за ее еще спящее ухо.
– М? Влад! Это жестоко.
Осторожное покусывание мочки уха было ответом.
– Я знаю, как разбудить тебя с пользой и удовольствием. Но ты же будешь ворчать потом?
Будет. Эротические упражнения по утрам, так любимые Берингом, были одой несправедливости и неравенству в браке. Она просыпалась долго, чувства все были словно в тумане, притуплены и замедлены. А Берингу нравился вид ее трогательно-беспомощный. Хищник, что с него взять!
Дорожка покусываний, пробежавшая по плечу и на спину, заставила мужественно открыть глаза. У них был уговор. Или утренние тренировки или… утренние удовольствия. Беринг в любом случае выигрывал, надо заметить. Но сегодня совесть Настасьина несвоевременно постучала в дверь разума. Нашептала ей всякие гадости и заставила отказаться от десерта во имя будущего.
Девушка медленно села, с удовольствием услышав разочарованный вздох супруга. Выбор всегда был за ней, и своей маленькой властью было грех не воспользоваться. Очень маленькой, но все же – властью.
– Я сова, и это жестоко.
– Есть варианты. И кстати, я точно рассчитал твой биоритм. Завтрак откладывается. Водные процедуры – и за работу. Представь себе: такая холодная злая вода и потом целый час тренировок или…
– Я очень мужественная и сильная духом сова.
Сказала и свесила ноги с кровати, с ужасом понимая, что всего шесть утра. Мучительная пытка ранним утром. Беринг все же садист!
Силы духа хватило доползти до раковины в ванной и взять в руки зубную щетку. Мужественно. Смело, и очень решительно посмотреть на себя в большое настенное зеркало и выглядывающую оттуда бедную девочку пожалеть.
Отразившаяся за спиной наглая мужская ро… лицо ехидно ей намекнуло на “варианты”. Пришлось напомнить ему и себе о необходимости тренировок.
– Влад, а почему ты думаешь, что получится?
Говорить с полным пастой ртом и щеткой под языком было не очень удобно.
– Нда. Ты права, надо начать нам с теории. И с мотивации, дважды права.
Он все-таки считал ее умной. Придется соответствовать ожиданиям. Сделать попытку хотя бы.
Сделала очень мудрый вид (сова она или кто?), блеснула загадочно глазками, мысленно себе поаплодировала. Плеснула в лицо ледяной водой.
– Ых!
И в ухо тут же дохнуло горячее:
– Еще есть варианты…
Он не медведь никакой! Он змей. Искуситель.
На кухонном столе стояла странная композиция. Свеча и зеркало.
Беринг посадил Настю перед ними, сам сел за спиной, обнимая. И дыша напряженно в макушку.
– Влад. Тренировка!
Он снова тяжко вздохнул, жестом фокусника доставая откуда-то зажигалку и зажег свечу.
– Смотри в зеркало, что ты видишь?
Посмотрела, расстроилась. Лицо невыспавшееся, волосы дыбом, прыщ на носу. И ро… Беринг смотрит внимательно из-за плеча. Только одно и утешило Настеньку – смотрит с нежностью и любовью.
– Ась, смотри на свечу. Что. Ты. Видишь?
Присмотрелась. Обычная свечка, парафиновая, огонь тоже обычный.
– Свечка горит.
– А теперь, Асенька, смотри очень внимательно. И запоминай, что увидела. До самых мельчайших подробностей запоминай.
Он осторожно прижал к ее вискам горячие свои ладони и дунул на пламя свечи. Сильно дунул, так, чтобы не оставалось никаких сомнений в результате. Пламя погасло. Но в зеркале… в зеркале не изменилось вообще ничего. Всё та же свеча продолжала гореть, лишь вздрогнув от дуновения.
– Это… фокус?
– Я показал тебе кусочек другого пространства, – Беринг убрал руки и свечка в зеркале тут же погасла. – Мы с тобой сейчас во вселенной реальности.
Только теперь Настя заметила лежавший на столе белый лист очень плотной бумаги.
Влад взял в руки лист и сложил его пополам.
– Смотри. Эта плоскость – наша реальность. А вот эта – то, что люди называют магией или колдовством. Заметь, они неразделимы. Две половины одного листа, имя которому – мысль. Разум, сознание. Самое загадочное во всей Вселенной явление.
Настя невольно восхитилась педагогическими талантами Беринга: так интересно ей лекции еще никто никогда не читал. Если бы в институте был хоть один подобный преподаватель, она бы его не бросила.
– А кто… сложил этот лист?
Беринг задумчиво усмехнулся, с явным уважением взглянув на Настасью. Похоже, за умную сходить у нее получалось… пока.
– Это вопрос философский. Давай вернемся пока к темам попроще. О высоких материях… – он взглянул на часы, – когда будет чуточку больше времени. А теперь посмотри.
Он прижал обе плоскости плотно друг к другу.
– Люди как это только не называют. И инициацией, и открытием дара, и оборотом. А на деле все просто. Когда разум находит путь в магическое пространство, реальность его становится вот такой. Видишь? В два раза крепче и толще. Но – все та же реальность. Для нас наши звери – реальность. То, что люди зовут магией и колдовством – тоже реальность, – он перестал придерживать пальцами сложенный лист, и тот развернулся. Две стороны отдалились практически под прямым углом. – А для остальных эти две плоскости далеки бесконечно, – он снова расправил лист в плоскость. – Для большинства даже вот так.
Настя смотрела во все глаза на этот простой и невероятный урок. Мир вокруг вдруг стал другим совершенно.
– Погоди. То есть… каждый может быть… Вот этим, толстым и прочным?
Снова искра уважения в темном взгляде. За эти минуты она выросла в собственных даже глазах.
– К сожалению, нет. Хотя… скорей, даже к счастью. Способности все же наследуются. Как… ну, к примеру, таланты. Жать на клавиши механически можно каждого научить, но единицы сыграют Шопена. И склонность талантов наследуется. Этакий фильтр.
Настя сникла. Это был приговор, оставалось лишь взять эту свечку на память и уйти плакать. Единицы…
– Значит, все это зря. Влад. Зачем я тебе, вот такая? Шопена мне не сыграть.
Беринг снова ей улыбнулся, приложил ладони к вискам и целуя куда-то в макушку.
– Посмотри. Видишь?
Пламя свечи снова горело. В отражении, только там. Настя всхлипнула молча в ответ, получив еще один поцелуй и улыбку.
– Увидеть такое могут только те самые, единицы. Те, кто играет Шопена. Одаренные. Те, кто может сложить всю страницу.
Настя смотрела на отражение и не могла насмотреться. Все остальное вокруг стало вдруг совершенно неважно. Только она, это пламя и Влад, смотревший на нее сейчас так…
– Влад… Я… Это правда?
– Я был в этом уверен. Есть еще кое-что. Очень важное и нас обоих касающееся.
Настя развернулся на стуле к медведю лицом, краем глаза увидев, что пламя погасло.
– Расскажи. И у меня еще много вопросов!
– На следующих тренировках, любимая. Мне пора убегать. И помни этот огонь. Когда будет трудно, когда покажется, что все безнадежно – вспоминай. Ты не просто одарена, твой огонь очень силен. Горел фитиль ярко.
Сказав это, еще раз поцеловал и был таков. Вот ведь… змей! Это он умудрился провести важнейший в жизни Насти экзамен, да так, что она и не заметила даже! И слушая звуки торопливых сборов (с обязательными мужскими утренними ритуалами вроде поиска пары носок), девушка думала только о том, как же ей повезло с этим невероятным, потрясающим и исключительным Берингом.
А потом пришлось брать себя в руки и приступать непосредственно к тренировке. Еще вчера вечером ей совершенно не верилось в эту затею. Балерину не сделать из каждого встречного даже упорными тренировками. А теперь… Влад вдохнул в ее душу надежду. Даже уверенность: она сможет, нужно лишь захотеть. Очень хотела, немыслимо, до зубовного скрежета. Вспоминая, как этой зимой, когда они все, наконец, переехали в столицу Урсулии, Руму, ей изо всех сил приходилось учиться жить как морф. Сомневаясь, не веря.